«Фонтан крови…» Но где я их слышал?
– Страшное дело.
Харснет покачал головой. На его лице читалась глубокая озабоченность. Затем он медленно поднялся.
– Присяжные, – негромко проговорил он, – сейчас мы вместе произведем осмотр тела. Доктор Малтон тоже пойдет с нами – на случай, если возникнут вопросы. В бумагах говорится, что опознать погибшего должен брат Шардлейк.
Он перевел взгляд на меня.
– Это вы?
– Да, мастер коронер.
Он посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.
– Как давно вы знали погибшего?
– Двадцать лет. Я хотел избавить его вдову от тяжелой обязанности опознания.
Харснет посмотрел на Дороти.
– Очень хорошо, – произнес он, поднялся и вышел из зала.
За ним последовали присяжные и мы с Гаем.
Когда простыню, прикрывавшую тело Роджера, отбросили, никто из присяжных не произнес ни слова. Несмотря на то, что в воздухе предусмотрительно разбрызгали ароматическую эссенцию, здесь явственно ощущался запах разложения. Увидев мертвое лицо Роджера, я закрыл глаза. Хотя в последнее время я редко обращался к Богу, сейчас я стал молиться, чтобы Он помог поймать убийцу, дал мне сил выполнить свою миссию до конца и в кои-то веки выполнил мои просьбы. Открыв глаза, я увидел, что лица парочки присяжных позеленели. Гай показал нам страшную рану и еще раз рассказал, как наступила смерть. Вопросов ни у кого не оказалось, и мы вернулись в зал заседаний.
Когда все расселись, Харснет обвел присутствующих серьезным взглядом.
– Сегодня, – заговорил он, – нам предстоит квалифицировать смерть Роджера Эллиарда. Ясно, что это убийство, но кто совершил его? Я вызываю Джека Барака.
Он задал Бараку несколько вопросов относительно следов на снегу, которые тот обнаружил на месте убийства.
– Следы вели сначала к фонтану, а потом – в обратном направлении, – рассказал Барак. – Идя к фонтану, убийца нес что-то тяжелое, а возвращался уже налегке. Снег быстро таял, но следы отпечатались на нем очень отчетливо.
Харснет буравил свидетеля взглядом.
– Обычный человек не может пронести бессознательное тело так далеко, как вы утверждаете.
– Может, если он обладает недюжинной силой и дьявольской решимостью.
– Насколько мне известно, вы служили у лорда Кромвеля?
Интересно, подумалось мне, откуда Харснет об этом узнал?
– Это так. Я работал на него до того, как стал клерком в адвокатской конторе.
– В качестве кого?
– В качестве кого угодно, – радостно сообщил Барак. – Выполнял все, что прикажет хозяин.
– Садитесь, – холодно обронил Харснет.
Легкомысленный ответ Барака ему явно пришелся не по душе. Коронер Броун, сидевший рядом, глупо ухмыльнулся. Он вообще не принимал участия в разговоре, и его присутствие на слушаниях, очевидно, являлось простой формальностью.
Дали показания двое студентов, а после них – я. Мы рассказали о времени и обстоятельствах обнаружения тела. Харснет вызвал казначея Роуленда. На вопрос о душевном состоянии Роджера он четко и внятно ответил, что тот был жизнелюбивым, бодрым человеком, который пользовался уважением среди коллег, имел множество друзей и ни с кем не враждовал.
– И все же один враг у него был, – заметил Харснет, – жестокий и умный. Убийство было спланировано с огромным терпением и хитростью.
Я с уважением посмотрел на помощника королевского коронера. Этот человек явно обладал незаурядным умом.
– Кто-то ненавидел Роджера Эллиарда, – подвел он итог и повернулся к Роуленду. – Что с поверенным, который написал письмо мастеру Эллиарду?
– Это мифическая фигура, сэр. Никто не знает клерка с таким необычным именем, как Нантвик. Я наводил справки во всех судебных корпорациях. Кроме меня, этим никто не озаботился, – добавил он, бросив красноречивый взгляд на Броуна.
Харснет неодобрительно посмотрел на Роуленда, но своенравный старик оставался тверд и даже не отвел взгляда.
– Могу я позволить себе напомнить суду об одном обстоятельстве? – спросил Гай, поднявшись со своего места.
– Да, – прорычал Харснет.
Меня удивила злость, прозвучавшая в его голосе. Я понимал: свидетели, которые высказываются по собственному усмотрению, могут раздражать, но обстоятельство, на которое обратил внимание Роуленд, было немаловажным, да и Гай, несомненно, собирался говорить не о пустяках.
– Сэр, даже для опытного врача было бы сложно рассчитать правильную дозу наркотика. Этот человек наверняка является дипломированным специалистом.
