(У мистера
Бронсона был шикарный "форд-ландолет", сверкающий и красивый.)
В следующую субботу мы повезли пятерых старших на пикник - они были
так же очарованы мистером Бронсоном, как и я. Кэрол потом созналась мне:
"Мама, если я надумаю выйти замуж, то хочу такого мужа, как мистер
Бронсон".
Я не стала ей говорить, что чувствую то же самое.
Через неделю мистер Бронсон повел Вудро на утренник в Ипподром-театр
- смотреть знаменитого иллюзиониста Терстона. (Я бы с удовольствием пошла
с ними - обожаю магию, но при отце не осмелилась и заикнуться.) Когда
мистер Бронсон вернулся с заснувшим у него на руках Вудро, я со спокойной
душой пригласила его в дом - отец стоял рядом, и все было вполне законно.
Мистер Бронсон ни разу во время нашего странного романа не был у нас дома
в отсутствие отца.
Однажды, когда мистер Бронсон привез Брайана младшего с урока
вождения, я пригласила его к чаю. Он спросил, дома ли отец, и, узнав, что
нет, тут же вспомнил о какой-то важной встрече. Мужчины ведут себя более
робко, чем женщины - по крайней мере те, кого я знала.
Брайан приехал домой в воскресенье первого апреля, а отец в тот же
день ненадолго уехал в Сент-Луис - думаю, чтоб повидаться с матерью, хотя
он не сказал зачем. Я предпочла бы, чтобы он остался дома, тогда мы с
Брайаном могли бы совершить небольшую прогулку в никуда - дед присмотрел
бы за выводком, а Нэнси сготовила бы что-нибудь.
Но я никому об этом не сказала, потому что детям так же хотелось
побыть со своим отцом, как мне - затащить его в постель. А потом - у нас
ведь больше не было автомобиля. Перед отъездом Брайан продал "Эль Рео
Гранде".
- Мо, - сказал он, - в прошлом году, когда я уезжал в апреле, ехать в
Платтбург на машине имело смысл, и "рео" был мне там очень кстати. Но
дурак я буду, если вздумаю ехать из Канзас-Сити до штата Нью-Йорк в
феврале. В апреле меня и то три раза вытаскивали из грязи - в феврале это
было бы невозможно. Кроме того, - добавил Брайни со своей
теддирузвельтовской улыбочкой, - я собираюсь купить нам десятиместную
машину. Или одиннадцатиместную. Постараемся насчет одиннадцатого?
Мы постарались насчет одиннадцатого, но выбить чек нам в тот раз не
удалось. Брайни уехал в Платтбург на поезде, пообещав, когда вернется,
купить самую большую машину, какая есть - на семь пассажиров - и, может
быть, на этот раз закрытую? Семиместный "лексингтон-седан", например? Или
"мармон"? Или "пирс-эрроу"? Подумай над этим, дорогая.
Я не слишком задумалась, зная, что, когда придет время, Брайан
выберет сам. Но меня радовало, что у нас будет машина побольше.
Пятиместная тесновата для семьи в десять человек (или в одиннадцать, если
получилось).
Так что, когда Брайан вернулся домой первого апреля семнадцатого
года, мы с ним остались дома и занялись любовью в постели. В конце концов
совсем не обязательно делать это на траве.
В ту ночь, когда мы уже утомились, но спать еще не хотелось, я
спросила:
- Когда тебе нужно обратно в Платтбург, любовь моя? - Он так долго не
отвечал, что я добавила: - Или это нескромный вопрос? С девяносто седьмого
года прошло столько времени, что я позабыла, о чем можно спрашивать, а о
чем нет.
- Спрашивай о чем хочешь, дорогая моя. Кое на что я не могу ответить
- или потому, что это секрет, или, еще вероятнее, потому, что лейтенантам
не так уж много известно. Но сейчас я тебе отвечу. Не думаю, что вернусь
обратно в Платтбург. Даже уверен, что не вернусь, и потому забрал оттуда
все, даже зубную щетку.
Я молчала.
- Хочешь знать почему?
- Ты сам скажешь, если захочешь. И если сможешь.
- Ишь какая покладистая. Ты что, лишена элементарного бабьего
любопытства?
(Нет, не лишена, дорогой мой, - но вытяну из тебя больше, если не
буду его проявлять.)
- Ну скажи - почему?
- Так вот, в газетах могут писать что угодно, но так называемая "нота
Циммермана" [перехваченная английской разведкой секретная директива
статс-секретаря Циммермана германскому посланнику в Мексике, в которой
предлагалось начать переговоры с мексиканским правительством о заключении
военного союза с Германией против США] - подлинный факт. Нам не удастся
больше сохранять свой нейтралитет - и месяца не продержимся. Вопрос вот в
чем: будем мы посылать еще войска на мексиканскую границу? Или пошлем
армию в Европу? Будем мы ждать, когда Мексика нападет на нас, или сами
объявим ей войну? Или сначала объявим войну кайзеру? И если да, то
осмелимся ли повернуться к Мексике спиной?
