Мне было нечего ответить.
– Я только что проведывал Билкнэпа, – сказал Гай. – Ему лучше, вот только он замучил слуг миссис Эллиард жалобами на то, что они недостаточно часто опорожняют его ночной горшок. Я взял этого несносного человека в качестве своего пациента только потому, что ты попросил меня об этом. И по этой же причине я ввязался в эту вашу сумасшедшую гонку за убийцей. И вот чем ты платишь! А ведь я так верил тебе, Мэтью!
– Мне не показалось, что ты способен трезво оценивать Пирса. А дело было срочным. К тому же он действительно оказался вором.
– А теперь он пропал!
– Мне очень жаль. Что еще я могу сказать!
– Ничего!
Гай сидел, свесив голову на грудь и комкая в руках мокрую тряпку. В комнате повисла звенящая тишина. Это продолжалось с минуту, но мне показалось, что прошла целая вечность. Наконец я проговорил:
– Случилось новое убийство.
Я рассказал про Локли и про записку с адресом Годдарда.
Гай поднял на меня глаза.
– От меня что-нибудь нужно?
– Нет.
– В таком случае желаю вам удачи в Хартфордшире.
Гай посмотрел на меня ледяным, почти ненавидящим взглядом.
– Если Пирс попадется, я не позволю, чтоб его привлекли к ответственности. Я не допущу, чтобы восемнадцатилетнего парня повесили за кражу каких-то грошей, как то предписано законом.
Он схватил со стола кожаный кошель, который я вытащил из-под матраца Пирса, и сунул его в карман.
– Вот! Никаких улик! Я хочу, чтобы ты ушел, Мэтью. Надеюсь, ты найдешь Годдарда.
Глядя на Гая, я понял, что больше он в этом деле не участвует.
– Гай…
Он воздел руку.
– Нет, не надо! Уходи, пожалуйста! У меня назначен визит. Я должен навестить Адама Кайта в Бедламе.
Я перехватил тревожный взгляд, брошенный Гаем на Барака, и понял: он беспокоится, не рассказал ли я своему помощнику о его неурядицах с подмастерьем.
– Мне не хотелось… – начал я.
– Уходи, Мэтью. Пожалуйста.
Холод и злость, которыми был наполнен его голос, пронизали меня насквозь.
Мы с Бараком вышли из лавки, а когда отвязывали лошадей, Барак спросил:
– И о чем же вы мне не рассказали?
– Да так, это касается только Гая.
Дальше мы ехали в молчании. Я едва не стонал от мучительной боли, которую доставляла мне мысль о том, что я, возможно, разрушил нашу многолетнюю дружбу.
Глава 38
Людей на улицах было видимо-невидимо. На мостовые вышли, казалось, все лондонские констебли, которые несли дежурство совместно с людьми епископа Боннера. Прохожие поглядывали на них либо с испугом, либо с враждебностью. Я невольно подумал о тех, кто уже был арестован, и об опасности, грозившей Кранмеру. Я размышлял о том, чем в эти дни занимаются затаившиеся праведники. Может, дожидаются, когда уляжется буря, надеясь на наступление новых времен? Безусловно, в результате последней волны гонений они окончательно сочтут себя мучениками. Мне подумалось, что Харснет, являясь королевским чиновником и при этом радикалистом, и сам находится в постоянной опасности. Достаточно ли ему будет заступничества со стороны Кранмера и лорда Хартфорда, чтобы защитить себя от преследований?
Я валился с ног от усталости, поэтому, вернувшись домой, сразу поднялся к себе, проспал несколько часов кряду, а потом поужинал в одиночестве. Барак и Тамазин оставались в своей комнате. К этому времени люди Сеймура уже должны были находиться в Хартфордшире. Спать я лег рано, но утром никаких новостей не было. Завтракали мы вдвоем с Бараком.
– Что же происходит? – воскликнул я.
– Может, люди Сеймура решили сами разобраться с Годдардом? – предположил Барак.
Я отрицательно мотнул головой.
– Они не стали бы этого делать, не сообщив прежде нам. А где Тамазин? Она снова не захотела завтракать?
– Тамазин еще не встала. – Барак серьезно посмотрел на меня. – Она каким-то образом догадалась о том, что произошло новое убийство, хотя я ей ничего не рассказывал. Она в последнее время вообще часто стала хандрить. Вот и сейчас просто лежит в постели и выглядит такой… грустной.
– Как ты считаешь, почему у вас испортились отношения?
– Не знаю, – ответил Барак и, как обычно в таких случаях, поспешил сменить тему: – Так вы не станете доносить властям на Пирса?
– Нет.
– Что у них за отношения со старым мавром? – Барак смотрел на меня, не скрывая любопытства.
– Я думаю, желание Гая заботиться о ком-то и передавать свои знания настолько овладело им, что затмило собой все остальное, в том числе и здравый смысл. Но в конечном итоге это уже не имеет значения, ведь теперь он избавлен от этого парня. Надеюсь, Пирс сбежал окончательно и находится далеко от Лондона.