– Вполне возможно, – кивнул Харснет, – но, к сожалению, это не позволяет нам продвинуться ни на шаг вперед. Когда речь идет о жестокой мести, как в нашем случае, налицо должен быть подозреваемый, а я не вижу ни одного. Учитывая то, что из-за пасхальных праздников расследование началось с запозданием, не думаю, что убийцу удастся быстро изловить.
Мои глаза расширились от удивления. Коронер не имел права занимать столь откровенно пораженческую позицию. При этом я чувствовал, что, произнося эти слова, Харснет испытывал внутреннюю неловкость. Броун снова ухмыльнулся – так, будто он ожидал подобного оборота дел.
– Мы должны быть реалистами, – продолжал Харснет. – Я предвижу, что вердикт будет гласить: «Убийство, совершенное одним или группой неизвестных», и подозреваю, что они так и останутся неизвестными.
Я был потрясен. Оказывалось вопиющее давление на жюри присяжных, но никто из молодых барристеров не осмелился произнести ни слова.
И тут я услышал шорох юбок. Дороти встала со своего места и стояла, глядя на помощника королевского коронера.
– Вы не предоставили мне слова, сэр, но если кто-то здесь и имеет на это право, то это я. Я любой ценой увижу, как схватят убийцу моего мужа, и уверена, что это непременно произойдет. Благодаря помощи наших верных друзей.
Она дрожала всем телом, щеки раскраснелись, но голос оставался чистым и резал воздух, словно острый нож. Произнеся последние слова, она повернулась ко мне. Я поддержал ее энергичным кивком, и она опустилась на скамью.
Я ожидал взрыва негодования со стороны Харснета, но он просто сидел, сжав губы в узкую полоску. Его лицо побагровело. Броун усмехался. Замешательство вышестоящего чиновника явно забавляло его. Мне хотелось встать и стереть эту ухмылку с жабьего лица коронера. Наконец Харснет заговорил:
– Учитывая то, что миссис Эллиард находится в расстроенных чувствах, я не стану выносить ей порицания. Скажу лишь одно: для вынесения вердикта жюри необходимы дополнительные свидетельства и улики. Поэтому сегодня я не буду настаивать на вынесении вердикта. Дело остается открытым, а я тем временем проведу самостоятельное расследование…
Я вскочил на ноги.
– В обход жюри присяжных? Разве это допустимо, сэр?
– Коронер имеет право проводить собственное расследование в тех случаях, когда считает это необходимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
– Страшное дело.
Харснет покачал головой. На его лице читалась глубокая озабоченность. Затем он медленно поднялся.
– Присяжные, – негромко проговорил он, – сейчас мы вместе произведем осмотр тела. Доктор Малтон тоже пойдет с нами – на случай, если возникнут вопросы. В бумагах говорится, что опознать погибшего должен брат Шардлейк.
Он перевел взгляд на меня.
– Это вы?
– Да, мастер коронер.
Он посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.
– Как давно вы знали погибшего?
– Двадцать лет. Я хотел избавить его вдову от тяжелой обязанности опознания.
Харснет посмотрел на Дороти.
– Очень хорошо, – произнес он, поднялся и вышел из зала.
За ним последовали присяжные и мы с Гаем.
Когда простыню, прикрывавшую тело Роджера, отбросили, никто из присяжных не произнес ни слова. Несмотря на то, что в воздухе предусмотрительно разбрызгали ароматическую эссенцию, здесь явственно ощущался запах разложения. Увидев мертвое лицо Роджера, я закрыл глаза. Хотя в последнее время я редко обращался к Богу, сейчас я стал молиться, чтобы Он помог поймать убийцу, дал мне сил выполнить свою миссию до конца и в кои-то веки выполнил мои просьбы. Открыв глаза, я увидел, что лица парочки присяжных позеленели. Гай показал нам страшную рану и еще раз рассказал, как наступила смерть. Вопросов ни у кого не оказалось, и мы вернулись в зал заседаний.
Когда все расселись, Харснет обвел присутствующих серьезным взглядом.
– Сегодня, – заговорил он, – нам предстоит квалифицировать смерть Роджера Эллиарда. Ясно, что это убийство, но кто совершил его? Я вызываю Джека Барака.
Он задал Бараку несколько вопросов относительно следов на снегу, которые тот обнаружил на месте убийства.
– Следы вели сначала к фонтану, а потом – в обратном направлении, – рассказал Барак. – Идя к фонтану, убийца нес что-то тяжелое, а возвращался уже налегке. Снег быстро таял, но следы отпечатались на нем очень отчетливо.
Харснет буравил свидетеля взглядом.
– Обычный человек не может пронести бессознательное тело так далеко, как вы утверждаете.
– Может, если он обладает недюжинной силой и дьявольской решимостью.
– Насколько мне известно, вы служили у лорда Кромвеля?
