По обе стороны две лестницы вели на галерею второго этажа. Позади каждой из лестниц начинался коридор с помещениями в глубине дома.
Сэр Томас подошел к ширме и отшвырнул ее ударом клинка. Она с грохотом упала на пол, подняв облако пыли. За ней не оказалось ничего, кроме старого выцветшего гобелена. Грохот от падения разнесся по всему дому, но, когда он отзвучал, вновь воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь чиханьем людей, в нос которых попала пыль.
Рассел заговорил, раздавая приказы:
– Вы двое – вверх по этой лестнице, вы – по другой. Мы с Брауном осмотрим правый коридор.
– А я и мастер Шардлейк займемся левым, – вставил Барак.
– Очень хорошо. Мастер Харснет, сэр Томас, оставайтесь здесь и будьте начеку на тот случай, если крыса выскочит сюда.
Харснет угрюмо кивнул, а сэр Томас улыбнулся и положил руку на эфес шпаги.
– Мне будет чем ее встретить.
Я понял: он собирался убить его. Годдарду не суждено было выбраться из этого дома живым.
Мужчины с клинками наголо разошлись в тех направлениях, которые указал им Рассел, и по ступеням лестниц загрохотали тяжелые шаги, я же последовал за Бараком по направлению к правому коридору.
– Я заметил там свет, – прошептал мне на ухо Барак. – Сейчас я его прищучу.
Он крепче сжал шпагу здоровой рукой.
Барак оказался прав. Идя по пыльному проходу мимо закрытых ставнями окон, я заметил в дальнем конце коридора приоткрытую дверь, из которой лился мерцающий красный цвет. Должно быть, там горел очаг. Мою догадку подтвердили волны тепла, исходившие оттуда. Затем послышался звук бьющегося стекла и раздался новый звук – низкое ровное шипение, словно кто-то потревожил очень большую змею.
– Что, во имя Господа, это такое? – прошептал я, глядя на Барака округлившимися глазами. – Что происходит?
– Не знаю.
Барак, чуть помешкав, решительно двинулся вперед, держа шпагу перед собой. Дойдя до двери, он остановился и стал прислушиваться. Шипение здесь слышалось громче. Бросив на меня взгляд, он толкнул дверь, и нашим глазам предстала картина, достойная ада.
Эта комната, должно быть, являлась хозяйской спальней. В большом камине ярко пылал огонь, делая атмосферу душной, а прямо перед нами стоял единственный предмет обстановки – кресло с высокой спинкой. На таком мог бы восседать какой-нибудь чиновник высокого ранга. Однако сейчас в нем сидел мужчина в черной сутане бенедиктинского монаха, с капюшоном, наброшенным на голову. Высокие скулы, красная ссадина вдоль щеки, большая бородавка на носу… На нас смотрел сам Годдард, а в его глазах плясали отсветы огня из камина.
Его губы сложились в ужасную триумфальную улыбку. Одна рука Годдарда лежала на ручке кресла, вторая свободно свесилась, а на полу под ней лежали осколки разбитой лампы. Так вот что разбилось, когда мы шли по коридору. Свеча из нее все еще горела, упав на кучку чего-то серого, напоминавшего золу. От этой кучки тянулась такая же серая дорожка, по которой с громким шипением бежал огонь. Пороховая дорожка тянулась к двум большим бочкам, стоявшим у закрытого окна. Нетрудно было догадаться, что они тоже наполнены порохом. Бочки находились в дальнем конце комнаты, и нам было ни за что не успеть добежать туда, чтобы затоптать огонь. Я заметил, что ставни на дальнем окне закрыты не до конца.
Впервые моя реакция оказалась быстрее, чем у Барака, который словно завороженный следил за бегущим по пороховой дорожке огнем. Я схватил его за руку, развернул к себе лицом и закричал:
– Беги!
Мы вылетели из комнаты и, пробежав по коридору, влетели в вестибюль. Сэр Томас, Харснет и Рассел смотрели на нас непонимающими глазами.
– Выводите всех на улицу! – проорал я. – Там порох! Сейчас весь дом взорвется!
Здание наполнилось топотом ног. Те, кто находился в вестибюле, уже бежали к выходу. Мы с Бараком огромными скачками последовали за ними.
И тут что-то горячее ударило меня в спину и сбило с ног, швырнув, словно тряпичную куклу. Все вокруг завертелось, и мир лишился звуков.
Последнее, что я подумал перед тем, как потерять сознание, было: «Он все-таки устроил землетрясение!»
Глава 42
Придя в себя, я решил, что умер и отправлен в ад за свое неверие. Все вокруг было окутано дымом, в глубине которого что-то горело. Потом я увидел какие-то круглые огни, перемещавшиеся в дыму. Один из них приблизился ко мне, и я на секунду зажмурился, ожидая увидеть демона. Однако вместо служителя преисподней надо мной склонилось лицо Харснета, потрясенное и перепачканное копотью. Он опустился на колени. Я понял, что лежу на боку в высокой сырой траве, а моя спина обнажена. Об этом говорили прикосновения к коже холодного ветра.
