Нас загнали в угол.
Харснет тяжело вздохнул.
– К Локли вам придется отправиться без меня, но можете сказать ему, что я наделил вас широкими полномочиями, и если он откажется помогать нам, то будет немедленно арестован. Потом вы расскажете мне о том, что вам удалось узнать. Мы сможем снова встретиться здесь в три часа?
– Да. Возможно, с моей стороны было бы разумным, если останется время, снова посетить молодого Кантрелла, – сказал я. – Хотя вряд ли он сможет сказать что-то еще.
– Пусть говорит все, что угодно. Главное, чтобы это помогло нам, мастер Шардлейк.
Харснет бросил на меня отчаянный, тревожный взгляд, повернулся и пошел прочь.
– Наш совместный ужин сегодня не состоится? – крикнул я ему вслед.
Харснет на ходу отрицательно помахал рукой и прокричал в ответ:
– Нет-нет, сейчас не до того!
Мы вернулись на Канцлер-лейн. Улицы заполнились людьми, и в этом людском водовороте я нервничал, чувствуя себя беспомощным и уязвимым. Да и рука вдобавок разболелась. Когда мы пришли домой, Филипп Орр сидел на кухне и чинил сломанный ящик.
– Никого подозрительного не заметили? – спросил я его.
– Никого, сэр, благодарение Всевышнему, – серьезно ответил он. – Только обычных побирушек, которых на Канцлер-лейн как рыбы в пруду.
– И которые шляются по улице так же бесцельно, как адвокаты?
Орр посмотрел на меня непонимающим взглядом. Подобно многим радикалистам, он был начисто лишен чувства юмора.
– То-то вы обрадуетесь, когда все это закончится и вам можно будет вернуться к своей обычной работе, – сказал я и тут же поймал себя на мысли, что даже не знаю, в чем заключается «обычная работа» Орра.
– Сидеть с утра до вечера на кухне – это сущее наслаждение по сравнению с моими обычными обязанностями, – грустно улыбнулся мужчина. – Работая на мастера Харснета, я собираю трупы умерших и отвожу их в покойницкую. Кроме того, я слежу за порядком во время судебных заседаний, а иногда ловлю и доставляю свидетелей, которые не желают приходить по своей воле.
– Уверен, что вашему хозяину вас очень не хватает, – сказал я и с благодарностью подумал о Харснете, который отказался, пусть и на время, от столь ценного помощника ради того, чтобы обеспечить мою безопасность.
– У меня есть ассистент, и он пока заменяет меня.
Немного отдохнув, мы снова поехали в Смитфилд.
– Похоже, Харснету пока не очень-то везет в его розысках, – заметил Барак.
Началась сельская местность, и поэтому мы перестали каждую минуту опасливо озираться по сторонам.
– Лондон и его окрестности не так просто прочесать. Говорят, в Лондоне живут шестьдесят тысяч человек, и с каждым годом это число увеличивается.
– Ага, а богомольный народ подозрительно зыркает на любого, кто задает вопросы, даже если это Харснет.
– Убийца как раз и рассчитывает на обезличенность и анонимность, царящие в этом человеческом улье. Он не смог бы орудовать столь безнаказанно в каком-нибудь деревенском приходе или даже в маленьком городке. Там его изловили бы в два счета.
– Харснет называет его сумасшедшим и одержимым.
– Этот человек не одержим, – ответил я и решил рассказать Бараку о своем разговоре с Гаем.
И пока, оказавшись в районе Холборн, мы ехали вдоль богатых домов, выходящих фасадами на северную сторону, я поведал ему историю де Реца и Стродира.
– Они убивали потому, что получали от этого извращенное наслаждение, и ни Бог, ни дьявол были тут ни при чем.
Барак неохотно кивнул.
– То же самое можно сказать о любом из сильных влечений, которым подвержены мужчины. Если у кого-то возникает неудержимое желание избивать шлюх или заниматься содомией с мальчиками, то он, не в силах устоять, отдается во власть своей страсти. А в остальном этот человек может быть совершенно нормальным.
Барак искоса глянул на меня.
– Лорд Кромвель знал и пользовался этим с помощью своих шпионов в саутуоркских борделях. Они там высматривали посетителей, отличавшихся, гм, необычными пристрастиями.
– Понимаю, – тихо сказал я. – Это одержимость. Тайная, всепоглощающая одержимость жестокими убийствами.
Преодолев плотную толпу, собравшуюся в Смитфилде по случаю базарного дня, мы оказались на Чартерхаус-сквер. Там, на ступенях старой церкви, сидели всего трое нищих – два старика и старуха. Они были настолько стары и измождены, что вряд ли смогли бы пройти и десяток шагов. Остальные попрошайки переместились на рынок. Интересно, подумалось мне, помогают ли они трем этим немощным старикам, делятся ли с ними хотя бы крохами той скудной милостыни, которую получают сами?
