Я торжественно сказала Брайни, что всегда буду ему верна. Я хранила
ему верность четыре года, и теперь, убедившись, что могу, буду хранить ее
всегда, пока смерть не разлучит нас.
- Слушай, дурочка, - ты у меня девочка славная, но недалекая. Ты
начала заниматься этим делом в четырнадцать лет...
- Нет, в пятнадцать!
- Ну, почти в четырнадцать. И говорила мне, что от твоих прелестей
вкусила почти что дюжина мужиков и мальчишек, да еще спрашивала, считать
говардских кандидатов или нет? А потом пересмотрела счет, сказав, что
запамятовала парочку мелких инцидентов. Еще ты говорила, что почти сразу
же научилась получать наслаждение, но заверила меня, что я лучше всех. Ты
взаправду думаешь. Вертлявые Ляжки, что ты и твои веселые понятия о любви
изменились из-за того, что тот тупица-проповедник произнес над тобой
волшебные слова? Шила в мешке не утаишь, леопард не может перестать быть
пятнистым, и твой час неизбежно настанет. И когда это случится, я хочу,
чтобы ты получила удовольствие, но не попала в беду... ради тебя самой,
ради меня и особенно ради детей. Я не жду от тебя, что ты будешь, как
говорится, навеки мне верна. Но хочу надеяться, что ты не забеременеешь,
не подцепишь дурную болезнь, не вызовешь скандала, не опозоришь себя и
меня, не поставишь на карту благополучие наших детей. То есть, проще
говоря, будешь вести себя разумно и всегда задергивать занавес.
- Да, сэр, - пробормотала я.
- И если, любовь моя, ты сказала правду насчет того, что от Хэла
Эндрюса у тебя дыхание спирает, но ты бежишь от искушения из-за меня,
такая стойкость не прибавляет сияния твоему венцу. Мы оба знаем Хэла: он
джентльмен и чистит ногти. И вежлив со своей женой. Если у тебя нет
серьезных намерений, прекрати с ним флиртовать. Но если ты вправду хочешь
его, то бери! На меня не смотри - я буду занят. Джейн - такая лакомая
штучка, какие мне давно не попадались. Я жажду провести через ее угол
биссектрису с тех самых пор, как мы познакомились.
- Брайни! Это правда? Ты никогда не подавал виду. Почему ты мне не
сказал?
- Чтобы ты по-бабьи приревновала и начала проявлять собственнические
замашки? Милая, мне пришлось дожидаться, когда ты сознаешься вслух, без
уговоров и понуканий с моей стороны, что испытываешь глубокий интерес к
другому мужчине... предполагая, что я могу испытывать то же самое к его
жене. И я испытываю. Так что зови Джейн и скажи, что мы согласны прийти к
ним обедать. А там посмотрим.
- А вдруг Джейн понравится тебе больше меня?
- Невозможно. Я люблю вас, миледи.
- Я про то, на чем сидят. Про то, как она занимается любовью.
- Это возможно, по мало вероятно. Если это и случится, я не перестану
любить тебя и то, на чем ты сидишь: эта штучка из ряда вон. А Джейн
попробовать все-таки хочется: уж очень она вкусно пахнет. - Он облизнулся
и ухмыльнулся.
Так он и поступил, и она тоже - мы сделали это все четверо, и много
лет оставались хорошими друзьями, хотя они через два года переехали в
Сент-Джо, где Хэл получил более выгодное предложение от школьного
комитета. И нашим уютным семейным оргиям пришел конец.
Со временем мы с Брайаном разработали подробные правила относительно
секса - как избежать риска и в то же время "грешить" свободно - не очертя
голову, а с толком, чтобы иметь право посмотреть в глаза миссис Гранди и
сказать ей, что здесь не подают.
Всеобщая вера в изначальную греховность секса не коснулась Брайана.
Он глубоко презирал расхожие мнения.
- Если тысяча человек во что-то верит, а я один верю в обратное, то
тысяча против одного, что неправы они. Морин, я содержу семью только
благодаря тому, что у меня на все свое мнение.
Когда я рассказала Брайни, как меня заперли в шкафу, он рывком сел в
постели.
- Вот ублюдок! Мо, да я ему руки переломаю!
- Тогда и мне переломай - я ведь шла туда с определенным намерением,
которое и выполнила. Все остальное вытекает из этого голого,
непростительного факта. Я подверглась неоправданному риску и виновата не
меньше его.
- Так-то оно так, но дело не в этом. Милая, я не за то его упрекаю,
что он тебя поимел; любой мужик, если он не кастрат, поимел бы тебя, будь
у него только шанс. Так что единственный выход - не давать им этого шанса,
если сама не хочешь. Если я зол на него, так это за то, что он запихал мою
девочку в темный шкаф, запер ее там и напугал. Я убью его медленно, черт
бы его побрал. Я его оскоплю. Я с него скальп сниму. Я ему уши отрежу.
- Брайни...
- Я ему кол вгоню... Что, дорогая?
- Я знаю, что была плохая, но я ведь дешево отделалась. Не
забеременела, поскольку и так беременна. Не заболела, так мне кажется. И
никто, по-моему, ничего не заметил, так что скандала не будет. Мне очень
хотелось бы посмотреть, как ты будешь с ним все это делать - я его
презираю. Но если ты хотя бы щелкнешь его по носу, это происшествие
перестанет быть тайной... и может повредить нашим детям. Верно?
Брайни смирился с житейской необходимостью. Я хотела, чтобы мы
перестали ходить в эту церковь, и он согласился.
- Но не сейчас, любимая. Я пробуду дома еще недель шесть. Пойдем в
церковь вместе...
Мы приходили рано и усаживались впереди, прямо перед кафедрой. Брайни
впивался взором в лицо доктора Зека и не сводил с него глаз всю проповедь,
воскресенье за воскресеньем.
У доктора Зека не выдержали нервы, и он испросил себе отпуск.

Мы с Брайни выработали свои правила о сексе, любви и браке далеко не
сразу. Мы пытались сделать две вещи разом: создать новую систему
правильного поведения в браке, которой любое цивилизованное общество
должно было обучить нас еще в детстве, и - одновременно - выработать
подручный набор правил поведения в обществе, которые защищали бы нас от
арбитров морали Библейского пояса. Мы не миссионеры, чтобы обращать миссис
Гранди в свою веру; нам нужна была только маска, чтобы миссис Гранди не
заподозрила, что мы думаем иначе, чем она. В обществе, где считается
смертным грехом чем-то отличаться от соседей, единственный выход - не
давать этого заметить.
С годами мы узнали, что многие говардские семьи сталкивались с
несоответствием программы Фонда морали среднезападного Библейского пояса -
а большинство членов Фонда были как раз выходцы из Среднего Запада. Из-за
этих противоречий говардовцы или порывали с официальной религией, или
делали вид, что следуют ей, как мы с Брайаном, пока не уехали из
Канзас-Сити в тридцатые годы и не перестали притворяться.
Насколько я знаю, ни в Бундоке, ни где-либо на Теллус Терциусе
официальной религии нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131