Считается ли сожительство с
теткой инцестом? Точнее - с женой дяди, она ведь нам не кровная
родственница. Морин, не лезь не в свое дело.)
- Хорошо, я тоже буду давать их тебе. А... где ты ими пользуешься,
Патрик? Не спрашиваю с кем, но где?
- Пока что я только одну такую девочку знаю, и у нее мать очень
строгая. Велит ей это делать только у них дома, в подвале, не то она...
Я не стала уточнять, что такое "не то".
- По-моему, ее мать очень разумная женщина. Ты, дорогой, тоже
спокойно можешь заниматься этим дома. Надеюсь, ты больше нигде этого
делать не будешь - в Суоп-парке, например. Это слишком опасно. (Морин, кто
бы говорил!)
Все трое были хорошие дети, и я не знала с ними никаких хлопот. С
помощью немногих спокойных указаний с моей стороны наше хозяйство шло
гладко, и у меня оставалось много времени для учебы. К замужеству Сьюзен в
августе пятьдесят второго года у меня был не один, а четыре диплома:
бакалавра искусств, бакалавра права, магистра наук и доктора философии.
Что за чудеса, скажете вы!
Сейчас расскажу, как кролик оказался в цилиндре.
Я нигде не могла предъявить свой школьный аттестат - выданный в 1898
году, он как-то не очень совмещался с моим тогдашним официальным возрастом
- сорок четыре года. По возможности я старалась говорить, что мне "больше
двадцати одного" и только припертая к стенке называла свой говардский
возраст, скрывая факт своего существования на свете до 1910 года. Для
этого надо было всего лишь держать язык за зубами - никаких "А вы знаете
такого-то?" или "А помните?"
Поэтому я и поступила в университет не как обычная студентка, а на
специальный курс. Потом попросила разрешения сдать экстерном на право
стать соискательницей диплома и не остановилась перед высокой платой за
экзамены. Я сдавала английскую и американскую литературу, американскую
историю, мировую историю, математику, латынь, греческий, французский,
немецкий, испанский, анатомию, физиологию, химию, физику и естествознание.
Сдавала весь семестр, зубря по ночам и для разрядки иногда посещая лекции
в колледже по ту сторону бульвара.
Перед началом летних занятий меня вызвал декан, доктор Баннистер.
- Садитесь, пожалуйста, миссис Джонсон.
Я села. Декан напомнил мне мистера Клеменса, хотя не носил белого
костюма, и, слава Богу, не курил этих жутких сигар. Но у него был такой же
лохматый ореол седых волос и такой же облик жизнелюбивого Сатаны. Он мне
сразу понравился.
- Вы сдали все дополнительные экзамены, - сказал он. - Могу ли я
спросить, с какой целью?
- У меня не было никакой особой цели, доктор. Я сдавала их, чтобы
определить уровень своих знаний.
- Хм-м. По вашим бумагам я вижу, что среднюю школу вы не закончили.
- Я получила домашнее образование, сэр.
- Понятно. И никогда не учились в школе?
- Я училась в нескольких школах, сэр, но не настолько долго, чтобы
получить от них свидетельства. Мой отец много путешествовал.
- Чем он занимался?
- Он был врачом, сэр.
- Вы говорите "был"?
- Он погиб в Битве за Британию, доктор.
- Вот как. Извините. Миссис Джонсон, вы почти сдали на степень
бакалавра искусств... нет, позвольте мне договорить. Мы не присуждаем
степеней экстернам, не прошедшим у нас курса. Намерены ли вы проучиться у
нас еще два семестра, то есть следующий учебный год?
- Конечно - и летние занятия тоже буду посещать. Останусь и на более
долгий срок, поскольку намерена, если получу бакалавра, защищать и
докторскую степень.
- Вот как - и в какой же области?
- Философии, в частности метафизики.
- Миссис Джонсон, вы поражаете меня. Пишете, что ваш род занятий -
домохозяйка...
- И это верно, доктор. Со мной еще живет трое младших детей. Но двое
из них девочки-подростки и хорошие поварихи. Мы вместе готовим и делим всю
работу по дому, так что у всех остается время на учебу. И уверяю вас -
мытье посуды ничуть не противоречит интересу к сверхчувственному. Я -
бабушка, которой не довелось поучиться в колледже, но не верю, что слишком
стара, чтобы учиться. Бабушка не хочет сидеть у огонька и вязать. В
двадцать первом году здесь читал лекции доктор Уилл Дюран - он и ввел меня
в метафизику.
- Да, я сам его слушал. Вечерний курс в соборе на Гранд-авеню.