– Если у него есть хоть капля мозгов, он поступил бы именно так. Должен же он понимать, что, если его обвинят в воровстве, не миновать ему пенькового галстука.
Я резко встал из-за стола.
– Я еду в Бедлам. Гай сказал, что он заглянет туда сегодня, чтобы проведать Адама. Попробую снова поговорить с ним, воззвать к его рассудку.
Барак с сомнением покачал головой.
– Вчера он здорово разозлился.
Мне хотелось ответить колкостью, предложив Бараку уделить побольше внимания собственной жене, которая тоже здорово злится, но я прикусил язык и лишь пробурчал:
– Я не могу оставить все как есть.
– Мне поехать с вами?
– Нет, я один.
Барак посмотрел на меня с тревогой. Мне были понятны его опасения. Он думал, что события последних дней могут стать для меня слишком тяжелым испытанием. Да и у него самого вид был измученный. Я положил руку ему на плечо.
– Не волнуйся, у меня все будет в порядке. И извести меня, если появятся какие-нибудь новости из Хартфордшира.
До Бишопсгейта я добрался без происшествий, но когда въезжал во двор Бедлама, услышал странные звуки. Мне показалось, что это заходится в рыданиях насмерть испуганная женщина. На несколько ужасных секунд меня сковал безотчетный страх. Я подумал: а может, убийца снова перехитрил нас и седьмое убийство совершается здесь и сейчас? А потом я увидел женщину, которая и издавала эти ужасающие звуки. Она кричала и колотила в двери больницы, требуя, чтобы ее пустили внутрь. Вокруг уже начали собираться любопытные. Некоторые смеялись и показывали пальцем на несчастную, сочтя ее буйнопомешанной. Меня удивляло, почему никто не открывал дверь. Подъехав поближе, я увидел, что женщина – не кто иная, как смотрительница Эллен.
Спешившись, я торопливо привязал Бытие к коновязи.
Эллен не обращала внимания на зевак. Она билась в дверь всем телом и страшно кричала. Весь ее облик дышал ужасом.
– Впустите меня, мастер Шоумс! Пожалуйста, ну пожалуйста!
Я протолкался через толпу, положил руку на плечо женщины и негромко позвал:
– Эллен!
Женщина не обернулась, а только вся сжалась и перестала кричать.
– Кто это? – прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
– Я только что проведывал Билкнэпа, – сказал Гай. – Ему лучше, вот только он замучил слуг миссис Эллиард жалобами на то, что они недостаточно часто опорожняют его ночной горшок. Я взял этого несносного человека в качестве своего пациента только потому, что ты попросил меня об этом. И по этой же причине я ввязался в эту вашу сумасшедшую гонку за убийцей. И вот чем ты платишь! А ведь я так верил тебе, Мэтью!
– Мне не показалось, что ты способен трезво оценивать Пирса. А дело было срочным. К тому же он действительно оказался вором.
– А теперь он пропал!
– Мне очень жаль. Что еще я могу сказать!
– Ничего!
Гай сидел, свесив голову на грудь и комкая в руках мокрую тряпку. В комнате повисла звенящая тишина. Это продолжалось с минуту, но мне показалось, что прошла целая вечность. Наконец я проговорил:
– Случилось новое убийство.
Я рассказал про Локли и про записку с адресом Годдарда.
Гай поднял на меня глаза.
– От меня что-нибудь нужно?
– Нет.
– В таком случае желаю вам удачи в Хартфордшире.
Гай посмотрел на меня ледяным, почти ненавидящим взглядом.
– Если Пирс попадется, я не позволю, чтоб его привлекли к ответственности. Я не допущу, чтобы восемнадцатилетнего парня повесили за кражу каких-то грошей, как то предписано законом.
Он схватил со стола кожаный кошель, который я вытащил из-под матраца Пирса, и сунул его в карман.
– Вот! Никаких улик! Я хочу, чтобы ты ушел, Мэтью. Надеюсь, ты найдешь Годдарда.
Глядя на Гая, я понял, что больше он в этом деле не участвует.
– Гай…
Он воздел руку.
– Нет, не надо! Уходи, пожалуйста! У меня назначен визит. Я должен навестить Адама Кайта в Бедламе.
Я перехватил тревожный взгляд, брошенный Гаем на Барака, и понял: он беспокоится, не рассказал ли я своему помощнику о его неурядицах с подмастерьем.
– Мне не хотелось… – начал я.
– Уходи, Мэтью. Пожалуйста.
Холод и злость, которыми был наполнен его голос, пронизали меня насквозь.
Мы с Бараком вышли из лавки, а когда отвязывали лошадей, Барак спросил:
– И о чем же вы мне не рассказали?
– Да так, это касается только Гая.
