Мэтью, прежде чем вы уйдете, я хотел бы поговорить с вами наедине.
Остальные вышли, оставив меня один на один с архиепископом.
– Все это ужасно действует на вас, Мэтью?
Я почувствовал, как к глазам подступают слезы. Что ни говори, архиепископ умел играть на струнах человеческой души.
– Да, – ответил я.
– Потому что одной из жертв стал ваш близкий друг, а теперь убийца преследует вас и насмехается над вами?
– Да. А еще потому, что прежде я никогда не видел такой… такой жестокости.
– На меня это тоже давит. Мне пришлось повидать много, даже слишком много людей, убитых из-за политики. Но тут совсем другое. Я чувствую: этот человек наслаждается тем, что делает.
– Мне тоже так кажется.
– Разве можно творить подобные зверства и при этом думать, что выполняешь волю Господа?! – Кранмер уже почти кричал. – Разве это не богохульственная насмешка над верой, вдохновленная самим дьяволом? Грегори Харснет думает именно так.
– Не знаю, милорд. Я стараюсь не особенно задумываться над этим.
– Умереть в огне… Как это ужасно! Убеждая еретиков покаяться и отречься от своих богопротивных заблуждений, я пугал их костром: рассказывал, как от жара съеживается кожа, как плавится и скворчит в огне человеческий жир.
Он закрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Я бы спас их, будь на то моя воля, но король всегда ратовал за самые строгие наказания. Раньше он преследовал католиков, но нынче все больше разворачивается к старым верованиям. Католицизм без Папы.
Архиепископ помолчал, а потом впился в меня взглядом и спросил:
– Скажите, вы сможете вынести тяготы, выпавшие на вашу долю в связи с расследованием убийств?
– Да, милорд, я поклялся отомстить за своего бедного друга и сдержу слово. Я найду в себе и мужество, и силы.
Кранмер устало улыбнулся.
– Значит, и мне придется. Кэтрин Парр тянет время, не давая королю ответа, вы знаете? Она напугана, бедняжка, и это неудивительно, учитывая, что прошел всего год с того дня, как Кэтрин Говард взошла на плаху. И все же я должен просить друзей леди Кэтрин убедить ее принять предложение короля – ради влияния, которое она сможет оказывать на него.
– Ей будет грозить опасность.
– Да, – не колеблясь, ответил он, – но с этим сталкиваемся все мы во имя истины Господа нашего Иисуса Христа. Страдая за нас, он пошел на еще более ужасные мучения.
Некоторое время архиепископ сидел молча. Он был испуган и опечален одновременно. Наконец он решительно проговорил:
– Развяжите этот узел. Найдите его.
И взмахом руки отпустил меня.
Барак и Харснет ждали меня в коридоре. Харснет, нахмурившись, ходил взад-вперед, а Барак сидел на стуле, нервно подергивая ногой. На его лице читались нетерпение, злость и страх. Харснет с любопытством посмотрел на меня, ожидая пояснений, но я ограничился двумя короткими фразами:
– Архиепископ хотел перекинуться со мной парой слов относительно убийств. Они не дают ему покоя.
– Он тоже ощущает в этом присутствие дьявола?
– Он не знает, и я тоже. Пустопорожние домыслы нам не помогут, – резко добавил я и повернулся к Бараку. – Идем. Мы отправляемся в дом Ярингтона.
Мы вышли, и к нам присоединились двое охранников из дворцовой стражи – рослые парни в шлемах и с мечами у пояса. Резиденция архиепископа нуждалась в охране не меньше, чем жилище любого другого высокопоставленного государственного деятеля.
Спустившись к причалу, мы погрузились на персональный бот архиепископа, который отвез нас обратно в город. Сойдя на берег, мы дошли до церкви Ярингтона по темным и опустевшим с наступлением комендантского часа улицам. Констебли поднимали фонари, чтобы осветить наши лица, и кланялись, увидев дорогую одежду и вооруженных стражников.
– Я чуть не обделался со страха, когда увидел горящего человека, – признался Барак. – Бедняга пылал, как свеча, и поначалу я всерьез подумал, что его подожгла какая-то сверхъестественная сила.
– Это был рыбий жир, – резко ответил я, – а домыслы по поводу всякой чертовщины не помогут нам продвинуться вперед.
Мы дошли до церкви – пустой, молчаливой, с темными окнами – и двинулись дальше. Вскоре перед нами предстал дом приходского священника, стоявший в аккуратном, ухоженном садике. Харснет громко постучал в дверь. Окно осветилось изнутри, будто кто-то там зажег свечу, и из-за двери послышался испуганный мужской голос:
– Кто там?
– Мы пришли по поручению архиепископа Кранмера, – ответил Харснет.
