Ветерок обдувал шею, попадая за ворот рубашки, струясь по ребрам и животу.
— Одежду, говорю, заберите.
Внимание Азиза переключилось на Овейса, который стоял между раскрытой дверью и койкой. Его высокая, могучая фигура словно заполняла собой комнату. Он осмотрелся, глянул на руки Овейса, ища глазами сверток с одеждой, но не увидел. Окинул взглядом всю комнату. Когда его взгляд снова упал на дверь, глаза, привыкшие к включенному свету, впервые приметили тень другого человека, стоявшего снаружи в отсвете лампочки. Человек шагнул из сумрака в свет. Без очков близорукий Азиз не мог четко разглядеть черты его лица. Но человек приблизился и остановился в трех шагах от него. Теперь, когда Азиз хорошо видел его лицо, он испытал некоторое удивление. Среднего роста, с хорошей выправкой, незнакомец выглядел опрятно и даже щегольски в своей простой униформе цвета хаки. Движения экономны и четки — за ними скорее чувствовалась, нежели видна была, скрытая сила. Лицо гладко выбрито, черты его, точеные и мужественные, тем не менее выдавали чувственную натуру. В глазах светился острый ум, или ему только показалось?
Рука сжимала белый холщовый мешок. Он молча протянул его Азизу, глядя прямо в глаза. Азиз взял мешок и положил на постель. Овейс пробормотал:
— Откройте мешок. Надо проверить.
Азиз развязал шнурок своими тонкими длинными пальцами и вытряхнул содержимое на койку. Две белые шерстяные пижамы. На карманах вышиты голубой стежкой инициалы А. А. Два комплекта нижнего белья, кусок мыла "Люкс" в розовой пластмассовой мыльнице, зубная щетка, тюбик пасты "Кол-гейт", пара резиновых шлепанцев, большое желтое полотенце — в уголке коричневой стежкой те же инициалы, три пары серых шерстяных носков. Слабый запах парфюмерии и мыла. Заботливые руки матери: она знала, что ему понадобится.
Не впервые ей приходилось проявлять такую заботу. На миг перед его мысленным взором возникли ее голубые глаза, морщинистое, немного печальное лицо, ее улыбка, мелькнувшая и исчезнувшая, как солнце в далеком северном краю. Стукнуло сердце в груди, и образ исчез...
— Чего-нибудь не хватает?
— Да. Моих очков.
— Насчет очков ничего не знаю. Завтра комендант делает обход — скажите ему.
Овейс повернулся спиной к Азизу и вышел, слегка кивнув своему спутнику:
— Закроешь дверь, Мухаммед.
Грохот болта. Лязганье железной цепи. Свет погас, и вновь он погрузился во мрак и безмолвие...
Он разделся в темноте донага. Из-под мышек потянуло запахом пота. Странная мысль — почему так противен этот запах у других, а у себя даже приятен?.. Свое. Оно над всем преобладает. Все, что связано с собственной персоной, — близко, ценно, любимо. Даже свои ошибки трудно преодолеть, критично отнестись к ним. Как много всяческих мелочей, которые заполняют нашу жизнь. Не остается времени для самого важного, стоящего, что, собственно, и двигает нами, определяет наше бытие.
С ранних лет, сколько он помнит себя, жизнь была заполнена именно такими бесчисленными мелочами. Они связаны и с многолетней учебой — сначала в школе, потом в университете. И с работой врача после окончания. А попутно и с множеством других вещей, в которые он окунулся с головой, отдав им свои эмоции, свою жажду жизни. Казалось бы, в этом бурном калейдоскопе уже и нет места для собственного "я". Тем не менее на каждом шагу это "я" давало о себе знать. Отнюдь не скромное, но мощное, довлеющее своим присутствием и влиянием над всеми его поступками. Хотя, может быть, не всегда он и сам это сознавал. Теперь у него появилось время подумать об этом. Сколько угодно времени, чтобы вспоминать, размышлять о том, что произошло и что должно еще произойти.
Осознание самого себя.
Есть люди, которые коллекционируют деньги, собственность, дома. Всю свою жизнь тратят они на поиски новых и новых доходов, а потом умирают.
Есть такие, которые, захлопнув за собой дверь, отгораживают себя полностью от внешнего мира. Они отрешаются от всего, пытаясь понять в лаборатории, как функционирует живая клетка организма, ее ядро, аминокислоты, которые, по мнению ученых, таят в себе Код — великую тайну жизни.
А вот художник. Творец, который охвачен страстью созидания. Как одержимый проводит он бессонные ночи, не зная, да и не желая знать отдыха. Но он видит свое счастье в удачном мазке кисти. Всего лишь в этом!
Есть функционеры, чей мир ограничен теми, кто стоит выше их на иерархической лестнице. Его границы чуть-чуть раздвигаются, когда приходит повышение по службе раньше, чем они ожидали.