– Не шевелитесь, мастер Шардлейк, – участливым тоном проговорил Харснет. – У вас обожжена спина. Не очень сильно, но деревенский лекарь наложил на нее лечебную мазь.
Теперь я ощутил и боль в спине. В ушах все еще гремели отдаленные взрывы, а вот слова коронера звучали приглушенно, как сквозь подушку.
Я сел и потряс головой. Меня до половины прикрывала простыня, и я закутался в нее плотнее, чтобы закрыть голую спину. Это движение заставило меня сморщиться от боли.
– Я же говорил: именно это он и сделает в первую очередь, когда очнется, – произнес голос сзади.
Я повернулся и увидел Барака. Ниже пояса он тоже был закутан в простыню. Другие мужчины в разных позах лежали по всей лужайке. На дальнем ее конце полыхал дом Годдарда. Через рухнувшую кровлю и оконные проемы рвались языки пламени и валил густой дым.
– У него был порох, – торопливо заговорил я, схватив коронера за руку. – Он был там. Он подпалил бочки…
– Да, я знаю, – мягко сказал Харснет. – Но все позади. Задняя часть дома обвалилась, остальное быстро догорает. Предупредив нас об опасности, вы спасли нам жизнь, сэр.
– Все успели выбраться?
– Да, но несколько человек получили ранения. Одного из людей сэра Томаса подбросило в воздух, после чего он упал на голову. Вероятно, он умрет. Уже послали за врачом из Барнета. Вы напугали нас, сэр. Вы находились без сознания больше часа.
– Ты не ранен? – спросил я Барака.
– Получил несколько ожогов, как и вы, и, кажется, сломал пару ребер.
– Почему на тебе простыня?
– Взрывом мне спалило чулки, а вам – верхнюю одежду и дублет.
Барак говорил легко, но в его глазах я видел страх – точно такой же, какой он, наверное, видел в моих.
– Все кончено, – умиротворяющим тоном произнес Харснет. – Он излил седьмую чашу и сделал землетрясение. А заодно убил самого себя, вероятно полагая, что отправится прямиком в рай.
Губы коронера сложились в жесткую линию.
– Но сейчас он наверняка находится в аду!
Поколебавшись, Харснет добавил:
– Мы думаем седьмой жертвой предстояло стать вам.
– Откуда ему было знать, что я тоже приеду сюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Сэр Томас подошел к ширме и отшвырнул ее ударом клинка. Она с грохотом упала на пол, подняв облако пыли. За ней не оказалось ничего, кроме старого выцветшего гобелена. Грохот от падения разнесся по всему дому, но, когда он отзвучал, вновь воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь чиханьем людей, в нос которых попала пыль.
Рассел заговорил, раздавая приказы:
– Вы двое – вверх по этой лестнице, вы – по другой. Мы с Брауном осмотрим правый коридор.
– А я и мастер Шардлейк займемся левым, – вставил Барак.
– Очень хорошо. Мастер Харснет, сэр Томас, оставайтесь здесь и будьте начеку на тот случай, если крыса выскочит сюда.
Харснет угрюмо кивнул, а сэр Томас улыбнулся и положил руку на эфес шпаги.
– Мне будет чем ее встретить.
Я понял: он собирался убить его. Годдарду не суждено было выбраться из этого дома живым.
Мужчины с клинками наголо разошлись в тех направлениях, которые указал им Рассел, и по ступеням лестниц загрохотали тяжелые шаги, я же последовал за Бараком по направлению к правому коридору.
– Я заметил там свет, – прошептал мне на ухо Барак. – Сейчас я его прищучу.
Он крепче сжал шпагу здоровой рукой.
Барак оказался прав. Идя по пыльному проходу мимо закрытых ставнями окон, я заметил в дальнем конце коридора приоткрытую дверь, из которой лился мерцающий красный цвет. Должно быть, там горел очаг. Мою догадку подтвердили волны тепла, исходившие оттуда. Затем послышался звук бьющегося стекла и раздался новый звук – низкое ровное шипение, словно кто-то потревожил очень большую змею.
– Что, во имя Господа, это такое? – прошептал я, глядя на Барака округлившимися глазами. – Что происходит?
– Не знаю.
Барак, чуть помешкав, решительно двинулся вперед, держа шпагу перед собой. Дойдя до двери, он остановился и стал прислушиваться. Шипение здесь слышалось громче. Бросив на меня взгляд, он толкнул дверь, и нашим глазам предстала картина, достойная ада.