- Неужели дело настолько плохо?
- Многое зависит от президента Каррансы. Да, дело труба. Я уже
получил мобилизационное предписание. Придет телеграмма - и все, я на
службе и отправляюсь на свой мобилизационный пункт... не в Платтбург. - Он
потянулся ко мне. - Забудь про войну и подумай обо мне, миссис
Мак-Гилликади.
- Да, Кларенс.
Пропев куплеты из "Дочки старого Райли", Брайан сказал:
- Ну что ж, неплохо, миссис Мак. Вы, я вижу, практиковались.
- Куда там, миленький, отец с меня глаз не спускал. Он считает, что я
нехорошая женщина и сплю с другими мужчинами.
- Вот чепуха! Разве ж ты даешь им уснуть? Да никогда. Я скажу ему.
- Не трудись - отец составил мнение обо мне, когда мы с тобой еще не
встретились. А как там платтбургские девочки? Аппетитные? Шустрые?
- Зенобия, мне больно в этом признаваться, но... видишь ли... у меня
ни одной не было. Ни единой.
- Но Кларенс!
- Лапушка, они меня там доконали. Полевые учения, занятия и лекции
днем, шесть дней в неделю, и учебные тревоги по воскресеньям. Вечером
снова занятия и больше уроков, чем можно одолеть. Валишься спать около
полуночи, а в шесть уже подъем. Пощупай мои ребра, как я отощал. Эй! Это
не ребро!
- Да, это вообще не кость. Губерт, я хочу подержать тебя в постели,
пока ты не подкормишься и не окрепнешь. Твой рассказ растрогал меня.
- Да, он трагичен, я знаю. Но что оправдывает тебя? Джастин уж точно
предлагал тебе немного развлечься.
- Милый ты мой, Джастин с Элеанор в самом деле обедали у нас. Но в
доме полно детворы, а батюшка изображает из себя филина, так что меня даже
и по заднице не потрепали. Лишь несколько галантных непристойностей
шепнули мне в зардевшееся ушко.
- В какое? Надо бы поехать к ним.
- Но они так далеко живут.
К ним надо было долго ехать даже на машине, а уж на трамвае и вовсе
целую вечность. С Везерелами мы познакомились в нашей новой церкви,
Линвудской методистской, когда переехали на бульвар Бентона. Но в тот же
год, когда мы еще не стали близкими друзьями, Везерелы переехали в район
новой застройки Дж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Бронсона был шикарный "форд-ландолет", сверкающий и красивый.)
В следующую субботу мы повезли пятерых старших на пикник - они были
так же очарованы мистером Бронсоном, как и я. Кэрол потом созналась мне:
"Мама, если я надумаю выйти замуж, то хочу такого мужа, как мистер
Бронсон".
Я не стала ей говорить, что чувствую то же самое.
Через неделю мистер Бронсон повел Вудро на утренник в Ипподром-театр
- смотреть знаменитого иллюзиониста Терстона. (Я бы с удовольствием пошла
с ними - обожаю магию, но при отце не осмелилась и заикнуться.) Когда
мистер Бронсон вернулся с заснувшим у него на руках Вудро, я со спокойной
душой пригласила его в дом - отец стоял рядом, и все было вполне законно.
Мистер Бронсон ни разу во время нашего странного романа не был у нас дома
в отсутствие отца.
Однажды, когда мистер Бронсон привез Брайана младшего с урока
вождения, я пригласила его к чаю. Он спросил, дома ли отец, и, узнав, что
нет, тут же вспомнил о какой-то важной встрече. Мужчины ведут себя более
робко, чем женщины - по крайней мере те, кого я знала.
Брайан приехал домой в воскресенье первого апреля, а отец в тот же
день ненадолго уехал в Сент-Луис - думаю, чтоб повидаться с матерью, хотя
он не сказал зачем. Я предпочла бы, чтобы он остался дома, тогда мы с
Брайаном могли бы совершить небольшую прогулку в никуда - дед присмотрел
бы за выводком, а Нэнси сготовила бы что-нибудь.
Но я никому об этом не сказала, потому что детям так же хотелось
побыть со своим отцом, как мне - затащить его в постель. А потом - у нас
ведь больше не было автомобиля. Перед отъездом Брайан продал "Эль Рео
Гранде".
- Мо, - сказал он, - в прошлом году, когда я уезжал в апреле, ехать в
Платтбург на машине имело смысл, и "рео" был мне там очень кстати. Но
дурак я буду, если вздумаю ехать из Канзас-Сити до штата Нью-Йорк в
феврале. В апреле меня и то три раза вытаскивали из грязи - в феврале это
было бы невозможно. Кроме того, - добавил Брайни со своей
теддирузвельтовской улыбочкой, - я собираюсь купить нам десятиместную
машину. Или одиннадцатиместную. Постараемся насчет одиннадцатого?
