Это возвращение дает нам много больше, и
при много меньшей пристрастности - факты, а не замо-
роженные воспоминания, которые, в действительности, из-
менены сегодняшним состоянием любви и ненависти.
Многие исследователи существуют за счет пристра-
стности и селективности памяти, скажем, наблюдатели
случайностей. Мне хотелось бы, чтобы вы видели картину
и могли бы знать, как по-разному каждая личность ин-
терпретирует одни и те же события, в соответствии с
потребностями ее системы самоуважения.
Другими словами, даже самое достоверное наблюдение
является абстракцией. Я уже понимаю, что мне следовало
написать много больше страниц, чтобы пояснить ключе-
вую позицию фантазии.
В психопатологии наиболее важными фантазиями яв-
ляются те, в которых пациент не может осознать их
иррациональность. Наиболее крайним случаем был бы
параноидный шизофреник, который представлял бы и
действительно верил, что врач вышел, чтобы убить его.
Чтобы воспрепятствовать этому, он выходит в ВЗ.
А именно: он действительно стреляет в доктора.
Многие из нас имея катастрофические (криминальные)
фантазии, не стремятся контролировать их рационально,
заболевают фобическими расстройствами и не желают
разумно рисковать.
Многие из нас, имея катастрофические (криминаль-
ные) фантазии, не стремятся контролировать их рацио-
нально, становятся безрассудными и не желают быть
разумно осторожными.
Некоторые из нас имеют баланс катастрофических и
анастрофических фантазий,- здесь мы имеем перспек-
тивное и рациональное дерзание.
126
Роли и игры, исполняемые в фантазии, бесконечно
разнообразны от крайнего самоистязания до безгранич-
ного исполнения желания. Здесь я хотел бы остановиться.
Мне необходимо продолжить разговор в рамках той аб-
стракции, которая вызвала фантазию о существовании
<разума>.
Прошлой ночью я кончил здесь и просился со злобой:
<Я не желаю создавать большую "жалостливую историю".
Яне желаю входить в область слова, называемую
абстракция абстракции. Яне желаю вникать в такие
детали мышления, как субвокальная речь, говоря о фантазии>.
Я только отмечу, как сильно поражает меня то, что
каждый раз, когда я фантазирую, записывая какую-то
вещь, выплывают различные темы, вытягивая некоторые
старые конструкции (сейчас я имею в виду мысленно)
из моего помойного ведра, и я узнаю кое-что новое... Я да-
же хочу допустить, что мое помойное ведро совсем не
существует, что я его изобрел для игры в переориентацию.
С другой стороны, я смотрю вокруг. Мой рабочий стол
завален больше, чем обычно. Хочется ли мне писать об
Изалене, или лучше мне одеться и отправиться завтракать
в охотничий домик?
<Получение одевания> - звучит смешно. Я в пижаме,
и все, что я делаю, - надеваю один из моих шерстяных
костюмов, мою любимую одежду. У меня их несколько,
лучший из них - махровый костюм, особенно удобный
для бани.
В охотничий домик я хожу редко. Я пользуюсь своим
маленьким фиатом, который на 18 дюймов короче <фолькс-
вагена. Я называю его моторизованной детской коляской.
j 1 Мой дом располагается на три сотни футов вверх над
купальней, справа от утеса. Он широко разрезает гору,
так, что создается обзор более тысячи квадратных милей
океана, и диких отлогих утесов, сдерживающих его не-
умолимое ворчание и плеск, желающих отдать лишь
несколько валунов мягко требующим волнам.
Вы не выходите за дверь. Вы появляетесь, нет,
не как прежде, в нетронутой природе, а в смеси велико-
лепного пейзажа, лестницы из природных камней, явля-
ющейся выступом круглой каменной стены, домиков и
автомобилей внизу.
127
Подъем и спуск из охотничьего домика не трудны
для меньшинства людей. Для меня тоже. Я, обычно,
мчусь вниз. Оттуда вниз к купальням такое же расстояние,
которое я должен проходить. Карабкаться вверх мне
легче медленнее. Иногда я совершаю это совсем без
перенапряжения мышц ног и сердца,
Когда я впервые приехал в Изален, мое сердце было
в довольно плохом состоянии.
Я хочу написать о моем сердце. Я нащупываю начало
и понимание. Помойное ведро вращается как карусель
ночного кошмара. Путешествия с псилоцибином, их со-
держание: близкая смерть, близкая смерть, сдаюсь. Нет!