Замечательный лектор. Но сколько же вам было тогда? Двадцать пять лет
назад?
- Меня водил на лекции отец, и я пообещала себе, что займусь этим,
когда у меня будет время. Теперь оно есть.
- Понимаю. А знаете, миссис Джонсон, что преподавал я, пока не занял
эту должность?
- Нет, сэр. (Конечно же я знала. Отец стыдился бы меня, если бы я не
разведала предварительно все, что можно.)
- Латынь, греческий и эллинскую философию. Но время идет - и латынь
больше не требуется, греческий даже не предлагается, а греческих философов
забыли ради новых идей Фрейда, Маркса, Дьюи и Скиннера. Вот и пришлось мне
искать другое занятие, иначе пришлось бы уходить из университета и
предлагать свои услуги где-нибудь еще. А это нелегко, - грустно улыбнулся
он. - Профессор физики мог бы найти работу в "Доу Кемикл" или у
Д.Д.Гарримана, но учитель греческого? Впрочем, неважно. Вы сказали, что
намерены заниматься и летом?
- Да, сэр.
- Переведем-ка мы вас на старший курс и выпустим в конце первого
семестра, в январе бакалавром искусств. Главной специальностью поставим,
скажем, современные языки, второй - что пожелаете. Классические языки,
историю. Летнюю школу и первый семестр можете использовать для занятий
метафизикой. Так-то. Я и сам дед, миссис Джонсон, старомодный учитель
забытых наук. Но может быть, вы согласитесь, чтобы я был вашим куратором?
- Нет, правда?
- Меня заинтересовали ваши намерения - думаю, мы с вами составим
неплохой комитет сочувствующих. Мм...
У старости стремления свои;
Смерть все покончит: но перед концом
Еще возможно подвиг совершить,
Достойный нас, восставших на богов.
Я подхватила:
На скалах загораются огни:
День меркнет; подымается луна;
Ревет морская глубь. Вперед, друзья,
Открытиям еще не вышел срок.
Он широко улыбнулся и закончил:
Покинем брег и, к веслам сев своим,
Ударим ими, ибо я стремлюсь
Уплыть за край заката и достичь
Вечерних звезд, пока еще я жив.
- Теннисон не знает износа, верно? И если Одиссей мог бросить вызов
годам, можем и мы. Приходите завтра и мы наметим курс занятий, необходимый
для вашей докторской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
теткой инцестом? Точнее - с женой дяди, она ведь нам не кровная
родственница. Морин, не лезь не в свое дело.)
- Хорошо, я тоже буду давать их тебе. А... где ты ими пользуешься,
Патрик? Не спрашиваю с кем, но где?
- Пока что я только одну такую девочку знаю, и у нее мать очень
строгая. Велит ей это делать только у них дома, в подвале, не то она...
Я не стала уточнять, что такое "не то".
- По-моему, ее мать очень разумная женщина. Ты, дорогой, тоже
спокойно можешь заниматься этим дома. Надеюсь, ты больше нигде этого
делать не будешь - в Суоп-парке, например. Это слишком опасно. (Морин, кто
бы говорил!)
Все трое были хорошие дети, и я не знала с ними никаких хлопот. С
помощью немногих спокойных указаний с моей стороны наше хозяйство шло
гладко, и у меня оставалось много времени для учебы. К замужеству Сьюзен в
августе пятьдесят второго года у меня был не один, а четыре диплома:
бакалавра искусств, бакалавра права, магистра наук и доктора философии.
Что за чудеса, скажете вы!
Сейчас расскажу, как кролик оказался в цилиндре.
Я нигде не могла предъявить свой школьный аттестат - выданный в 1898
году, он как-то не очень совмещался с моим тогдашним официальным возрастом
- сорок четыре года. По возможности я старалась говорить, что мне "больше
двадцати одного" и только припертая к стенке называла свой говардский
возраст, скрывая факт своего существования на свете до 1910 года. Для
этого надо было всего лишь держать язык за зубами - никаких "А вы знаете
такого-то?" или "А помните?"
Поэтому я и поступила в университет не как обычная студентка, а на
специальный курс. Потом попросила разрешения сдать экстерном на право
стать соискательницей диплома и не остановилась перед высокой платой за
экзамены. Я сдавала английскую и американскую литературу, американскую
историю, мировую историю, математику, латынь, греческий, французский,
немецкий, испанский, анатомию, физиологию, химию, физику и естествознание.
Сдавала весь семестр, зубря по ночам и для разрядки иногда посещая лекции
в колледже по ту сторону бульвара.
Перед началом летних занятий меня вызвал декан, доктор Баннистер.
- Садитесь, пожалуйста, миссис Джонсон.
