Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
- Мой муж, если ты скажешь, что солнце встает на западе, я поверю
тебе. Но могу не понять. Вот и сейчас не понимаю.
- Тогда объясню. На самом деле я не могу подарить тебе этот дом,
потому что он и так твой. Это ты за него заплатила. Мне он принадлежит
чисто формально. На той неделе мы это изменим и перепишем его на тебя. В
нашем штате замужняя женщина может владеть недвижимостью, если в документе
оговорено, что она замужем, и если муж отказывается от права на владение.
Последнее - просто формальность. А теперь о том, как ты его купила.
Купила я его, лежа на спине и "выбивая чеки". На первый взнос пошли
деньги, которые Брайан скопил в армии, и еще взял в долг у своих
родителей. Взнос получился солидный, и Брайан взял две ипотечные ссуды:
одну из обычных шести процентов, вторую из восьми с половиной. Дом в ту
пору снимали жильцы; Брайан оставил их и использовал арендную плату для
расчета по ипотекам.
Говардской премией на Нэнси он погасил вторую, разорительную ссуду,
премией за Кэрол рассчитался с родителями. С помощью премии за Брайана
младшего Брайан старший выплатил первую ипотеку настолько, что арендная
плата с жильцов позволила ему наконец очистить собственность к маю 1906
года, всего через шесть с половиной лет после того, как он воздвиг свою
долговую пирамиду.
Я сказала Брайни, что он рисковый человек.
- Не совсем, - ответил он, - я ведь поставил на тебя, дорогая. И ты
сработала, как часы. Правда, Брайан младший появился несколько позже, чем
я ожидал, но у меня был гибкий график. Хоть я и настоял на необходимости
выплатить первую ипотеку раньше срока, я не должен был ее выплачивать
ранее первого июня 1910 года. Но ты вышла вперед, как настоящий чемпион.
Еще год назад Брайан обсудил свой проект со съемщиком дома, они
условились заранее, и в прошлую пятницу жильцы мирно выехали.
- Так что дом твой, дорогая. Я не стал возобновлять наш арендный
договор; О'Хеннеси-Скрудж знает, что мы съезжаем. Можем сделать это хоть
завтра и перебраться сюда, если дом тебе нравится. Или лучше продадим его?
- Не смей говорить о продаже нашего дома! Брайни, если это правда
твой свадебный подарок, тогда я наконец-то сделаю тебе свой. Твоего
котенка.
- Нашего котенка, ты хочешь сказать, - усмехнулся он. - Я тоже об
этом подумал.
Мы не завели котенка до сих пор потому, что с обеих сторон нашего
домика на Двадцать шестой улице жили собаки, и один пес был закоренелый
убийца кошек. С переездом за угол угроза не исчезла.
Брайан показал мне дом. Он был чудесный: наверху большая ванная и еще
одна, поменьше, и маленькая внизу, при комнате для прислуги; четыре
спальни и спальная веранда, гостиная, салон, просторная столовая со
встроенным буфетом и полками для посуды; в салоне - газовый камин, который
можно топить и дровами, если убрать газовую горелку: чудесная большая
кухня; парадная лестница и удобная черная лесенка, ведущая наверх из кухни
- да просто все, что может пожелать семья, в которой есть дети, включая
огороженный задний двор - как раз для детей и зверюшек, и для крокета, и
для пикников. И еще огород и песочница. Я снова расплакалась.
- Прекрати, - велел Брайни. - Вот это - супружеская спальня. Если ты
не предпочтешь другую комнату.
Спальня была великолепная, большая, полная воздуха, и к ней примыкала
веранда. В доме, пустом и довольно чистом (я уже предвкушала, как отскребу
здесь каждый дюйм), остались кое-какие вещи, которые не стоило перевозить.
- Брайни, там на веранде, на качелях, лежит подушка. Ты не принесешь
ее сюда?
- Как скажешь. А зачем?
- Чек выбьем.
- Слушаюсь, мадам! А я уж думал, когда же ты решишься окрестить наш
новый дом.
Подушка выглядела не очень чистой и была не слишком большая, но это
все пустяки, лишь бы защитила мой позвоночник от голых досок. Когда Брайни
принес ее и положил на пол, я освобождалась от последних одежек.
- Эй! Оставь чулки.
- Слушаюсь, сэр. Как скажете, мистер. А стаканчиком сперва не
угостите? - Пьяная от возбуждения, я глубоко вздохнула и легла на спину. -
Вас как зовут-то, мистер? Меня звать Крольчиха - я шибко плодовитая.
- Да уж. - Брайни разделся, повесил пиджак на крючок за дверью ванной
и лег ко мне. Я потянулась навстречу, но он удержал меня и поцеловал. -
Мадам, я люблю вас.
- А я вас, сэр.
- Рад слышать. Готовьтесь. - И чуть погодя: - Эй, отпусти немного
гайку.
Я чуть расслабилась.
- Так лучше?
- Чудненько. Ты прелесть, любимая.
- И ты, Брайни. Ну же... прошу тебя.
Я почти сразу достигла вершины, потом взвились ракеты, я завопила и
почти не помнила себя, когда Брайни меня отпустил, - а после потеряла
сознание.
Мне не свойственно падать в обморок, но в тот раз это случилось.
Через два воскресенья не пришли очередные месячные, а в феврале 1907
года родился Джордж Эдуард.

Следующие десять лет были сплошной идиллией.
Наша жизнь со стороны может показаться скучной и банальной - мы ведь
просто тихо жили в доме на тихой улице и растили детей... а еще котят,
морских свинок, кроликов, золотых рыбок, а однажды даже червей-шелкопрядов
на крышке моего пианино. Это затеял Брайан младший, будучи в четвертом
классе. Для них требовались листья тутового дерева, и в большом
количестве. Брайан младший договорился с соседом, у которого росло такое
дерево. В нем рано проявился отцовский талант добиваться всего любым
путем, каким бы невероятным ни казался его план.
Договор о шелковичных листьях был крупным событием в нашей тогдашней
жизни.
А еще у нас были детсадовские плакатики со звездочками на кухне, на
задней веранде стояли трехколесные велосипеды рядом с роликами, были
пальчики, которые надо было целовать и перевязывать, и разные поделки для
школы, и множество ботинок, которые надо было начистить, чтобы вовремя
поспеть в воскресную школу, и шумные свары из-за рожка для обуви, пока я
наконец не завела каждому свой, надписав на них имена.
Все это время чрево Морин то росло, то убывало, как круглое чрево
луны: Джордж в 1907-м, Мэри в 1909-м, Вудро в 1912-м, Ричард в 1914-м и
Этель в 1916-м. Ею дело отнюдь не кончилось - просто в нашу жизнь вошла
война, изменившая мир.
Но до войны случилось еще много всего, и кое о чем я должна
рассказать. Мы переменили церковь, которую посещали, будучи жильцами
"Скруджа", на другую. Наши церкви менялись к лучшему так же, как и наши
дома и кварталы обитания. В Соединенных Штатах того времени протестантское
вероисповедание имело прямое отношение к имущественному и социальному
статусу, хотя вслух об этом не говорилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131