– На меня кто-то напал, – сообщил он.
– Мы можем войти? – вежливо осведомился я.
Поколебавшись, он распахнул дверь и впустил нас в дом. В нос мне опять ударил кислый запах грязи и запустения.
Кантрелл провел нас в гостиную с голыми стенами. На столе стояла деревянная миска с остатками чего-то жирного, рядом лежала потемневшая оловянная ложка. Окно, выходившее во двор, было разбито, а на полу валялись осколки стекла.
Кантрелл уселся на жесткий стул и уставился на нас. Мы тоже сели за стол. Я старался не смотреть на грязную тарелку, тем более что от моего внимания не укрылся крысиный помет в углу комнаты.
Выражение лица Кантрелла было напряженным и жалким, на лбу, под грязными светлыми волосами, высыпали прыщи. Он поставил палку на пол.
– Что вы хотите, сэр? – с беспокойством в голосе спросил он. – Вы нашли доктора Годдарда?
– Еще нет.
– Я рассказал вам все, что знал.
– У нас к вам всего несколько вопросов. Но расскажите, что здесь произошло? Пятно у вас на палке – это кровь?
– Это случилось два дня назад. Ночью мне не спалось. Я услышал звон разбитого стекла. На тот случай, если в дом заберутся воры, у меня возле кровати всегда стоит эта палка.
– Да что здесь красть-то? – воскликнул Барак.
– Воры ведь не знают, что тут ничего нет. Я спустился вниз. Было темно, но я увидел, что окно открыто нараспашку, а в комнате кто-то есть. Это был мужчина. Когда я вошел в комнату, он просто стоял. Вряд ли он заметил у меня палку. Он что-то сказал, это позволило мне понять, где находится его голова, и я ударил.
– Конец вашей палки в крови. Вы, видимо, ранили его.
– Да, я попал ему точно по голове. Он застонал, скорчился, и я врезал ему еще раз. Тогда он выскочил в окно и заковылял прочь.
– Что он вам сказал?
Кантрелл наморщил лоб.
– Нечто странное для ночного вора.
– Что именно?
– Он сказал: «Вот и твоя очередь настала». Как вы думаете, что он имел в виду?
У меня перехватило дыхание, и с минуту я смотрел на Кантрелла, не в силах вымолвить ни слова. Неужели он едва не стал пятой жертвой убийцы? Наконец мне удалось выдавить:
– Вы сообщили констеблю?
Кантрелл пожал тощими плечами.
– А зачем? На монастырском подворье постоянно случаются кражи. А этот вор больше сюда не сунется. Ему здорово досталось от меня. Надеюсь, он, убегая, свалился в какую-нибудь сточную канаву, – мстительно добавил Кантрелл.
– Не показался ли вам знакомым этот человек? – спросил я, тщательно подбирая слова. – Может быть, что-то в его внешности? Или голос?
Кантрелл вперил в меня свои полуслепые рыбьи глаза.
– Я видел только фигуру, темный силуэт. А что-то разглядеть я могу, если это находится прямо перед моим лицом. Вот даже сейчас, хотя я в очках, ваше лицо для меня всего лишь размытое пятно.
– Он был высоким или низким?
– Довольно высоким. По крайней мере, я целился высоко.
Подумав несколько секунд, Кантрелл добавил:
– А в голосе его и впрямь было что-то знакомое. Резкий такой голос.
– Не мог ли это быть ваш бывший начальник, доктор Годдард? – вкрадчиво спросил я.
Мой собеседник долго размышлял, не произнеся ни слова.
– Вообще-то… вполне возможно. Но зачем… зачем этому старому мерзавцу могло понадобиться нападать на меня в моем же доме? Я не видел его уже три года.
– Он мог знать, что дом вашего отца стоит рядом с аббатством.
– Но… что он натворил, сэр? В прошлый раз вы мне так и не сказали.
В голосе Кантрелла звучали истерические нотки, однако я колебался.
– Можно мне взглянуть на вашу палку?
– А у меня не будет из-за этого неприятностей, сэр? Ведь я только защищался.
– Я знаю. Я хочу всего лишь посмотреть на нее.
С видимой неохотой Кантрелл передал мне палку. Внимательно осмотрев ее конец, я обнаружил несколько волос, прилипших к пятнышку засохшей крови. Волосы были черными.
«Как у Годдарда, – подумалось мне. – И как у неизвестного визитера шлюхи Абигайль».
– Судя по виду палки, вы здорово приложили его. Но раны на голове обычно сильно кровоточат. Вы, вероятно, не столько поранили его, сколько напугали.
Я вернул палку Кантреллу. Его запястья были тонкими – кожа да кости, – и я невольно вспомнил Адама.
– Вы не ответили на мой вопрос, сэр.
Я вздохнул.
– Возможно, лекарь Годдард… душевнобольной.
– Даже если так, с какой стати ему на меня нападать?
Я смотрел на осколки стекла на полу. Кто-то явно выбил его снаружи. Кантрелл почему-то не стал подметать. Может, обладая таким скверным зрением, он боялся порезаться?
– Вы когда-нибудь имели отношение к радикальным религиозным реформаторам? К тем, кто называет себя праведниками?
Некоторое время он молчал, затем повесил голову.
– Это очень важно, поскольку может объяснить причину, по которым на вас напали.
– Когда я был монахом, – заговорил он тихо, не поднимая глаз, словно стыдился, – мой отец стал реформатором. Он примкнул к группе, которая тайно встречалась в доме проповедника, не имевшего официального разрешения проповедовать. Когда после закрытия монастыря я вернулся домой, то только и слышал: «Вы, монахи, получили то, что заслужили, вы отправитесь в ад, если не пойдете истинным путем, ведущим к Богу».
Когда Кантрелл имитировал грубую манеру разговора отца, в его голосе звенела злость.
– Тогда я стал терять веру в старые догматы. Как-то раз я позволил отцу затащить меня на одно из таких подпольных собраний. В этой группе было всего-то с полдюжины человек. Они считали, что должны приготовиться к концу света и что Господь возложил на них миссию найти тех, кого он выбрал, чтобы спасти и обратить. Они были глупы и знали лишь несколько цитат из Библии, подходивших, чтобы подкрепить их сентенции, да и те оставались для них непонятными. Некоторые даже не умели читать. Я же читал Библию годами, поэтому для меня сразу стало ясно: они ничего не знают и не понимают.
– Таких множество, – вставил я.
– На этой встрече не было ничего, кроме пустой болтовни и исступленного бормотания. – Голос Кантрелла зазвучал громче, в нем слышалась злая горечь. – Они твердили, что могут спасти меня, обратив в истинную веру.
Он безнадежно покачал головой.
– Когда я вернулся домой, мой отец был уже болен, и после его смерти я перестал посещать эти сборища.
Кантрелл обвел комнату взглядом.
– У него была опухоль.
Бывший монах помолчал, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Затем он снова заговорил, но без прежнего пыла.
– Когда отец умер, я боялся, что он будет являться ко мне, чтобы ворчать и браниться, как при жизни. Но этого не случилось. С тех пор в доме царила тишина.
Кантрелл устало вздохнул, словно заблудившись в собственных мыслях. Я посмотрел на запущенную комнату, грязную тарелку и разбитое стекло. Кантрелл, может быть, и выживет благодаря монашеской пенсии, но ему определенно был нужен кто-то, кто стал бы ухаживать за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166