..Миллионы мужчин и женщин, чьи босые ноги погружены в грязь. Они добывают хлеб насущный с зеленых стеблей маиса, и для них горе утраты буйвола сильнее, чем горе от смерти собственного ребенка, которого унесла непонятная лихорадка.
Есть и такие, что приносят себя в жертву неиссякаемой страсти, жажде женского тела или наркотическим иллюзиям в поисках безнадежно утраченного счастья...
Сколь различны пути и грани самоутверждения человека в этой жизни! Возможно, обычные люди пытаются осознать самих себя всего лишь в удовлетворении собственных желаний, думая только о сиюминутных нуждах. Но существует меньшинство — да, меньшинство — тех, которых это не удовлетворяет. Они ищут проявления своей натуры в большом деле — будь то искусство или служение ближнему. Поскольку высшая степень самосознания наступает, когда ты теряешь самого себя, растворяешься в том, что выше, идеальнее...
Он почувствовал вдруг холодный сквозняк, скользнувший через зарешеченное оконце в потолке на дно камеры. Взглянул вверх и с удивлением увидел маленький осколок той, другой жизни. Луна, перечеркнутая стальными прутьями в высоком потолке. Ущербная луна, как жало раскаленного серпа в ночи.
Растопырив пальцы, нащупал в темноте одежду, разбросанную по койке. Надел на себя чистое белье, мягкую пижаму из тонкой шерсти. Движения стали быстрыми: его трясло от холода. С иронией подумал: "Скоро ты узнаешь от них, чего стоит твое "я".
В свинцово-тяжелом сплаве безмолвия и мрака он неожиданно уловил обостренным слухом слабые звуки быстрого и беспорядочного постукивания в стену, возле которой стояла его койка. Замер и напрягся. Звуки стали отчетливей...
Теплые алые лучи солнца согрели его веки. Еще, услышал ленивое гуденье мухи, вившейся над ним. Сначала села на ухо, потом на губы, на нос. Гнусная сосредоточенность. На какое-то время исчезает, чтобы возобновить свои раунды с новой энергией. Мерзкая тварь.словно сознательно лишала его недолгих приятных минут утреннего сна. Он постарался продлить свой сон, слегка двигая мускулами, когда приближалось противное жужжание. Пробуждение медленно вытягивало его из глубин сна, а подсознание боролось с разумом, требуя его назад, в сон, где так спокойно без мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Одежду, говорю, заберите.
Внимание Азиза переключилось на Овейса, который стоял между раскрытой дверью и койкой. Его высокая, могучая фигура словно заполняла собой комнату. Он осмотрелся, глянул на руки Овейса, ища глазами сверток с одеждой, но не увидел. Окинул взглядом всю комнату. Когда его взгляд снова упал на дверь, глаза, привыкшие к включенному свету, впервые приметили тень другого человека, стоявшего снаружи в отсвете лампочки. Человек шагнул из сумрака в свет. Без очков близорукий Азиз не мог четко разглядеть черты его лица. Но человек приблизился и остановился в трех шагах от него. Теперь, когда Азиз хорошо видел его лицо, он испытал некоторое удивление. Среднего роста, с хорошей выправкой, незнакомец выглядел опрятно и даже щегольски в своей простой униформе цвета хаки. Движения экономны и четки — за ними скорее чувствовалась, нежели видна была, скрытая сила. Лицо гладко выбрито, черты его, точеные и мужественные, тем не менее выдавали чувственную натуру. В глазах светился острый ум, или ему только показалось?
Рука сжимала белый холщовый мешок. Он молча протянул его Азизу, глядя прямо в глаза. Азиз взял мешок и положил на постель. Овейс пробормотал:
— Откройте мешок. Надо проверить.
Азиз развязал шнурок своими тонкими длинными пальцами и вытряхнул содержимое на койку. Две белые шерстяные пижамы. На карманах вышиты голубой стежкой инициалы А. А. Два комплекта нижнего белья, кусок мыла "Люкс" в розовой пластмассовой мыльнице, зубная щетка, тюбик пасты "Кол-гейт", пара резиновых шлепанцев, большое желтое полотенце — в уголке коричневой стежкой те же инициалы, три пары серых шерстяных носков. Слабый запах парфюмерии и мыла. Заботливые руки матери: она знала, что ему понадобится.
Не впервые ей приходилось проявлять такую заботу. На миг перед его мысленным взором возникли ее голубые глаза, морщинистое, немного печальное лицо, ее улыбка, мелькнувшая и исчезнувшая, как солнце в далеком северном краю. Стукнуло сердце в груди, и образ исчез...
— Чего-нибудь не хватает?
— Да. Моих очков.
— Насчет очков ничего не знаю. Завтра комендант делает обход — скажите ему.