Назад к жизни, назад"
Вращение прекращается. Я возвращаюсь в траншеи
1916 года, о нет, не в траншеи. Я - в армейском гос-
питале. Вне кошмара боевых действий. Я встретил хо-
рошего человека, нашего нового доктора. Мы болтаем,
он хочет знать об антисемитизме. Этого хватает, да, даже
в траншеях. Но, в основном, среди офицеров.
Наша рота передвигается в другой сектор фронта. Я за-
болеваю инфлюэнцей с высокой температурой. Он посылает
меня в госпиталь. У меня настоящая постель. Он навещает
меня через два дня. Температура поднимается, и температура
есть действительно, не искусственная или сфабрикованная.
Наконец, она падает - я вне зоны опасности.
На следующий день я просыпаюсь со сновидением:
моя семья, на переднем плане - Грета, сестра, которую
я любил, стоящие вокруг моей могилы просят меня вер-
нуться к жизни. Я напрягаюсь, я тянусь, делаю страшные
усилия и достигаю цели. Медленно-медленно я возвра-
щаюсь к жизни, желай, хотя и не очень желаю, вернуться
в смерть, смерть, которая так желательна в ужасах войны.
Я уже добился успеха в закаливании и снижении своей
чувствительности, но два раза я почти видел смерть в лицо.
Первый - во время атаки десантно-диверсионного
отряда. Они карабкались из траншеи в траншею после
того, как газовое облако покрывало линии противника.
Они были вооружены длинными эластичными молотками,
которыми они убивали и били любого, кто еще показывал
признаки жизни. Я так никогда и не узнал, делали ли
128
они это, чтобы сохранить боеприпасы, боясь привлечь
внимание, или из садистских побуждений.
Другой раз встреча со смертью произошла случайно.
Утром мы проверяли наши противогазы с помощью сле-
зоточивого газа. Они казались в хорошем состоянии. Той
же ночью мы провели газовую атаку. Последняя проверка
стальных бутылок. Метеоролог проверяет скорость, ус-
тойчивость, направление ветра.
Проходил час за часом. Я не слишком напряжен, сидя
в блиндаже и читая утонченную литературу. Наконец,
метеорологические условия, по-видимому, прекрасны. От-
крыть клапаны1 Желтое облако стелется по направлению
к траншеям. Потом внезапное завихрение. Ветер изменил
направление. Траншеи лежат по зигзагу. Газ идет в наши
траншеи. И мы действительно погружаемся в него, а
противогазы у многих испорчены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
при много меньшей пристрастности - факты, а не замо-
роженные воспоминания, которые, в действительности, из-
менены сегодняшним состоянием любви и ненависти.
Многие исследователи существуют за счет пристра-
стности и селективности памяти, скажем, наблюдатели
случайностей. Мне хотелось бы, чтобы вы видели картину
и могли бы знать, как по-разному каждая личность ин-
терпретирует одни и те же события, в соответствии с
потребностями ее системы самоуважения.
Другими словами, даже самое достоверное наблюдение
является абстракцией. Я уже понимаю, что мне следовало
написать много больше страниц, чтобы пояснить ключе-
вую позицию фантазии.
В психопатологии наиболее важными фантазиями яв-
ляются те, в которых пациент не может осознать их
иррациональность. Наиболее крайним случаем был бы
параноидный шизофреник, который представлял бы и
действительно верил, что врач вышел, чтобы убить его.
Чтобы воспрепятствовать этому, он выходит в ВЗ.
А именно: он действительно стреляет в доктора.
Многие из нас имея катастрофические (криминальные)
фантазии, не стремятся контролировать их рационально,
заболевают фобическими расстройствами и не желают
разумно рисковать.
Многие из нас, имея катастрофические (криминаль-
ные) фантазии, не стремятся контролировать их рацио-
нально, становятся безрассудными и не желают быть
разумно осторожными.
Некоторые из нас имеют баланс катастрофических и
анастрофических фантазий,- здесь мы имеем перспек-
тивное и рациональное дерзание.
126
Роли и игры, исполняемые в фантазии, бесконечно
разнообразны от крайнего самоистязания до безгранич-
ного исполнения желания. Здесь я хотел бы остановиться.
Мне необходимо продолжить разговор в рамках той аб-
стракции, которая вызвала фантазию о существовании
<разума>.
Прошлой ночью я кончил здесь и просился со злобой:
<Я не желаю создавать большую "жалостливую историю".
Яне желаю входить в область слова, называемую
абстракция абстракции. Яне желаю вникать в такие
детали мышления, как субвокальная речь, говоря о фантазии>.