Мы постарались насчет одиннадцатого, но выбить чек нам в тот раз не
удалось. Брайни уехал в Платтбург на поезде, пообещав, когда вернется,
купить самую большую машину, какая есть - на семь пассажиров - и, может
быть, на этот раз закрытую? Семиместный "лексингтон-седан", например? Или
"мармон"? Или "пирс-эрроу"? Подумай над этим, дорогая.
Я не слишком задумалась, зная, что, когда придет время, Брайан
выберет сам. Но меня радовало, что у нас будет машина побольше.
Пятиместная тесновата для семьи в десять человек (или в одиннадцать, если
получилось).
Так что, когда Брайан вернулся домой первого апреля семнадцатого
года, мы с ним остались дома и занялись любовью в постели. В конце концов
совсем не обязательно делать это на траве.
В ту ночь, когда мы уже утомились, но спать еще не хотелось, я
спросила:
- Когда тебе нужно обратно в Платтбург, любовь моя? - Он так долго не
отвечал, что я добавила: - Или это нескромный вопрос? С девяносто седьмого
года прошло столько времени, что я позабыла, о чем можно спрашивать, а о
чем нет.
- Спрашивай о чем хочешь, дорогая моя. Кое на что я не могу ответить
- или потому, что это секрет, или, еще вероятнее, потому, что лейтенантам
не так уж много известно. Но сейчас я тебе отвечу. Не думаю, что вернусь
обратно в Платтбург. Даже уверен, что не вернусь, и потому забрал оттуда
все, даже зубную щетку.
Я молчала.
- Хочешь знать почему?
- Ты сам скажешь, если захочешь. И если сможешь.
- Ишь какая покладистая. Ты что, лишена элементарного бабьего
любопытства?
(Нет, не лишена, дорогой мой, - но вытяну из тебя больше, если не
буду его проявлять.)
- Ну скажи - почему?
- Так вот, в газетах могут писать что угодно, но так называемая "нота
Циммермана" [перехваченная английской разведкой секретная директива
статс-секретаря Циммермана германскому посланнику в Мексике, в которой
предлагалось начать переговоры с мексиканским правительством о заключении
военного союза с Германией против США] - подлинный факт. Нам не удастся
больше сохранять свой нейтралитет - и месяца не продержимся. Вопрос вот в
чем: будем мы посылать еще войска на мексиканскую границу? Или пошлем
армию в Европу? Будем мы ждать, когда Мексика нападет на нас, или сами
объявим ей войну? Или сначала объявим войну кайзеру? И если да, то
осмелимся ли повернуться к Мексике спиной?
- Неужели дело настолько плохо?
- Многое зависит от президента Каррансы. Да, дело труба. Я уже
получил мобилизационное предписание. Придет телеграмма - и все, я на
службе и отправляюсь на свой мобилизационный пункт... не в Платтбург. - Он
потянулся ко мне. - Забудь про войну и подумай обо мне, миссис
Мак-Гилликади.
- Да, Кларенс.
Пропев куплеты из "Дочки старого Райли", Брайан сказал:
- Ну что ж, неплохо, миссис Мак. Вы, я вижу, практиковались.
- Куда там, миленький, отец с меня глаз не спускал. Он считает, что я
нехорошая женщина и сплю с другими мужчинами.
- Вот чепуха! Разве ж ты даешь им уснуть? Да никогда. Я скажу ему.
- Не трудись - отец составил мнение обо мне, когда мы с тобой еще не
встретились. А как там платтбургские девочки? Аппетитные? Шустрые?
- Зенобия, мне больно в этом признаваться, но... видишь ли... у меня
ни одной не было. Ни единой.
- Но Кларенс!
- Лапушка, они меня там доконали. Полевые учения, занятия и лекции
днем, шесть дней в неделю, и учебные тревоги по воскресеньям. Вечером
снова занятия и больше уроков, чем можно одолеть. Валишься спать около
полуночи, а в шесть уже подъем. Пощупай мои ребра, как я отощал. Эй! Это
не ребро!
- Да, это вообще не кость. Губерт, я хочу подержать тебя в постели,
пока ты не подкормишься и не окрепнешь. Твой рассказ растрогал меня.
- Да, он трагичен, я знаю. Но что оправдывает тебя? Джастин уж точно
предлагал тебе немного развлечься.
- Милый ты мой, Джастин с Элеанор в самом деле обедали у нас. Но в
доме полно детворы, а батюшка изображает из себя филина, так что меня даже
и по заднице не потрепали. Лишь несколько галантных непристойностей
шепнули мне в зардевшееся ушко.
- В какое? Надо бы поехать к ним.
- Но они так далеко живут.
К ним надо было долго ехать даже на машине, а уж на трамвае и вовсе
целую вечность. С Везерелами мы познакомились в нашей новой церкви,
Линвудской методистской, когда переехали на бульвар Бентона. Но в тот же
год, когда мы еще не стали близкими друзьями, Везерелы переехали в район
новой застройки Дж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131