Войдя в дом с
коричневым бумажным пакетом в руках, она сказала:
- Мама, мне надо уйти на пару часов. Есть одно дело.
- Можно спросить, какое, дорогая?
- Да вот, - она положила пакет на кухонный стол, и из него вылез
котенок - мягонький, маленький, чистенький, черненький с белым, прямо как
в стихотворении мистера Эллиота.
- Ой! - сказала я.
- Не волнуйся, мама. Я ей уже объяснила, что ей нельзя здесь жить.
Котенок посмотрел на меня большими глазами, сел и начал вылизывать
свою белую манишку.
- Как ее зовут?
- Пока никак, мама. Нечестно было бы давать ей имя. Я отнесу ее в
Общество защиты животных, чтобы ее там усыпили и она не мучилась. Туда я и
собиралась.
Я была тверда. Я сказала Сьюзен, что она сама будет кормить котенка и
следить за его песочным ящичком. И научит его пользоваться кошачьей
дверцей. И будет возить ее на прививки в ветеринарную лечебницу на Плазе,
когда надо. Котенок ее и только ее, и она должна будет взять его с собой,
когда выйдет замуж.
И Сьюзен, и котенок выслушали меня внимательно, глядя на меня
круглыми глазами, и согласились на мои условия. Я старалась не
привязываться к кошечке - пусть дружит только со Сьюзен и признает только
ее. Но попробуйте устоять, когда черно-белый пушистый шарик усаживается на
задние лапки, выпячивает свой толстый животик, машет передними лапками в
три дюйма длиной, задевая за уши, и говорит тебе яснее всяких слов: "Ну
пожалуйста, мама, давай подеремся".
Однако уговор, что Сьюзен заберет кошечку с собой оставался в силе.
Мы больше не обсуждали этот вопрос, поскольку уговорились с самого начала.
Я открыла переднюю дверь - кошки нет. Открыла черную.
- Входите, ваше высочество.
Ее светлейшее высочество, принцесса Полли Пондероза Пенелопа Персипух
прошествовала в дом, задравши хвост ("Не слишком то ты торопилась! Тем не
менее благодарю. Но надеюсь, что это больше не повторится. Что там у нас
на завтрак?") Принцесса уселась перед кухонным буфетом, где стояли ее
консервы.
Она скушала шестиунцевую банку тунца с печенкой, попросила еще,
расправилась с телятиной в соусе и закусила печеньем. Время от времени она
отрывалась от еды, чтобы пободать мои ноги. И наконец начала умываться.
- Полли, покажи-ка лапки.
Она была не в столь безупречном виде, как обычно, и я никогда не
видела ее такой голодной. Где же она пропадала последние три дня?
Осмотрев подушечки ее лапок, я убедилась, что она проделала долгий
путь. Уж я скажу пару слов Сьюзен, пусть только позвонит. Но пока что
кошка тут, это ее дом, и ответственность по старшинству переходит ко мне.
Когда я буду переезжать, придется взять ее с собой - куда деваться.
Сьюзен, хорошо бы ты опять на время стала незамужней - я бы тебя
отшлепала.
Я смазала лапки Полли вазелином и вернулась к своей работе. Принцесса
устроилась спать на куче книг. Если она и скучала по Сьюзен, то вслух об
этом не говорила. Похоже, она согласилась довольствоваться одной
служанкой.
В час дня я все еще разбирала книги и подумывала - съесть мне
холодный сандвич или, куда ни шло, разогреть банку томатного супа, когда
позвонили в парадную дверь. Полли открыла глаза.
- Ты кого-нибудь ждешь? Уж не Сьюзен ли? - Я пошла открывать.
Нет, не Сьюзен. Дональд и Присцилла.
- Входите, милые! - распахнула я дверь. - Есть хотите? Завтракали?
Больше я их ни о чем не спрашивала. В стихотворении Роберта Фроста
"Смерть поденщика", хорошо известного в моей параллели, есть строки: "Дом
- это место, куда тебя обязаны впустить, когда тебе некуда деться". Мои
дети пришли домой - потом они сами расскажут мне все, что сочтут нужным. Я
порадовалась, что у меня есть дом, куда я могу их впустить, и постельное
белье, чтобы их уложить. Ни кошка, ни дети не изменили моих планов, но
планы могут и подождать. Хорошо, что я не успела выехать вчера, в
понедельник - куда бы делись тогда эти трое? Трагедия!
Я быстренько, на скорую руку, собрала им ленч, открыв-таки две
жестянки томатного супа Кэмпбелла.
- Сейчас, сейчас. У меня остался большой кусок свадебного торта, и он
еще не совсем черствый. И полгаллона ванильного мороженого, мы его даже не
открывали. Будете?
- Еще бы!
- Присс верно говорит. Мы сегодня еще ничего не ели.
- Батюшки! Ну-ка, садитесь. Ешьте суп, а там посмотрим. А может быть,
приготовить вам завтрак, раз вы не завтракали? Бекон с яйцами? Кашу?
