– После смерти Роджера в корпорации появилась вакансия, и он хочет взять на это место нового человека.
Она бросила на меня испытующий взгляд.
– Сэмюель хочет, чтобы я переехала в Бристоль навсегда. Но меня удерживает здесь не только упрямство. Я еще не готова принимать столь важные решения.
Дороти вздохнула.
– Мысли путаются. После смерти Роджера меня преследует ощущение пустоты. В мире словно образовалась дыра. Но все же, ты знаешь, сегодня утром я так углубилась в работу, что не думала о нем целых полчаса. И мне стыдно. Я словно предала его.
– Таково горе. Дыра, проделанная в мире, навсегда остается с тобой, но постепенно ты начинаешь замечать другие вещи. Тебе не за что себя винить.
Дороти с любопытством взглянула на меня.
– Тебе тоже пришлось познать горе?
– Одна женщина, которую я знал очень хорошо, умерла во время чумы тысяча пятьсот тридцать четвертого года. Прошло девять лет, а я все равно вспоминаю ее. После ее смерти я даже носил траурное кольцо.
– Я этого не знала.
– Это было после того, как вы с Роджером переехали в Бристоль.
Я посмотрел на нее.
– Дороти, могу я тебя кое о чем спросить?
– Конечно. О чем угодно.
– Ты хочешь остаться в Лондоне лишь потому, что ждешь того момента, когда поймают убийцу? Но ведь неизвестно, когда это произойдет.
Она резко остановилась и положила ладонь мне на руку. Ее бледное лицо в обрамлении черного капюшона было взволнованным.
– Мэтью, – заговорила она, – я вижу, что это ужасное дело буквально сжигает тебя изнутри. Мне очень жаль, что я фактически втравила тебя в охоту за убийцей, но я думала, что официальные власти не ударят для этого пальцем о палец. Теперь я вижу, что ошибалась и они ищут этого человека. Потому я хочу, чтобы ты оставил это им. На тебя это очень плохо влияет.
Я печально покачал головой.
– Я слишком глубоко увяз в этом деле, с которым связан и официальными обязательствами. Он… снова убил.
– О нет!
– В остальном ты права, Дороти, происходящее действительно словно сжигает меня, но я не могу отступиться. Тем более что я вовлек в это других людей: Гая, Барака.
Про себя я подумал: «А если бы я действительно решил оставить этого убийцу в покое, оставил бы он меня?»
– Не вини себя, – продолжал я. – Возможно, мы уже знаем, кто убийца. Мы поймаем его. И еще одно мы знаем точно: Роджер был случайной жертвой. То есть на его месте мог оказаться любой другой.
– Для меня это слабое утешение. Это даже хуже. Но что случилось, то случилось, и я должна жить с этим.
– Ты заметно успокоилась. Твоя внутренняя сила помогает тебе.
– Возможно.
– Ощущаешь ли ты помощь Бога? – спросил я, повинуясь какому-то непонятному импульсу. – Поддерживает ли Он тебя в трудную минуту?
– Я молюсь. Прошу помочь мне справиться с тем, что произошло. Но я не прошу у Господа освободить меня от горя, я должна сама справиться с ним. Хотя я до сих пор не могу понять, как мог допустить Всевышний, чтобы такой хороший человек, как Роджер, погиб столь страшной и нелепой смертью. Именно это я подразумеваю, говоря, что это еще хуже – то, что Роджер оказался случайной жертвой.
– Кто-то мог бы ответить на твой вопрос так: убийца – злой человек, который отвернулся от Бога и добра. А Бог предоставляет каждому из нас право на выбор.
Дороти покачала головой.
– У меня не лежит душа к подобной схоластике.
Некоторое время мы шли молча, затем она сказала:
– Ты очень смелый человек, Мэтью, если продолжаешь заниматься этим делом. Любой другой давно сбежал бы от него на край света, а ты – нет. Оно словно засосало тебя.
– Оно засосало и Барака, и Гая.
– Ты и вправду не можешь отказаться от него?
– Нет, уже не могу.
Мы дошли до вершины холма и стояли, озирая поля Линкольнс-Инн, переходящие в более отдаленные поля Лонг-Акра. По небу наперегонки бежали облака различных оттенков серого, обещая новый дождь.
– Ты помнишь нашу первую встречу? – внезапно спросила Дороти. – Тот случай с бумагами мастера Торнли?
Я улыбнулся.
– Помню, словно это было вчера.
Торнли был студентом, который двадцать лет назад учился с Роджером и со мной. В корпорации мы делили на троих клетушку, которую называли кабинетом. Мы с Роджером как раз работали, когда появилась Дороти, дочь моего начальника. Ей было велено передать мне, что назавтра назначены слушания и ее отец нуждается в моей помощи. Едва она успела все это рассказать, как в нашу каморку ворвался Торнли.
– Он был таким забавным толстым парнем, – смеясь, вспоминала Дороти. – На его круглом лице всегда играл румянец, но в тот момент он был бледен как смерть.
Я помнил, что он тогда по уши увяз в написании контрольной работы по земельному законодательству, которую должен был сдать на следующий день.
– Ну и историю он нам тогда рассказал! – подхватил я. – Дескать, он не сможет представить документ, потому что его съела собака! Глупое оправдание, но оно соответствовало истине. Ты хоть раз видела эту его собаку?
– Нет, она ведь жила у него дома.
– Здоровенная ищейка, которую он привез из деревни. Торнли держал ее в комнате, которую снимал на аллее Монашенок. Он даже продемонстрировал нам изжеванные обрывки документа, которые ему удалось спасти из пасти собаки. Некоторые из них все еще были в собачьей слюне.
– И мы помогли ему. Ты разложил обрывки по порядку, а мы с Роджером и Торнли переписывали то, что можно было прочитать. Но на некоторых чернила расплылись, и Торнли пришлось изрядно напрячь мозги, чтобы вспомнить, что там было написано.
– Некоторые пробелы восполнил для него Роджер.
– А на следующий день Торнли сдал эту работу, и она была отмечена за точность и аккуратность выполнения.
– Что стало с Торнли? Я не видел его с тех пор, как мы выпустились. – Я посмотрел на Дороти. – Ведь ты тогда и с Роджером встретилась впервые?
– Да, но пришла я в тот день именно к тебе.
– Ко мне?
Она едва заметно улыбнулась.
– Неужели ты думаешь, что у моего отца не было слуги, который мог бы передать тебе сообщение? Я предложила свои услуги, чтобы увидеться с тобой.
– Об этом я и не подумал. Но помню, как смотрел со стороны на ваш роман с Роджером и ужасно ревновал.
– Мне показалось, что я тебя ничуточки не интересую, и поэтому, когда я встретила Роджера…
– Значит, ты пришла, чтобы увидеть меня, – следом за ней тихо повторил я, ощутив тянущую боль в груди.
Я смотрел на плоскую равнину, переливавшуюся зеленым и коричневым цветами.
– Как мало мы друг друга знаем, – задумчиво произнес я. – И как легко совершаем ошибки.
– Да, – печально согласилась она.
– В последнее время… мне кажется, что даже Гая я знаю не так хорошо, как полагал раньше.
Я замялся, мучимый сомнениями, но затем посмотрел прямо на нее и сказал:
– Я не хотел бы, чтобы ты уезжала в Бристоль, Дороти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166