Гай грустно качнул головой.
– Я и сам путаюсь в своих мыслях. Я впервые встретился с ним, когда умирал его прежний хозяин. Кстати, тот старый пройдоха относился к нему не самым лучшим образом. Первое, что поразило меня в Пирсе, был его ум – невостребованный, пропадающий без дела. Но я также обратил внимание на его красивое лицо и тело и, когда он пришел в мой дом, обнаружил в себе чувства, которые были новы и необычны для меня.
Я не знал, что сказать в ответ на это, и лишь с неприятно удивившим меня эгоизмом велел самому себе: «Гай – твоя опора. Не дай ей обрушиться!»
– Я долго думал об этом, – продолжал рассказывать Гай. – И молился. И знаешь, к какому выводу я пришел? Возможно, я хочу – или даже всегда хотел – сына! Чтобы учить его, обмениваться с ним идеями, чтобы он проведывал меня, когда я выйду на покой. В монастыре всегда было с кем поговорить, но здесь, в мирской жизни, я так часто ощущаю одиночество! Уверяю тебя, многие монахи страдают от того же самого.
Гай поднял на меня повлажневшие печальные глаза.
– Ты когда-нибудь испытывал что-то подобное, Мэтью? Тебе знакома потребность в ребенке или хотя бы в том, кто мог бы его заменить?
– Я коллекционирую сирот, – ответил я, – и, по-моему, так было всегда. Мальчишки Тимоти и Питер, теперь вот Кантрелл. Да и Барак с Тамазин в известном смысле тоже являются моими приемышами. А еще у меня был мой старый Вренн и мой помощник Марк. Ты видел его в Скарнси.
Я вздохнул.
– Даже если человек движим самыми что ни на есть благородными порывами, он вполне может совершить ошибку, выбрав недостойную личность в качестве… заменителя ребенка.
– Да.
Гай помялся, явно находясь в нерешительности, но потом с усилием все же заставил сорваться со своих губ слова, которые он явно и сам не хотел слышать.
– Пирс… Видишь ли, он… флиртует со мной.
Гай прикусил губу.
– То, как он улыбается, то, как временами с нежностью прикасается ко мне… У меня возникает чувство, будто он меня куда-то зовет. И боюсь, какая-то часть меня хочет откликнуться на этот зов. Он знает это и умело пускает в ход, когда я сержусь на него. Боюсь, он разбудил во мне что-то, о существовании чего не догадывался я сам, нечто большее, чем просто желание стать ему отцом.
– Гай, мне кажется, сейчас важнее не твои чувства, а чувства Пирса. Он холоден, расчетлив, корыстолюбив. Я видел, как он подслушивает за дверью, заметил, как льстив он с другими и заносчив с тобой.
Гай закрыл лицо руками и, посидев так немного, снова заговорил:
– Но и это еще не все. В последнее время я замечаю, что стали пропадать деньги. Сначала понемногу, из моего кошеля, оттуда, отсюда, но к сегодняшнему дню сумма исчезнувших денег уже составила несколько фунтов.
– Тебе необходимо избавиться от него, – тихо, но твердо заявил я.
– Я, который привел его в свой дом, должен вышвырнуть его за дверь?
– Ты пригрел змею на груди.
– Разве? А может, дело не во мне, а в том, что у Пирса из-за всех последних событий тоже зашел ум за разум и именно поэтому он таскает мои деньги? Ведь он ни в чем не испытывает нужды, я даю ему вполне достаточно.
– Избавься от него.
– Ты думаешь, он один из тех, кто предпочитает мужчин женщинам? – с неожиданной прямотой спросил Гай.
– Это мне не известно, зато я знаю другое: Пирс – из породы тех людей, которые не остановятся ни перед чем ради достижения своей цели.
Джоан подала следующее блюдо, и мы умолкли. Так, в молчании, и закончился ужин, и уже перед самым уходом Гай сказал:
– Я стану молиться об этом, Мэтью. С Пирсом я пока ни о чем таком разговаривать не буду.
Мой друг в отчаянии помотал головой.
– Не хочу верить в то, что он такой плохой, как ты о нем говоришь. У него светлый ум.
– И темное сердце.
Проводив Гая, я вернулся в гостиную, сел и стал думать об одиночестве, которое в этом противоречивом, сложном возрасте поселяется в сердцах у многих, и о плохих людях, готовых использовать это себе на благо.
Вдруг в моей голове родилась новая мысль, от которой мороз побежал по коже. Мы сошлись во мнении, что Пирс холоден, умен и начисто лишен человеческого сочувствия. Он знал о нашей охоте за убийцей. Он подслушивал наши разговоры и видел тела убитых. Но нет, это невозможно! Пирс работает у Гая, а убийца должен обладать свободой приходить и уходить в любое время. И не мог Пирс следить за нами. Нет, Пирс – не убийца! Как ни странно, он для этого был слишком эгоистичен и обладал слишком холодным здравомыслием.
Мой мозг находился словно в лихорадке. Еще чуть-чуть, и я начну подозревать Джоан или Тамазин. Может, убивает все же действительно Годдард? А если не он, то кто? Кто?!
Глава 35
Меня ждала беспокойная ночь, а все из-за отвратительного сна. В нем я снова вернулся в то холодное темное утро, когда верхом на своей лошадке въехал во двор Линкольнс-Инн и увидел двух студентов у покрытого ледяной коркой фонтана. Но когда они повернулись ко мне, один нырнул в темноту и скрылся, а другой оказался Пирсом. Он потянулся к телу в фонтане, перевернул его, и я увидел, что это Гай с перерезанным горлом. Я проснулся со сдавленным криком, и меня безрадостно приветствовали густые струи дождя, заливающего окно. И тут же у меня вновь сжалось сердце, ибо я услышал, как кто-то поднимается по лестнице. Однако в следующий миг я узнал шаги Барака и успокоился. Он, вероятно, возвращался с затянувшейся пирушки.
Утром все еще дождило, и на лужайке перед домом разлились бескрайние лужи. Одеваясь, я взглянул на стену, отделявшую мою землю от старой оранжереи Линкольнс-Инн. Оттуда, как и два года назад, будет подтекать вода, в результате чего земля буквально пропитается ею.
За столом в гостиной сидел Барак и с сомнением глядел на блюдо с хлебом и сыром.
– Я слышал, как ты вернулся вчера вечером. Это было довольно поздно.
– Да, мы со старыми друзьями решили пропустить по кружечке.
– Опять? Как-нибудь, вернувшись с очередной попойки, ты можешь не найти Тамазин.
Барак уперся в меня мутным взглядом.
– Я должен время от времени выходить, чтобы выпить и расслабиться. Мне опостылело слоняться здесь в ожидании какого-нибудь нового кошмара.
– Где Тамазин?
– Где ж ей быть! Сопит в постели. Когда я вернулся вчера ночью, она проснулась и устроила мне очередной скандал, а теперь, видать, наверстывает упущенное.
Я понял, что ни о каком примирении между ними не может быть и речи. О том же говорило и упрямое выражение на лице Барака. Было видно, что он не желает даже обсуждать эту тему.
– Вчера вечером ко мне на ужин приходил Гай.
– И вы, небось, рассказывали ему про нас? – не удержался от колкости Барак.
– Он рассказывал мне о своих собственных проблемах. У него стали пропадать деньги. Он полагает, что их таскает Пирс, но так до конца и не может поверить в это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166