- Все сгодится, - ответил сын. - А если оно живое, я отгрызу ему
голову.
- Веди себя прилично, Донни, - сказала ему сестра. - Начнем с супа,
мама. - Пока мы ели, она спросила: - Мама, а почему у тебя кругом кучи
книг?
Я объяснила, что собираюсь запереть дом и продать его. Дети
обменялись серьезными, почти удрученными взглядами.
- Не волнуйтесь, - сказала я им. - Печалиться не о чем. Мне не к
спеху, а дом и ваш тоже. Вы ничего не хотите мне сказать?
Все и так было ясно, стоило на них поглядеть - грязные, усталые,
голодные, растерянные. Они не поладили с отцом и мачехой и уехали из
Далласа "навсегда".
- Мы же не знали, мама, что ты собралась продавать дом. Теперь нам с
Донни придется поискать что-нибудь другое - потому что туда мы не
вернемся.
- Не спеши. Никто вас на улицу не гонит. Да, этот дом я собираюсь
продать, но мы поселимся под другой крышей. Кстати о продаже: я говорила
Джорджу Стронгу - он занимается недвижимостью, - что он сможет купить наш
участок, как только Сьюзен выйдет замуж. - Я подошла к видеофону и набрала
номер компании "Гарриман и Стронг".
На экране появилась женщина.
- Гарриман и Стронг, инвестиции. Предприятия Гарримана. Промышленный
союз. Чем могу служить?
- Я Морин Джонсон. Хочу поговорить с мистером Гарриманом или с
мистером Стронгом.
- Их сейчас нет. Можете оставить им телефонограмму -
конфиденциальную, если пожелаете. Или поговорите с мистером Уоткинсом.
- Нет. Соедините меня с Джорджем Стронгом.
- К сожалению, не могу. Вы будете говорить с мистером Уоткинсом?
- Нет. Передайте мистеру Стронгу следующее: "Джордж, говорит Морин
Джонсон. Усадьба продается, и я говорю это тебе первому, как обещала.
Обещание я выполнила, но продажу собираюсь оформить сегодня, поэтому
сейчас позвоню в компанию Дж.К.Николса".
- Прошу вас, подождите минуточку. - Лицо на экране сделалось
ангельским, а голос наполнился сладостью, как у хозяйки салона
восемнадцатого века. Затем появился Джордж Стронг.
- Привет, миссис Джонсон. Рад видеть.
- Морин, старина. Позвонила сказать, что переезжаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
коричневым бумажным пакетом в руках, она сказала:
- Мама, мне надо уйти на пару часов. Есть одно дело.
- Можно спросить, какое, дорогая?
- Да вот, - она положила пакет на кухонный стол, и из него вылез
котенок - мягонький, маленький, чистенький, черненький с белым, прямо как
в стихотворении мистера Эллиота.
- Ой! - сказала я.
- Не волнуйся, мама. Я ей уже объяснила, что ей нельзя здесь жить.
Котенок посмотрел на меня большими глазами, сел и начал вылизывать
свою белую манишку.
- Как ее зовут?
- Пока никак, мама. Нечестно было бы давать ей имя. Я отнесу ее в
Общество защиты животных, чтобы ее там усыпили и она не мучилась. Туда я и
собиралась.
Я была тверда. Я сказала Сьюзен, что она сама будет кормить котенка и
следить за его песочным ящичком. И научит его пользоваться кошачьей
дверцей. И будет возить ее на прививки в ветеринарную лечебницу на Плазе,
когда надо. Котенок ее и только ее, и она должна будет взять его с собой,
когда выйдет замуж.
И Сьюзен, и котенок выслушали меня внимательно, глядя на меня
круглыми глазами, и согласились на мои условия. Я старалась не
привязываться к кошечке - пусть дружит только со Сьюзен и признает только
ее. Но попробуйте устоять, когда черно-белый пушистый шарик усаживается на
задние лапки, выпячивает свой толстый животик, машет передними лапками в
три дюйма длиной, задевая за уши, и говорит тебе яснее всяких слов: "Ну
пожалуйста, мама, давай подеремся".
Однако уговор, что Сьюзен заберет кошечку с собой оставался в силе.
Мы больше не обсуждали этот вопрос, поскольку уговорились с самого начала.
Я открыла переднюю дверь - кошки нет. Открыла черную.
- Входите, ваше высочество.
Ее светлейшее высочество, принцесса Полли Пондероза Пенелопа Персипух
прошествовала в дом, задравши хвост ("Не слишком то ты торопилась! Тем не
менее благодарю. Но надеюсь, что это больше не повторится. Что там у нас
на завтрак?") Принцесса уселась перед кухонным буфетом, где стояли ее
консервы.
Она скушала шестиунцевую банку тунца с печенкой, попросила еще,
расправилась с телятиной в соусе и закусила печеньем. Время от времени она
отрывалась от еды, чтобы пободать мои ноги. И наконец начала умываться.