Дальше мы ехали в молчании. Я едва не стонал от мучительной боли, которую доставляла мне мысль о том, что я, возможно, разрушил нашу многолетнюю дружбу.
Глава 38
Людей на улицах было видимо-невидимо. На мостовые вышли, казалось, все лондонские констебли, которые несли дежурство совместно с людьми епископа Боннера. Прохожие поглядывали на них либо с испугом, либо с враждебностью. Я невольно подумал о тех, кто уже был арестован, и об опасности, грозившей Кранмеру. Я размышлял о том, чем в эти дни занимаются затаившиеся праведники. Может, дожидаются, когда уляжется буря, надеясь на наступление новых времен? Безусловно, в результате последней волны гонений они окончательно сочтут себя мучениками. Мне подумалось, что Харснет, являясь королевским чиновником и при этом радикалистом, и сам находится в постоянной опасности. Достаточно ли ему будет заступничества со стороны Кранмера и лорда Хартфорда, чтобы защитить себя от преследований?
Я валился с ног от усталости, поэтому, вернувшись домой, сразу поднялся к себе, проспал несколько часов кряду, а потом поужинал в одиночестве. Барак и Тамазин оставались в своей комнате. К этому времени люди Сеймура уже должны были находиться в Хартфордшире. Спать я лег рано, но утром никаких новостей не было. Завтракали мы вдвоем с Бараком.
– Что же происходит? – воскликнул я.
– Может, люди Сеймура решили сами разобраться с Годдардом? – предположил Барак.
Я отрицательно мотнул головой.
– Они не стали бы этого делать, не сообщив прежде нам. А где Тамазин? Она снова не захотела завтракать?
– Тамазин еще не встала. – Барак серьезно посмотрел на меня. – Она каким-то образом догадалась о том, что произошло новое убийство, хотя я ей ничего не рассказывал. Она в последнее время вообще часто стала хандрить. Вот и сейчас просто лежит в постели и выглядит такой… грустной.
– Как ты считаешь, почему у вас испортились отношения?
– Не знаю, – ответил Барак и, как обычно в таких случаях, поспешил сменить тему: – Так вы не станете доносить властям на Пирса?
– Нет.
– Что у них за отношения со старым мавром? – Барак смотрел на меня, не скрывая любопытства.
– Я думаю, желание Гая заботиться о ком-то и передавать свои знания настолько овладело им, что затмило собой все остальное, в том числе и здравый смысл. Но в конечном итоге это уже не имеет значения, ведь теперь он избавлен от этого парня. Надеюсь, Пирс сбежал окончательно и находится далеко от Лондона.
– Если у него есть хоть капля мозгов, он поступил бы именно так. Должен же он понимать, что, если его обвинят в воровстве, не миновать ему пенькового галстука.
Я резко встал из-за стола.
– Я еду в Бедлам. Гай сказал, что он заглянет туда сегодня, чтобы проведать Адама. Попробую снова поговорить с ним, воззвать к его рассудку.
Барак с сомнением покачал головой.
– Вчера он здорово разозлился.
Мне хотелось ответить колкостью, предложив Бараку уделить побольше внимания собственной жене, которая тоже здорово злится, но я прикусил язык и лишь пробурчал:
– Я не могу оставить все как есть.
– Мне поехать с вами?
– Нет, я один.
Барак посмотрел на меня с тревогой. Мне были понятны его опасения. Он думал, что события последних дней могут стать для меня слишком тяжелым испытанием. Да и у него самого вид был измученный. Я положил руку ему на плечо.
– Не волнуйся, у меня все будет в порядке. И извести меня, если появятся какие-нибудь новости из Хартфордшира.
До Бишопсгейта я добрался без происшествий, но когда въезжал во двор Бедлама, услышал странные звуки. Мне показалось, что это заходится в рыданиях насмерть испуганная женщина. На несколько ужасных секунд меня сковал безотчетный страх. Я подумал: а может, убийца снова перехитрил нас и седьмое убийство совершается здесь и сейчас? А потом я увидел женщину, которая и издавала эти ужасающие звуки. Она кричала и колотила в двери больницы, требуя, чтобы ее пустили внутрь. Вокруг уже начали собираться любопытные. Некоторые смеялись и показывали пальцем на несчастную, сочтя ее буйнопомешанной. Меня удивляло, почему никто не открывал дверь. Подъехав поближе, я увидел, что женщина – не кто иная, как смотрительница Эллен.
Спешившись, я торопливо привязал Бытие к коновязи.
Эллен не обращала внимания на зевак. Она билась в дверь всем телом и страшно кричала. Весь ее облик дышал ужасом.
– Впустите меня, мастер Шоумс! Пожалуйста, ну пожалуйста!
Я протолкался через толпу, положил руку на плечо женщины и негромко позвал:
– Эллен!
Женщина не обернулась, а только вся сжалась и перестала кричать.
– Кто это? – прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166