Возле ограды, к которой мы привязали Сьюки и Бытие, стояли еще несколько лошадей. Дверь таверны была открыта. Внутри гудел народ. За одним из столиков сидели гуртовщики со Смитфилдского рынка, за другим накачивалась элем оборванная троица с дублеными физиономиями, принадлежавшая, как я рассудил, к братству нищих. Вдовушка Бьюнс и Локли обслуживали клиентов. Толстяк метался между столиками и буфетной стойкой.
Стоило нам войти, как клиентура «Зеленого человека» воззрилась на нас с нескрываемым интересом. Локли и вдова переглянулись.
– Нам хотелось бы переброситься с вами парой слов, – громко сказал я.
– Идемте в заднюю комнату. – Голос Локли был тихим и злым.
Посетители проводили нас любопытными взглядами, а через минуту к нам присоединилась миссис Бьюнс. Задняя комната представляла собой унылую каморку, где из мебели стояли лишь стулья да исцарапанный стол. Я не стал прогонять вдову, подумав, что по неосторожности она может сболтнуть что-нибудь интересное.
– Чего надо? – с откровенной враждебностью спросил Локли.
Он стоял, сжимая кулаки и буравя нас злым взглядом своих глубоко посаженных глаз.
– Но-но, полегче, посудомойка! – рявкнул на него Барак. – Не разевай пасть на джентльмена, прибывшего с поручением от коронера его королевского величества!
Локли сразу сник, пожал плечами и со вздохом сел на стул. Миссис Бьюнс осталась стоять рядом с ним.
– Что вам угодно? – уже гораздо вежливее спросил Локли.
– Мы так и не нашли лекаря Годдарда.
– Чтоб он сдох!
– Вы точно не знаете ничего, что могло бы помочь нам в его поисках?
– В прошлый раз я рассказал вам все, что знал. Годдард не интересовался лечебницей для мирян. Он, хоть и ругал меня за невежество, взвалил на меня все заботы о пациентах. Мне приходилось все делать самому. А все потому, что он считал этих больных всего лишь досадной обузой.
– А тех, кто лечился в монастырской больнице и за которыми ухаживал молодой Кантрелл?
– О них Годдард заботился больше, в противном случае ему пришлось бы держать ответ перед братией. Он присматривал за Кантреллом и даже сделал ему очки, когда стало ясно, что тот едва-едва видит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Харснет тяжело вздохнул.
– К Локли вам придется отправиться без меня, но можете сказать ему, что я наделил вас широкими полномочиями, и если он откажется помогать нам, то будет немедленно арестован. Потом вы расскажете мне о том, что вам удалось узнать. Мы сможем снова встретиться здесь в три часа?
– Да. Возможно, с моей стороны было бы разумным, если останется время, снова посетить молодого Кантрелла, – сказал я. – Хотя вряд ли он сможет сказать что-то еще.
– Пусть говорит все, что угодно. Главное, чтобы это помогло нам, мастер Шардлейк.
Харснет бросил на меня отчаянный, тревожный взгляд, повернулся и пошел прочь.
– Наш совместный ужин сегодня не состоится? – крикнул я ему вслед.
Харснет на ходу отрицательно помахал рукой и прокричал в ответ:
– Нет-нет, сейчас не до того!
Мы вернулись на Канцлер-лейн. Улицы заполнились людьми, и в этом людском водовороте я нервничал, чувствуя себя беспомощным и уязвимым. Да и рука вдобавок разболелась. Когда мы пришли домой, Филипп Орр сидел на кухне и чинил сломанный ящик.
– Никого подозрительного не заметили? – спросил я его.
– Никого, сэр, благодарение Всевышнему, – серьезно ответил он. – Только обычных побирушек, которых на Канцлер-лейн как рыбы в пруду.
– И которые шляются по улице так же бесцельно, как адвокаты?
Орр посмотрел на меня непонимающим взглядом. Подобно многим радикалистам, он был начисто лишен чувства юмора.
– То-то вы обрадуетесь, когда все это закончится и вам можно будет вернуться к своей обычной работе, – сказал я и тут же поймал себя на мысли, что даже не знаю, в чем заключается «обычная работа» Орра.
– Сидеть с утра до вечера на кухне – это сущее наслаждение по сравнению с моими обычными обязанностями, – грустно улыбнулся мужчина. – Работая на мастера Харснета, я собираю трупы умерших и отвожу их в покойницкую. Кроме того, я слежу за порядком во время судебных заседаний, а иногда ловлю и доставляю свидетелей, которые не желают приходить по своей воле.
– Уверен, что вашему хозяину вас очень не хватает, – сказал я и с благодарностью подумал о Харснете, который отказался, пусть и на время, от столь ценного помощника ради того, чтобы обеспечить мою безопасность.