Интересно, подумалось мне, откуда Харснет об этом узнал?
– Это так. Я работал на него до того, как стал клерком в адвокатской конторе.
– В качестве кого?
– В качестве кого угодно, – радостно сообщил Барак. – Выполнял все, что прикажет хозяин.
– Садитесь, – холодно обронил Харснет.
Легкомысленный ответ Барака ему явно пришелся не по душе. Коронер Броун, сидевший рядом, глупо ухмыльнулся. Он вообще не принимал участия в разговоре, и его присутствие на слушаниях, очевидно, являлось простой формальностью.
Дали показания двое студентов, а после них – я. Мы рассказали о времени и обстоятельствах обнаружения тела. Харснет вызвал казначея Роуленда. На вопрос о душевном состоянии Роджера он четко и внятно ответил, что тот был жизнелюбивым, бодрым человеком, который пользовался уважением среди коллег, имел множество друзей и ни с кем не враждовал.
– И все же один враг у него был, – заметил Харснет, – жестокий и умный. Убийство было спланировано с огромным терпением и хитростью.
Я с уважением посмотрел на помощника королевского коронера. Этот человек явно обладал незаурядным умом.
– Кто-то ненавидел Роджера Эллиарда, – подвел он итог и повернулся к Роуленду. – Что с поверенным, который написал письмо мастеру Эллиарду?
– Это мифическая фигура, сэр. Никто не знает клерка с таким необычным именем, как Нантвик. Я наводил справки во всех судебных корпорациях. Кроме меня, этим никто не озаботился, – добавил он, бросив красноречивый взгляд на Броуна.
Харснет неодобрительно посмотрел на Роуленда, но своенравный старик оставался тверд и даже не отвел взгляда.
– Могу я позволить себе напомнить суду об одном обстоятельстве? – спросил Гай, поднявшись со своего места.
– Да, – прорычал Харснет.
Меня удивила злость, прозвучавшая в его голосе. Я понимал: свидетели, которые высказываются по собственному усмотрению, могут раздражать, но обстоятельство, на которое обратил внимание Роуленд, было немаловажным, да и Гай, несомненно, собирался говорить не о пустяках.
– Сэр, даже для опытного врача было бы сложно рассчитать правильную дозу наркотика. Этот человек наверняка является дипломированным специалистом.
– Вполне возможно, – кивнул Харснет, – но, к сожалению, это не позволяет нам продвинуться ни на шаг вперед. Когда речь идет о жестокой мести, как в нашем случае, налицо должен быть подозреваемый, а я не вижу ни одного. Учитывая то, что из-за пасхальных праздников расследование началось с запозданием, не думаю, что убийцу удастся быстро изловить.
Мои глаза расширились от удивления. Коронер не имел права занимать столь откровенно пораженческую позицию. При этом я чувствовал, что, произнося эти слова, Харснет испытывал внутреннюю неловкость. Броун снова ухмыльнулся – так, будто он ожидал подобного оборота дел.
– Мы должны быть реалистами, – продолжал Харснет. – Я предвижу, что вердикт будет гласить: «Убийство, совершенное одним или группой неизвестных», и подозреваю, что они так и останутся неизвестными.
Я был потрясен. Оказывалось вопиющее давление на жюри присяжных, но никто из молодых барристеров не осмелился произнести ни слова.
И тут я услышал шорох юбок. Дороти встала со своего места и стояла, глядя на помощника королевского коронера.
– Вы не предоставили мне слова, сэр, но если кто-то здесь и имеет на это право, то это я. Я любой ценой увижу, как схватят убийцу моего мужа, и уверена, что это непременно произойдет. Благодаря помощи наших верных друзей.
Она дрожала всем телом, щеки раскраснелись, но голос оставался чистым и резал воздух, словно острый нож. Произнеся последние слова, она повернулась ко мне. Я поддержал ее энергичным кивком, и она опустилась на скамью.
Я ожидал взрыва негодования со стороны Харснета, но он просто сидел, сжав губы в узкую полоску. Его лицо побагровело. Броун усмехался. Замешательство вышестоящего чиновника явно забавляло его. Мне хотелось встать и стереть эту ухмылку с жабьего лица коронера. Наконец Харснет заговорил:
– Учитывая то, что миссис Эллиард находится в расстроенных чувствах, я не стану выносить ей порицания. Скажу лишь одно: для вынесения вердикта жюри необходимы дополнительные свидетельства и улики. Поэтому сегодня я не буду настаивать на вынесении вердикта. Дело остается открытым, а я тем временем проведу самостоятельное расследование…
Я вскочил на ноги.
– В обход жюри присяжных? Разве это допустимо, сэр?
– Коронер имеет право проводить собственное расследование в тех случаях, когда считает это необходимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166