Я села. Декан напомнил мне мистера Клеменса, хотя не носил белого
костюма, и, слава Богу, не курил этих жутких сигар. Но у него был такой же
лохматый ореол седых волос и такой же облик жизнелюбивого Сатаны. Он мне
сразу понравился.
- Вы сдали все дополнительные экзамены, - сказал он. - Могу ли я
спросить, с какой целью?
- У меня не было никакой особой цели, доктор. Я сдавала их, чтобы
определить уровень своих знаний.
- Хм-м. По вашим бумагам я вижу, что среднюю школу вы не закончили.
- Я получила домашнее образование, сэр.
- Понятно. И никогда не учились в школе?
- Я училась в нескольких школах, сэр, но не настолько долго, чтобы
получить от них свидетельства. Мой отец много путешествовал.
- Чем он занимался?
- Он был врачом, сэр.
- Вы говорите "был"?
- Он погиб в Битве за Британию, доктор.
- Вот как. Извините. Миссис Джонсон, вы почти сдали на степень
бакалавра искусств... нет, позвольте мне договорить. Мы не присуждаем
степеней экстернам, не прошедшим у нас курса. Намерены ли вы проучиться у
нас еще два семестра, то есть следующий учебный год?
- Конечно - и летние занятия тоже буду посещать. Останусь и на более
долгий срок, поскольку намерена, если получу бакалавра, защищать и
докторскую степень.
- Вот как - и в какой же области?
- Философии, в частности метафизики.
- Миссис Джонсон, вы поражаете меня. Пишете, что ваш род занятий -
домохозяйка...
- И это верно, доктор. Со мной еще живет трое младших детей. Но двое
из них девочки-подростки и хорошие поварихи. Мы вместе готовим и делим всю
работу по дому, так что у всех остается время на учебу. И уверяю вас -
мытье посуды ничуть не противоречит интересу к сверхчувственному. Я -
бабушка, которой не довелось поучиться в колледже, но не верю, что слишком
стара, чтобы учиться. Бабушка не хочет сидеть у огонька и вязать. В
двадцать первом году здесь читал лекции доктор Уилл Дюран - он и ввел меня
в метафизику.
- Да, я сам его слушал. Вечерний курс в соборе на Гранд-авеню.
Замечательный лектор. Но сколько же вам было тогда? Двадцать пять лет
назад?
- Меня водил на лекции отец, и я пообещала себе, что займусь этим,
когда у меня будет время. Теперь оно есть.
- Понимаю. А знаете, миссис Джонсон, что преподавал я, пока не занял
эту должность?
- Нет, сэр. (Конечно же я знала. Отец стыдился бы меня, если бы я не
разведала предварительно все, что можно.)
- Латынь, греческий и эллинскую философию. Но время идет - и латынь
больше не требуется, греческий даже не предлагается, а греческих философов
забыли ради новых идей Фрейда, Маркса, Дьюи и Скиннера. Вот и пришлось мне
искать другое занятие, иначе пришлось бы уходить из университета и
предлагать свои услуги где-нибудь еще. А это нелегко, - грустно улыбнулся
он. - Профессор физики мог бы найти работу в "Доу Кемикл" или у
Д.Д.Гарримана, но учитель греческого? Впрочем, неважно. Вы сказали, что
намерены заниматься и летом?
- Да, сэр.
- Переведем-ка мы вас на старший курс и выпустим в конце первого
семестра, в январе бакалавром искусств. Главной специальностью поставим,
скажем, современные языки, второй - что пожелаете. Классические языки,
историю. Летнюю школу и первый семестр можете использовать для занятий
метафизикой. Так-то. Я и сам дед, миссис Джонсон, старомодный учитель
забытых наук. Но может быть, вы согласитесь, чтобы я был вашим куратором?
- Нет, правда?
- Меня заинтересовали ваши намерения - думаю, мы с вами составим
неплохой комитет сочувствующих. Мм...
У старости стремления свои;
Смерть все покончит: но перед концом
Еще возможно подвиг совершить,
Достойный нас, восставших на богов.
Я подхватила:
На скалах загораются огни:
День меркнет; подымается луна;
Ревет морская глубь. Вперед, друзья,
Открытиям еще не вышел срок.
Он широко улыбнулся и закончил:
Покинем брег и, к веслам сев своим,
Ударим ими, ибо я стремлюсь
Уплыть за край заката и достичь
Вечерних звезд, пока еще я жив.
- Теннисон не знает износа, верно? И если Одиссей мог бросить вызов
годам, можем и мы. Приходите завтра и мы наметим курс занятий, необходимый
для вашей докторской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131