Я вспомнил о смотрительнице Эллен, сказавшей, что она никогда не сможет выйти из Бедлама.
Метвис, казалось, был близок к обмороку.
– Только в тех случаях, когда родственники не могут обеспечить им надлежащий уход, – промычал он.
– И достаточно богаты, чтобы сплавить несчастных вам и таким образом избавиться от них.
Судья Эйнсворт раздраженно постучал гусиным пером по столу.
– Я намерен положить конец подобной практике, хотя обычно такими делами занимается суд по делам сирот и опеки. Но меня беспокоит то, сколь долго может сохраняться подобная ситуация.
Он повернулся к Гаю.
– Доктор Малтон, вы осматривали этого мальчика. Что вы можете сообщить суду?
Гай встал.
– Адам Кайт очень болен, ваша честь. По каким-то причинам, не до конца мне понятным, он решил, что Господь обделил его своей милостью. И все же я полагаю, что сумею ему помочь.
– Значит, его нельзя назвать отъявленным еретиком?
– Ни в коем случае, ваша честь. Но, конечно, я понимаю, что при желании его действия можно интерпретировать и так.
Гай помолчал.
– В интересах общественного порядка ему лучше оставаться там, где он находится, но, с другой стороны, мне не хотелось бы, чтобы он остался в Бедламе на неопределенный срок.
– Да, это было бы жестоко по отношению к мошне сэра Джорджа Метвиса.
Судья Эйнсворт позволил себе легкую улыбку и снова посмотрел на Адама.
– Имеет ли смысл допрашивать его? – спросил он у меня.
– Нет, ваша честь. Вряд ли мастер Кайт отдает себе отчет даже в том, где в данный момент находится.
– И все же вы полагаете, что ему можно помочь. И сколько времени, по-вашему, для этого понадобится? – обратился Эйнсворт к Малтону.
Гай колебался.
– Не знаю, – ответил он. – Но я не собираюсь требовать денег за его лечение.
– В таком случае я постановляю: каждые две недели мне должны предоставляться отчеты. Оплата должна производиться из средств Бедлама. Через два месяца – повторное рассмотрение дела.
Судья вновь взглянул на Адама.
– Он еще совсем мальчик и не заслуживает бесконечно гнить в Бедламе лишь из-за того, что в своем безумии изрекает опасные вещи.
Эйнсворт повернулся ко мне.
– По закону, если он является душевнобольным, ему должен быть назначен опекун, но Тайный совет этого не сделал. Выходит, что в данный момент его юридически не существует.
– Это так, ваша честь.
– Благодаря Тайному совету. Ну что ж, в такие времена мы живем!
Эйнсворт снова посмотрел на меня.
– Позаботьтесь о том, чтобы за ним ухаживали надлежащим образом, брат Шардлейк.
– Непременно, ваша честь.
Судья углубился в чтение лежавших перед ним бумаг, я кивнул Бараку, а тот толкнул Шоумса локтем в бок. Санитары подняли Адама со скамьи и повели к выходу, я же вышел вместе с Дэниелом и Минни. Метвис шествовал в некотором отдалении от нас.
Когда мы вышли на улицу, Дэниел и Минни принялись горячо благодарить нас. Гай предложил немного проводить их. Кайты радостно согласились, но их глаза тут же затуманились печалью, когда они посмотрели вслед Адаму, которого под взглядами множества любопытных уводили санитары. Мы с Бараком остановились на ступенях суда. Дождь прекратился, хотя небо по-прежнему было затянуто свинцовыми тучами.
– Харснета нет и в помине, – констатировал Барак, посмотрев по сторонам.
– Придется нам подождать.
Я смотрел на удаляющиеся фигуры Гая и Кайтов. Мой друг, склонив голову набок, прислушивался к чему-то, что говорила ему Минни.
– Старому мавру понадобится все его умение, помоги ему Бог, – проговорил Барак, в голосе которого вдруг зазвучала злость.
– Сегодняшние слушания расстроили тебя? – повернувшись к нему, спросил я.
– А какого нормального человека они не расстроили бы? Иногда…
Он замялся.
– Что?
– В последнее время, куда я ни взгляну, мне везде мерещатся сумасшествие, темнота и демоны.
– Мы обязаны найти убийцу и обязаны помочь Адаму Кайту.
Я говорил спокойно и размеренно, убеждая скорее себя, нежели его.
– Ага, и вот как раз идет человек непоколебимой веры, который, без сомнения, расскажет нам, что делать дальше.
Барак кивнул на приближающегося Харснета. Полы его плаща задирались, когда он пробирался через людское скопище у здания суда. Вид у коронера был обеспокоенный и усталый.
– Девчонка сбежала, – начал он без предисловий.
– Абигайль? – переспросил я, не веря собственным ушам. – Проститутка? Но как?
– Попросилась в нужник и выскользнула в окно. Хорошо еще окно находилось на первом этаже, поэтому она не свернула себе шею.
– А слуга Ярингтона?
– О, этот сидит под замком в Башне лоллардов. Жалкое создание. Но из него больше ничего не вытянешь.
– У меня наконец появились кое-какие новости.
Я пересказал коронеру то, что рассказал мне Тимоти. Немного подумав, тот тряхнул головой.
– Возможно, это ничего не значит. Посетитель Абигайль не обязательно должен быть убийцей.
– Но кто другой мог знать о том, что в доме преподобного живет шлюха? Если только этот таинственный незнакомец не растрепал об этом всей округе.
– Не растрепал, – твердо заявил Харснет. – Я говорил с каждым из прихожан, и все они убеждены в том, что Ярингтон свято соблюдал обет безбрачия. Он только в последние несколько месяцев стал рьяно оберегать свой дом от любых посетителей.
– Что с поисками Годдарда?
– Я опросил и лондонский Городской совет, и коронеров, и шерифов Кента, Сюррея и Мидлсекса, задавая им всем один и тот же вопрос: не проживает ли на вверенной им территории обеспеченное семейство по фамилии Годдард, сын которого ушел в монахи? Ничего. Кроме того, я с превеликой осторожностью прощупал все радикалистские церкви и религиозные группы.
Харснет бросил на меня многозначительный взгляд.
– Дело, сами понимаете, щекотливое, и хорошо еще, что мне доверяют в этих кругах. Но никто не знает человека, отвечающего описанию Годдарда.
– Может, стоит расспросить и о высоком красивом молодом человеке с темными волосами, которого описал Тимоти?
– Таких могут быть сотни, – раздраженно отмахнулся Харснет. – Но я все равно спрошу, – добавил он более спокойно. – Придется изменить планы на сегодня. Мне нужно встретиться с лордом Хартфордом. Боннер распространил аресты мясников и актеров, игравших запрещенные пьесы, до территории Вестминстера, на которую его юрисдикция не распространяется. Мы попытаемся остановить его.
Он посмотрел на расписную башню, в которой собирался парламент. Она стояла на противоположной стороне двора, а у ее ступеней, с пиками в руках, застыли двое стражников в красных мундирах королевских гвардейцев.
– Они собираются одобрить акт, который запретит читать Библию всем, кроме людей благородного происхождения, – понизив голос, сообщил он. – Король уже одобрил этот документ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166