Эта комната, должно быть, являлась хозяйской спальней. В большом камине ярко пылал огонь, делая атмосферу душной, а прямо перед нами стоял единственный предмет обстановки – кресло с высокой спинкой. На таком мог бы восседать какой-нибудь чиновник высокого ранга. Однако сейчас в нем сидел мужчина в черной сутане бенедиктинского монаха, с капюшоном, наброшенным на голову. Высокие скулы, красная ссадина вдоль щеки, большая бородавка на носу… На нас смотрел сам Годдард, а в его глазах плясали отсветы огня из камина.
Его губы сложились в ужасную триумфальную улыбку. Одна рука Годдарда лежала на ручке кресла, вторая свободно свесилась, а на полу под ней лежали осколки разбитой лампы. Так вот что разбилось, когда мы шли по коридору. Свеча из нее все еще горела, упав на кучку чего-то серого, напоминавшего золу. От этой кучки тянулась такая же серая дорожка, по которой с громким шипением бежал огонь. Пороховая дорожка тянулась к двум большим бочкам, стоявшим у закрытого окна. Нетрудно было догадаться, что они тоже наполнены порохом. Бочки находились в дальнем конце комнаты, и нам было ни за что не успеть добежать туда, чтобы затоптать огонь. Я заметил, что ставни на дальнем окне закрыты не до конца.
Впервые моя реакция оказалась быстрее, чем у Барака, который словно завороженный следил за бегущим по пороховой дорожке огнем. Я схватил его за руку, развернул к себе лицом и закричал:
– Беги!
Мы вылетели из комнаты и, пробежав по коридору, влетели в вестибюль. Сэр Томас, Харснет и Рассел смотрели на нас непонимающими глазами.
– Выводите всех на улицу! – проорал я. – Там порох! Сейчас весь дом взорвется!
Здание наполнилось топотом ног. Те, кто находился в вестибюле, уже бежали к выходу. Мы с Бараком огромными скачками последовали за ними.
И тут что-то горячее ударило меня в спину и сбило с ног, швырнув, словно тряпичную куклу. Все вокруг завертелось, и мир лишился звуков.
Последнее, что я подумал перед тем, как потерять сознание, было: «Он все-таки устроил землетрясение!»
Глава 42
Придя в себя, я решил, что умер и отправлен в ад за свое неверие. Все вокруг было окутано дымом, в глубине которого что-то горело. Потом я увидел какие-то круглые огни, перемещавшиеся в дыму. Один из них приблизился ко мне, и я на секунду зажмурился, ожидая увидеть демона. Однако вместо служителя преисподней надо мной склонилось лицо Харснета, потрясенное и перепачканное копотью. Он опустился на колени. Я понял, что лежу на боку в высокой сырой траве, а моя спина обнажена. Об этом говорили прикосновения к коже холодного ветра.
– Не шевелитесь, мастер Шардлейк, – участливым тоном проговорил Харснет. – У вас обожжена спина. Не очень сильно, но деревенский лекарь наложил на нее лечебную мазь.
Теперь я ощутил и боль в спине. В ушах все еще гремели отдаленные взрывы, а вот слова коронера звучали приглушенно, как сквозь подушку.
Я сел и потряс головой. Меня до половины прикрывала простыня, и я закутался в нее плотнее, чтобы закрыть голую спину. Это движение заставило меня сморщиться от боли.
– Я же говорил: именно это он и сделает в первую очередь, когда очнется, – произнес голос сзади.
Я повернулся и увидел Барака. Ниже пояса он тоже был закутан в простыню. Другие мужчины в разных позах лежали по всей лужайке. На дальнем ее конце полыхал дом Годдарда. Через рухнувшую кровлю и оконные проемы рвались языки пламени и валил густой дым.
– У него был порох, – торопливо заговорил я, схватив коронера за руку. – Он был там. Он подпалил бочки…
– Да, я знаю, – мягко сказал Харснет. – Но все позади. Задняя часть дома обвалилась, остальное быстро догорает. Предупредив нас об опасности, вы спасли нам жизнь, сэр.
– Все успели выбраться?
– Да, но несколько человек получили ранения. Одного из людей сэра Томаса подбросило в воздух, после чего он упал на голову. Вероятно, он умрет. Уже послали за врачом из Барнета. Вы напугали нас, сэр. Вы находились без сознания больше часа.
– Ты не ранен? – спросил я Барака.
– Получил несколько ожогов, как и вы, и, кажется, сломал пару ребер.
– Почему на тебе простыня?
– Взрывом мне спалило чулки, а вам – верхнюю одежду и дублет.
Барак говорил легко, но в его глазах я видел страх – точно такой же, какой он, наверное, видел в моих.
– Все кончено, – умиротворяющим тоном произнес Харснет. – Он излил седьмую чашу и сделал землетрясение. А заодно убил самого себя, вероятно полагая, что отправится прямиком в рай.
Губы коронера сложились в жесткую линию.
– Но сейчас он наверняка находится в аду!
Поколебавшись, Харснет добавил:
– Мы думаем седьмой жертвой предстояло стать вам.
– Откуда ему было знать, что я тоже приеду сюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166