– У меня есть ассистент, и он пока заменяет меня.
Немного отдохнув, мы снова поехали в Смитфилд.
– Похоже, Харснету пока не очень-то везет в его розысках, – заметил Барак.
Началась сельская местность, и поэтому мы перестали каждую минуту опасливо озираться по сторонам.
– Лондон и его окрестности не так просто прочесать. Говорят, в Лондоне живут шестьдесят тысяч человек, и с каждым годом это число увеличивается.
– Ага, а богомольный народ подозрительно зыркает на любого, кто задает вопросы, даже если это Харснет.
– Убийца как раз и рассчитывает на обезличенность и анонимность, царящие в этом человеческом улье. Он не смог бы орудовать столь безнаказанно в каком-нибудь деревенском приходе или даже в маленьком городке. Там его изловили бы в два счета.
– Харснет называет его сумасшедшим и одержимым.
– Этот человек не одержим, – ответил я и решил рассказать Бараку о своем разговоре с Гаем.
И пока, оказавшись в районе Холборн, мы ехали вдоль богатых домов, выходящих фасадами на северную сторону, я поведал ему историю де Реца и Стродира.
– Они убивали потому, что получали от этого извращенное наслаждение, и ни Бог, ни дьявол были тут ни при чем.
Барак неохотно кивнул.
– То же самое можно сказать о любом из сильных влечений, которым подвержены мужчины. Если у кого-то возникает неудержимое желание избивать шлюх или заниматься содомией с мальчиками, то он, не в силах устоять, отдается во власть своей страсти. А в остальном этот человек может быть совершенно нормальным.
Барак искоса глянул на меня.
– Лорд Кромвель знал и пользовался этим с помощью своих шпионов в саутуоркских борделях. Они там высматривали посетителей, отличавшихся, гм, необычными пристрастиями.
– Понимаю, – тихо сказал я. – Это одержимость. Тайная, всепоглощающая одержимость жестокими убийствами.
Преодолев плотную толпу, собравшуюся в Смитфилде по случаю базарного дня, мы оказались на Чартерхаус-сквер. Там, на ступенях старой церкви, сидели всего трое нищих – два старика и старуха. Они были настолько стары и измождены, что вряд ли смогли бы пройти и десяток шагов. Остальные попрошайки переместились на рынок. Интересно, подумалось мне, помогают ли они трем этим немощным старикам, делятся ли с ними хотя бы крохами той скудной милостыни, которую получают сами?
Возле ограды, к которой мы привязали Сьюки и Бытие, стояли еще несколько лошадей. Дверь таверны была открыта. Внутри гудел народ. За одним из столиков сидели гуртовщики со Смитфилдского рынка, за другим накачивалась элем оборванная троица с дублеными физиономиями, принадлежавшая, как я рассудил, к братству нищих. Вдовушка Бьюнс и Локли обслуживали клиентов. Толстяк метался между столиками и буфетной стойкой.
Стоило нам войти, как клиентура «Зеленого человека» воззрилась на нас с нескрываемым интересом. Локли и вдова переглянулись.
– Нам хотелось бы переброситься с вами парой слов, – громко сказал я.
– Идемте в заднюю комнату. – Голос Локли был тихим и злым.
Посетители проводили нас любопытными взглядами, а через минуту к нам присоединилась миссис Бьюнс. Задняя комната представляла собой унылую каморку, где из мебели стояли лишь стулья да исцарапанный стол. Я не стал прогонять вдову, подумав, что по неосторожности она может сболтнуть что-нибудь интересное.
– Чего надо? – с откровенной враждебностью спросил Локли.
Он стоял, сжимая кулаки и буравя нас злым взглядом своих глубоко посаженных глаз.
– Но-но, полегче, посудомойка! – рявкнул на него Барак. – Не разевай пасть на джентльмена, прибывшего с поручением от коронера его королевского величества!
Локли сразу сник, пожал плечами и со вздохом сел на стул. Миссис Бьюнс осталась стоять рядом с ним.
– Что вам угодно? – уже гораздо вежливее спросил Локли.
– Мы так и не нашли лекаря Годдарда.
– Чтоб он сдох!
– Вы точно не знаете ничего, что могло бы помочь нам в его поисках?
– В прошлый раз я рассказал вам все, что знал. Годдард не интересовался лечебницей для мирян. Он, хоть и ругал меня за невежество, взвалил на меня все заботы о пациентах. Мне приходилось все делать самому. А все потому, что он считал этих больных всего лишь досадной обузой.
– А тех, кто лечился в монастырской больнице и за которыми ухаживал молодой Кантрелл?
– О них Годдард заботился больше, в противном случае ему пришлось бы держать ответ перед братией. Он присматривал за Кантреллом и даже сделал ему очки, когда стало ясно, что тот едва-едва видит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166