Я только отмечу, как сильно поражает меня то, что
каждый раз, когда я фантазирую, записывая какую-то
вещь, выплывают различные темы, вытягивая некоторые
старые конструкции (сейчас я имею в виду мысленно)
из моего помойного ведра, и я узнаю кое-что новое... Я да-
же хочу допустить, что мое помойное ведро совсем не
существует, что я его изобрел для игры в переориентацию.
С другой стороны, я смотрю вокруг. Мой рабочий стол
завален больше, чем обычно. Хочется ли мне писать об
Изалене, или лучше мне одеться и отправиться завтракать
в охотничий домик?
<Получение одевания> - звучит смешно. Я в пижаме,
и все, что я делаю, - надеваю один из моих шерстяных
костюмов, мою любимую одежду. У меня их несколько,
лучший из них - махровый костюм, особенно удобный
для бани.
В охотничий домик я хожу редко. Я пользуюсь своим
маленьким фиатом, который на 18 дюймов короче <фолькс-
вагена. Я называю его моторизованной детской коляской.
j 1 Мой дом располагается на три сотни футов вверх над
купальней, справа от утеса. Он широко разрезает гору,
так, что создается обзор более тысячи квадратных милей
океана, и диких отлогих утесов, сдерживающих его не-
умолимое ворчание и плеск, желающих отдать лишь
несколько валунов мягко требующим волнам.
Вы не выходите за дверь. Вы появляетесь, нет,
не как прежде, в нетронутой природе, а в смеси велико-
лепного пейзажа, лестницы из природных камней, явля-
ющейся выступом круглой каменной стены, домиков и
автомобилей внизу.
127
Подъем и спуск из охотничьего домика не трудны
для меньшинства людей. Для меня тоже. Я, обычно,
мчусь вниз. Оттуда вниз к купальням такое же расстояние,
которое я должен проходить. Карабкаться вверх мне
легче медленнее. Иногда я совершаю это совсем без
перенапряжения мышц ног и сердца,
Когда я впервые приехал в Изален, мое сердце было
в довольно плохом состоянии.
Я хочу написать о моем сердце. Я нащупываю начало
и понимание. Помойное ведро вращается как карусель
ночного кошмара. Путешествия с псилоцибином, их со-
держание: близкая смерть, близкая смерть, сдаюсь. Нет!
Назад к жизни, назад"
Вращение прекращается. Я возвращаюсь в траншеи
1916 года, о нет, не в траншеи. Я - в армейском гос-
питале. Вне кошмара боевых действий. Я встретил хо-
рошего человека, нашего нового доктора. Мы болтаем,
он хочет знать об антисемитизме. Этого хватает, да, даже
в траншеях. Но, в основном, среди офицеров.
Наша рота передвигается в другой сектор фронта. Я за-
болеваю инфлюэнцей с высокой температурой. Он посылает
меня в госпиталь. У меня настоящая постель. Он навещает
меня через два дня. Температура поднимается, и температура
есть действительно, не искусственная или сфабрикованная.
Наконец, она падает - я вне зоны опасности.
На следующий день я просыпаюсь со сновидением:
моя семья, на переднем плане - Грета, сестра, которую
я любил, стоящие вокруг моей могилы просят меня вер-
нуться к жизни. Я напрягаюсь, я тянусь, делаю страшные
усилия и достигаю цели. Медленно-медленно я возвра-
щаюсь к жизни, желай, хотя и не очень желаю, вернуться
в смерть, смерть, которая так желательна в ужасах войны.
Я уже добился успеха в закаливании и снижении своей
чувствительности, но два раза я почти видел смерть в лицо.
Первый - во время атаки десантно-диверсионного
отряда. Они карабкались из траншеи в траншею после
того, как газовое облако покрывало линии противника.
Они были вооружены длинными эластичными молотками,
которыми они убивали и били любого, кто еще показывал
признаки жизни. Я так никогда и не узнал, делали ли
128
они это, чтобы сохранить боеприпасы, боясь привлечь
внимание, или из садистских побуждений.
Другой раз встреча со смертью произошла случайно.
Утром мы проверяли наши противогазы с помощью сле-
зоточивого газа. Они казались в хорошем состоянии. Той
же ночью мы провели газовую атаку. Последняя проверка
стальных бутылок. Метеоролог проверяет скорость, ус-
тойчивость, направление ветра.
Проходил час за часом. Я не слишком напряжен, сидя
в блиндаже и читая утонченную литературу. Наконец,
метеорологические условия, по-видимому, прекрасны. От-
крыть клапаны1 Желтое облако стелется по направлению
к траншеям. Потом внезапное завихрение. Ветер изменил
направление. Траншеи лежат по зигзагу. Газ идет в наши
траншеи. И мы действительно погружаемся в него, а
противогазы у многих испорчены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140