- Тогда иди ко мне и поцелуй меня так, как тебе хочется!
Он поцеловал, и мы оба снова загорелись (а то его увертки и опасения
охладили было и меня). Тогда я не слыхала еще слова "оргазм" - не думаю,
что оно было известно в 1897-м году, - но по некоторым своим экспериментам
знала, что иногда внутри получается что-то вроде фейерверка. К концу
нашего поцелуя я ощутила, что близка к этому моменту, и отвела губы ровно
настолько, чтобы прошептать:
- Я сниму с себя все, дорогой Чарльз, если хочешь.
- Ух ты! Конечно!
- Ладно. Хочешь раздеть меня?
Он стал раздевать, как умел, а я тем временем отстегивала,
отшпиливала и развязывала, облегчая ему задачу. Вскоре я была уже голая,
как лягушка, и готова вспыхнуть, как факел. Я приняла позу, которую долго
репетировала, и у Чарльза перехватило дыхание, а у меня восхитительно
защекотало внутри.
Прижавшись к Чаку, я стала расстегивать его застежки. Он застеснялся
и я не слишком напирала, однако заставила его снять брюки и кальсоны,
положила их на ящик, загораживавший люк, поверх своих одежек, и опустилась
на попону.
- Чарльз...
- Иду!
- А у тебя есть эта штука?
- Какая?
- Ну, "веселая вдова".
- Да где же ее взять, Мо? Мне ведь всего шестнадцать, а папаша Грин
продает их только женатым или кому уже есть двадцать один. - Бедняжка
совсем расстроился.
- А мы с тобой не женаты, - спокойно сказала я, - и не хотим
жениться, как пришлось Джо и Амелии, - мою мать удар бы хватил. Но ты не
горюй - подай мне мою сумочку.
Он подал, и я достала припасенный презерватив.
- Иногда полезно быть докторской дочкой. Я стащила его, когда
прибирала у отца в кабинете. Посмотрим, подойдет ли. (Я хотела проверить
еще кое-что. Усиленно хлопоча последнее время о чистоте собственного тела,
я стала очень придирчиво относиться и к опрятности других. Некоторым моим
одноклассникам и одноклассницам очень пригодился бы совет моего отца и
побольше горячей мыльной воды.)
Теперь я - настоящая декадентка. Лучшее в Бундоке, после
замечательных обычаев - это великолепная сантехника.
Чак был чистый, и от него хорошо пахло - наверное, недавно он помылся
так же усердно, как и я. Тянуло слегка мужским запашком, но свежим - даже
в те годы я понимала разницу.
Мне стало легко и весело. Как мило со стороны Чака предоставить мне
такую ухоженную игрушку!
Предмет моего внимания находился всего в паре дюймов от моего лица, и
я вдруг нагнула голову и поцеловала его.
- Эй! - чуть не завопил Чак.
- Я тебя шокировала, дорогой? Он такой милый и славный, что мне
захотелось его поцеловать. Я не хотела тебя смущать (хоть и не прочь была
выяснить, что тебя смущает, а что нет).
- Ты меня не шокировала. Мне... мне понравилось.
- Ей-богу?
- Да!
Я видела, что он готов.
- Теперь возьми меня, Чарльз.
При всей моей неловкости и неопытности мне все же пришлось направлять
его - я делала это осторожно, поскольку уже задела однажды его гордость.
Чарльз был еще неискушеннее, чем я. Свои познания о сексе он черпал,
должно быть, в парикмахерской, в бильярдной и за сараем - из откровений
невежественных холостяков, меня же учил старый мудрый врач, любивший меня
и желавший мне счастья.
В сумочке у меня было еще одно патентованное средство - вазелин,
чтобы смазаться в случае надобности. Надобности не возникло - я была
скользкая, точно от льняного семени. И все же:
- Чарльз! Дорогой! Осторожней, пожалуйста! Не так быстро.
- В первый раз надо быстро, Мо. Тебе будет не так больно. Это все
знают.
- Чарльз, я не все. Я - это я. Делай это медленно, и мне совсем не
будет больно - я так думаю.
Мне, возбужденной и взволнованной, хотелось, чтобы Чак проник в меня
поглубже, но он и в самом деле оказался больше, чем я ожидала.
По-настоящему больно мне не было, но я знала, что будет очень больно, если
мы поторопимся.
Милый мой Чарльз сосредоточился и придерживал себя. Я закусила губу и
подалась ему навстречу - еще и еще. Наконец он твердо уперся в меня и
погрузился внутрь. Я расслабилась и улыбнулась ему.
- Ну вот! Превосходно, дорогой. А теперь делай все, что хочешь.
Но я слишком долго тянула. Чак усмехнулся, я ощутила несколько
быстрых содроганий, он перестал улыбаться и погрустнел. Он кончил.

Итак, для Морин фейерверк на первый раз не состоялся - да и для
Чарльза тоже. Но я не слишком разочаровалась - ведь главная моя цель
осуществилась: я перестала быть девственницей. Взяв себе на заметку
спросить у отца, как можно продлить этот процесс - я была уверена, что
добилась бы фейерверка, продержись мы чуть подольше, - я больше не думала
об этом, счастливая тем, чего достигла.
То, что произошло дальше, вошло у меня в обычай и служило мне всю
последующую жизнь. Я улыбнулась Чаку и сказала нежно:
- Спасибо, Чарльз. Ты был великолепен.
(Мужчины не ждут, что их за это будут благодарить, но в этот момент
готовы поверить любому комплименту, особенно если не заслужили его и
смущенно это сознают. Благодарность и комплимент - это вклад, который
ничего вам не стоит, зато приносит высокие дивиденды. Верьте мне, сестры
мои!)
- Ей-богу, Морин, ты прелесть.
- Ты тоже, милый Чарльз. - Я крепко обняла его руками и ногами и
отпустила. - Давай-ка вставать. На полу жестко, несмотря на попону.
По дороге в Батлер мой Чарльз совсем скис и не тянул на галантного
Дон Жуана, только что избавившего девицу от ее бесполезного сокровища. Я
впервые столкнулась с tristess [грустью (фр.)], которую некоторые мужчины
чувствуют после соития... в то время как сама пенилась от счастья. Меня не
волновало больше то, что я не испытала оргазма - а может, испытала? А если
такой фейерверк можно вызвать только самой у себя? Морин успешно
справилась с задачей, чувствовала себя очень взрослой, сидела гордая и
радовалась прекрасному дню. Боли я не ощущала - почти совсем.
Мне кажется, секс бывает порой немилостив к мужчинам. Им очень даже
есть что терять, а мы предлагаем им такой скудный выбор. Взять хотя бы
странный случай с моим внуком, с которым так круто обошлись судьба и его
первая жена.
Этот случай касается и нашего кота Пикселя - в ту пору он был еще
котенком, пушистым комочком.
Мой внук, полковник Кэмпбелл, - сын моего сына Вудро, который также
является моим мужем Теодором, но пусть вас это не волнует: и Вудро, и
Теодор - это Лазарус Лонг, нечто особенное в любой вселенной. Не забыть
рассказать вам, как Лазарус однажды сделал беременными сразу троих -
бабушку, дочку и внучку, из-за чего ему пришлось идти на разные ухищрения
с Корпусом Времени, чтобы не нарушать свою личную Первую заповедь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131