Звякнул отодвигаемый засов, дверь открылась. На нас смотрел низенький пожилой человечек. Его редкие седые волосы торчали в разные стороны, ночная рубашка была наспех заправлена в штаны. При виде стражников его глаза округлились.
– Что-то случилось с хозяином? – испуганно спросил он. – Боже мой, надеюсь, он не арестован?
– Нет, – отозвался Харснет, – дело в другом. Ребята, вы останьтесь здесь, – велел он стражникам и прошел мимо старичка в маленькую переднюю, откуда вели несколько дверей и лестница на второй этаж. – Вы его слуга?
– Я Тоби Уайт, сэр, его управляющий. Так что же…
– Почему вы решили, что его могли арестовать? – резко спросил Харснет.
– Говорят, Боннер арестовывает всех божьих людей, – ответил управляющий чересчур поспешно.
Этот Уайт мне не понравился, он выглядел каким-то скользким, неискренним.
– Кто еще живет в доме?
Слуга замялся. Его взгляд перепрыгивал с Харснета на меня и обратно.
– Только мальчик, но он спит в конюшне.
– Боюсь, у меня плохие новости, мистер Уайт, – сказал Харснет. – Сегодня вечером вашего хозяина не стало.
Брови старика полезли на лоб.
– Не стало? Я не знал, где он находится, уже стал волноваться, но… Он что, умер?
– Убит. Когда вы в последний раз видели его?
Управляющий смотрел на нас изумленным взглядом, словно не веря собственным ушам. Наконец он заговорил:
– Вчера вечером он получил какое-то письмо, прочитал его и сказал, что должен встретиться с другим священником, но не сообщил, где будет происходить встреча.
– Где письмо?
– Хозяин забрал его с собой.
Харснет посмотрел на меня.
– В точности как доктор Гарней и ваш друг.
Он снова повернулся к дрожащему слуге.
– Вы знали, что сегодня вечером он должен был присутствовать на торжественном открытии церкви?
– Да, сэр. Я решил, что со встречи он отправился прямо туда.
Несколько секунд Харснет размышлял. Я заметил, что Уайт украдкой метнул быстрый взгляд в сторону лестницы.
– Вероятно, нам следует осмотреть дом, – предложил я.
– Здесь никого нет, – быстро сказал управляющий. – Только я один.
– Если ваш хозяин хранил запрещенные книги, то нас это не интересует, – успокоил его я.
– Нет, но…
Харснет подозрительно посмотрел на старика.
– А ну-ка дайте мне вашу свечу, – приказал он тоном, не терпящим возражений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Остальные вышли, оставив меня один на один с архиепископом.
– Все это ужасно действует на вас, Мэтью?
Я почувствовал, как к глазам подступают слезы. Что ни говори, архиепископ умел играть на струнах человеческой души.
– Да, – ответил я.
– Потому что одной из жертв стал ваш близкий друг, а теперь убийца преследует вас и насмехается над вами?
– Да. А еще потому, что прежде я никогда не видел такой… такой жестокости.
– На меня это тоже давит. Мне пришлось повидать много, даже слишком много людей, убитых из-за политики. Но тут совсем другое. Я чувствую: этот человек наслаждается тем, что делает.
– Мне тоже так кажется.
– Разве можно творить подобные зверства и при этом думать, что выполняешь волю Господа?! – Кранмер уже почти кричал. – Разве это не богохульственная насмешка над верой, вдохновленная самим дьяволом? Грегори Харснет думает именно так.
– Не знаю, милорд. Я стараюсь не особенно задумываться над этим.
– Умереть в огне… Как это ужасно! Убеждая еретиков покаяться и отречься от своих богопротивных заблуждений, я пугал их костром: рассказывал, как от жара съеживается кожа, как плавится и скворчит в огне человеческий жир.
Он закрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Я бы спас их, будь на то моя воля, но король всегда ратовал за самые строгие наказания. Раньше он преследовал католиков, но нынче все больше разворачивается к старым верованиям. Католицизм без Папы.
Архиепископ помолчал, а потом впился в меня взглядом и спросил:
– Скажите, вы сможете вынести тяготы, выпавшие на вашу долю в связи с расследованием убийств?
– Да, милорд, я поклялся отомстить за своего бедного друга и сдержу слово. Я найду в себе и мужество, и силы.
Кранмер устало улыбнулся.
– Значит, и мне придется. Кэтрин Парр тянет время, не давая королю ответа, вы знаете? Она напугана, бедняжка, и это неудивительно, учитывая, что прошел всего год с того дня, как Кэтрин Говард взошла на плаху. И все же я должен просить друзей леди Кэтрин убедить ее принять предложение короля – ради влияния, которое она сможет оказывать на него.
– Ей будет грозить опасность.
– Да, – не колеблясь, ответил он, – но с этим сталкиваемся все мы во имя истины Господа нашего Иисуса Христа. Страдая за нас, он пошел на еще более ужасные мучения.