Овейс повернулся спиной к Азизу и вышел, слегка кивнув своему спутнику:
— Закроешь дверь, Мухаммед.
Грохот болта. Лязганье железной цепи. Свет погас, и вновь он погрузился во мрак и безмолвие...
Он разделся в темноте донага. Из-под мышек потянуло запахом пота. Странная мысль — почему так противен этот запах у других, а у себя даже приятен?.. Свое. Оно над всем преобладает. Все, что связано с собственной персоной, — близко, ценно, любимо. Даже свои ошибки трудно преодолеть, критично отнестись к ним. Как много всяческих мелочей, которые заполняют нашу жизнь. Не остается времени для самого важного, стоящего, что, собственно, и двигает нами, определяет наше бытие.
С ранних лет, сколько он помнит себя, жизнь была заполнена именно такими бесчисленными мелочами. Они связаны и с многолетней учебой — сначала в школе, потом в университете. И с работой врача после окончания. А попутно и с множеством других вещей, в которые он окунулся с головой, отдав им свои эмоции, свою жажду жизни. Казалось бы, в этом бурном калейдоскопе уже и нет места для собственного "я". Тем не менее на каждом шагу это "я" давало о себе знать. Отнюдь не скромное, но мощное, довлеющее своим присутствием и влиянием над всеми его поступками. Хотя, может быть, не всегда он и сам это сознавал. Теперь у него появилось время подумать об этом. Сколько угодно времени, чтобы вспоминать, размышлять о том, что произошло и что должно еще произойти.
Осознание самого себя.
Есть люди, которые коллекционируют деньги, собственность, дома. Всю свою жизнь тратят они на поиски новых и новых доходов, а потом умирают.
Есть такие, которые, захлопнув за собой дверь, отгораживают себя полностью от внешнего мира. Они отрешаются от всего, пытаясь понять в лаборатории, как функционирует живая клетка организма, ее ядро, аминокислоты, которые, по мнению ученых, таят в себе Код — великую тайну жизни.
А вот художник. Творец, который охвачен страстью созидания. Как одержимый проводит он бессонные ночи, не зная, да и не желая знать отдыха. Но он видит свое счастье в удачном мазке кисти. Всего лишь в этом!
Есть функционеры, чей мир ограничен теми, кто стоит выше их на иерархической лестнице. Его границы чуть-чуть раздвигаются, когда приходит повышение по службе раньше, чем они ожидали.
..Миллионы мужчин и женщин, чьи босые ноги погружены в грязь. Они добывают хлеб насущный с зеленых стеблей маиса, и для них горе утраты буйвола сильнее, чем горе от смерти собственного ребенка, которого унесла непонятная лихорадка.
Есть и такие, что приносят себя в жертву неиссякаемой страсти, жажде женского тела или наркотическим иллюзиям в поисках безнадежно утраченного счастья...
Сколь различны пути и грани самоутверждения человека в этой жизни! Возможно, обычные люди пытаются осознать самих себя всего лишь в удовлетворении собственных желаний, думая только о сиюминутных нуждах. Но существует меньшинство — да, меньшинство — тех, которых это не удовлетворяет. Они ищут проявления своей натуры в большом деле — будь то искусство или служение ближнему. Поскольку высшая степень самосознания наступает, когда ты теряешь самого себя, растворяешься в том, что выше, идеальнее...
Он почувствовал вдруг холодный сквозняк, скользнувший через зарешеченное оконце в потолке на дно камеры. Взглянул вверх и с удивлением увидел маленький осколок той, другой жизни. Луна, перечеркнутая стальными прутьями в высоком потолке. Ущербная луна, как жало раскаленного серпа в ночи.
Растопырив пальцы, нащупал в темноте одежду, разбросанную по койке. Надел на себя чистое белье, мягкую пижаму из тонкой шерсти. Движения стали быстрыми: его трясло от холода. С иронией подумал: "Скоро ты узнаешь от них, чего стоит твое "я".
В свинцово-тяжелом сплаве безмолвия и мрака он неожиданно уловил обостренным слухом слабые звуки быстрого и беспорядочного постукивания в стену, возле которой стояла его койка. Замер и напрягся. Звуки стали отчетливей...
Теплые алые лучи солнца согрели его веки. Еще, услышал ленивое гуденье мухи, вившейся над ним. Сначала села на ухо, потом на губы, на нос. Гнусная сосредоточенность. На какое-то время исчезает, чтобы возобновить свои раунды с новой энергией. Мерзкая тварь.словно сознательно лишала его недолгих приятных минут утреннего сна. Он постарался продлить свой сон, слегка двигая мускулами, когда приближалось противное жужжание. Пробуждение медленно вытягивало его из глубин сна, а подсознание боролось с разумом, требуя его назад, в сон, где так спокойно без мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107