- Полли, покажи-ка лапки.
Она была не в столь безупречном виде, как обычно, и я никогда не
видела ее такой голодной. Где же она пропадала последние три дня?
Осмотрев подушечки ее лапок, я убедилась, что она проделала долгий
путь. Уж я скажу пару слов Сьюзен, пусть только позвонит. Но пока что
кошка тут, это ее дом, и ответственность по старшинству переходит ко мне.
Когда я буду переезжать, придется взять ее с собой - куда деваться.
Сьюзен, хорошо бы ты опять на время стала незамужней - я бы тебя
отшлепала.
Я смазала лапки Полли вазелином и вернулась к своей работе. Принцесса
устроилась спать на куче книг. Если она и скучала по Сьюзен, то вслух об
этом не говорила. Похоже, она согласилась довольствоваться одной
служанкой.
В час дня я все еще разбирала книги и подумывала - съесть мне
холодный сандвич или, куда ни шло, разогреть банку томатного супа, когда
позвонили в парадную дверь. Полли открыла глаза.
- Ты кого-нибудь ждешь? Уж не Сьюзен ли? - Я пошла открывать.
Нет, не Сьюзен. Дональд и Присцилла.
- Входите, милые! - распахнула я дверь. - Есть хотите? Завтракали?
Больше я их ни о чем не спрашивала. В стихотворении Роберта Фроста
"Смерть поденщика", хорошо известного в моей параллели, есть строки: "Дом
- это место, куда тебя обязаны впустить, когда тебе некуда деться". Мои
дети пришли домой - потом они сами расскажут мне все, что сочтут нужным. Я
порадовалась, что у меня есть дом, куда я могу их впустить, и постельное
белье, чтобы их уложить. Ни кошка, ни дети не изменили моих планов, но
планы могут и подождать. Хорошо, что я не успела выехать вчера, в
понедельник - куда бы делись тогда эти трое? Трагедия!
Я быстренько, на скорую руку, собрала им ленч, открыв-таки две
жестянки томатного супа Кэмпбелла.
- Сейчас, сейчас. У меня остался большой кусок свадебного торта, и он
еще не совсем черствый. И полгаллона ванильного мороженого, мы его даже не
открывали. Будете?
- Еще бы!
- Присс верно говорит. Мы сегодня еще ничего не ели.
- Батюшки! Ну-ка, садитесь. Ешьте суп, а там посмотрим. А может быть,
приготовить вам завтрак, раз вы не завтракали? Бекон с яйцами? Кашу?
- Все сгодится, - ответил сын. - А если оно живое, я отгрызу ему
голову.
- Веди себя прилично, Донни, - сказала ему сестра. - Начнем с супа,
мама. - Пока мы ели, она спросила: - Мама, а почему у тебя кругом кучи
книг?
Я объяснила, что собираюсь запереть дом и продать его. Дети
обменялись серьезными, почти удрученными взглядами.
- Не волнуйтесь, - сказала я им. - Печалиться не о чем. Мне не к
спеху, а дом и ваш тоже. Вы ничего не хотите мне сказать?
Все и так было ясно, стоило на них поглядеть - грязные, усталые,
голодные, растерянные. Они не поладили с отцом и мачехой и уехали из
Далласа "навсегда".
- Мы же не знали, мама, что ты собралась продавать дом. Теперь нам с
Донни придется поискать что-нибудь другое - потому что туда мы не
вернемся.
- Не спеши. Никто вас на улицу не гонит. Да, этот дом я собираюсь
продать, но мы поселимся под другой крышей. Кстати о продаже: я говорила
Джорджу Стронгу - он занимается недвижимостью, - что он сможет купить наш
участок, как только Сьюзен выйдет замуж. - Я подошла к видеофону и набрала
номер компании "Гарриман и Стронг".
На экране появилась женщина.
- Гарриман и Стронг, инвестиции. Предприятия Гарримана. Промышленный
союз. Чем могу служить?
- Я Морин Джонсон. Хочу поговорить с мистером Гарриманом или с
мистером Стронгом.
- Их сейчас нет. Можете оставить им телефонограмму -
конфиденциальную, если пожелаете. Или поговорите с мистером Уоткинсом.
- Нет. Соедините меня с Джорджем Стронгом.
- К сожалению, не могу. Вы будете говорить с мистером Уоткинсом?
- Нет. Передайте мистеру Стронгу следующее: "Джордж, говорит Морин
Джонсон. Усадьба продается, и я говорю это тебе первому, как обещала.
Обещание я выполнила, но продажу собираюсь оформить сегодня, поэтому
сейчас позвоню в компанию Дж.К.Николса".
- Прошу вас, подождите минуточку. - Лицо на экране сделалось
ангельским, а голос наполнился сладостью, как у хозяйки салона
восемнадцатого века. Затем появился Джордж Стронг.
- Привет, миссис Джонсон. Рад видеть.
- Морин, старина. Позвонила сказать, что переезжаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131