Некоторое время архиепископ сидел молча. Он был испуган и опечален одновременно. Наконец он решительно проговорил:
– Развяжите этот узел. Найдите его.
И взмахом руки отпустил меня.
Барак и Харснет ждали меня в коридоре. Харснет, нахмурившись, ходил взад-вперед, а Барак сидел на стуле, нервно подергивая ногой. На его лице читались нетерпение, злость и страх. Харснет с любопытством посмотрел на меня, ожидая пояснений, но я ограничился двумя короткими фразами:
– Архиепископ хотел перекинуться со мной парой слов относительно убийств. Они не дают ему покоя.
– Он тоже ощущает в этом присутствие дьявола?
– Он не знает, и я тоже. Пустопорожние домыслы нам не помогут, – резко добавил я и повернулся к Бараку. – Идем. Мы отправляемся в дом Ярингтона.
Мы вышли, и к нам присоединились двое охранников из дворцовой стражи – рослые парни в шлемах и с мечами у пояса. Резиденция архиепископа нуждалась в охране не меньше, чем жилище любого другого высокопоставленного государственного деятеля.
Спустившись к причалу, мы погрузились на персональный бот архиепископа, который отвез нас обратно в город. Сойдя на берег, мы дошли до церкви Ярингтона по темным и опустевшим с наступлением комендантского часа улицам. Констебли поднимали фонари, чтобы осветить наши лица, и кланялись, увидев дорогую одежду и вооруженных стражников.
– Я чуть не обделался со страха, когда увидел горящего человека, – признался Барак. – Бедняга пылал, как свеча, и поначалу я всерьез подумал, что его подожгла какая-то сверхъестественная сила.
– Это был рыбий жир, – резко ответил я, – а домыслы по поводу всякой чертовщины не помогут нам продвинуться вперед.
Мы дошли до церкви – пустой, молчаливой, с темными окнами – и двинулись дальше. Вскоре перед нами предстал дом приходского священника, стоявший в аккуратном, ухоженном садике. Харснет громко постучал в дверь. Окно осветилось изнутри, будто кто-то там зажег свечу, и из-за двери послышался испуганный мужской голос:
– Кто там?
– Мы пришли по поручению архиепископа Кранмера, – ответил Харснет.
Звякнул отодвигаемый засов, дверь открылась. На нас смотрел низенький пожилой человечек. Его редкие седые волосы торчали в разные стороны, ночная рубашка была наспех заправлена в штаны. При виде стражников его глаза округлились.
– Что-то случилось с хозяином? – испуганно спросил он. – Боже мой, надеюсь, он не арестован?
– Нет, – отозвался Харснет, – дело в другом. Ребята, вы останьтесь здесь, – велел он стражникам и прошел мимо старичка в маленькую переднюю, откуда вели несколько дверей и лестница на второй этаж. – Вы его слуга?
– Я Тоби Уайт, сэр, его управляющий. Так что же…
– Почему вы решили, что его могли арестовать? – резко спросил Харснет.
– Говорят, Боннер арестовывает всех божьих людей, – ответил управляющий чересчур поспешно.
Этот Уайт мне не понравился, он выглядел каким-то скользким, неискренним.
– Кто еще живет в доме?
Слуга замялся. Его взгляд перепрыгивал с Харснета на меня и обратно.
– Только мальчик, но он спит в конюшне.
– Боюсь, у меня плохие новости, мистер Уайт, – сказал Харснет. – Сегодня вечером вашего хозяина не стало.
Брови старика полезли на лоб.
– Не стало? Я не знал, где он находится, уже стал волноваться, но… Он что, умер?
– Убит. Когда вы в последний раз видели его?
Управляющий смотрел на нас изумленным взглядом, словно не веря собственным ушам. Наконец он заговорил:
– Вчера вечером он получил какое-то письмо, прочитал его и сказал, что должен встретиться с другим священником, но не сообщил, где будет происходить встреча.
– Где письмо?
– Хозяин забрал его с собой.
Харснет посмотрел на меня.
– В точности как доктор Гарней и ваш друг.
Он снова повернулся к дрожащему слуге.
– Вы знали, что сегодня вечером он должен был присутствовать на торжественном открытии церкви?
– Да, сэр. Я решил, что со встречи он отправился прямо туда.
Несколько секунд Харснет размышлял. Я заметил, что Уайт украдкой метнул быстрый взгляд в сторону лестницы.
– Вероятно, нам следует осмотреть дом, – предложил я.
– Здесь никого нет, – быстро сказал управляющий. – Только я один.
– Если ваш хозяин хранил запрещенные книги, то нас это не интересует, – успокоил его я.
– Нет, но…
Харснет подозрительно посмотрел на старика.
– А ну-ка дайте мне вашу свечу, – приказал он тоном, не терпящим возражений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166