И еще зарево пожара, еще.
— Связь есть! —--сообщают из радиорубки.
И сейчас, в такую минуту, Виктор сумел связаться.
— Передайте: бомбят Хайфон. Видим большие пожары.
— «Фантомы»! — Лицо Зимина — белая маска.
На палубе моряки, глухой говор. Возмущенные возгласы.
— Начальнику рации, боцману, вахтенному матросу надеть каски! Остальным укрыться! — командует Николай Степанович.— Аварийной, пожарной партиям быть в боевой готовности.
Любезной доложил: пластырь, пожарные средства — все готово.
И рядом неожиданно спокойным Пал Палыч. Ровным голосом отдает распоряжения.
На бреющем проносятся, над кораблем тяжелые ревущие тени. Сотрясаются воздух, палуба от грохота взрывов в городе и на причале. Оседает черная стена, заслонившая луну, звезды, небо.
Деловитый вопрос Пал Палыча: — Вы собираетесь уйти из порта?
И краткий, резкий ответ: - Не собираюсь! Некуда!
— Похоже, что фарватер заминирован... Блокировали порт, теперь бомбят.,.
Разрыв. Глухие всплески вскипевшей воды у борта, визг осколков, полоснувших по стальной обшивке мостика, и ржавый сноп огня на причале, силуэты мечущихся людей.
— Сгорят склады. Все начисто сгорит,— в тревоге кривит Пал Палыч.
— Пожарная партия на берег. Пожарному помощнику оставаться здесь.
— Позвольте мне на берег с матросами? — сухо бросает подтянутый, суровый, незнакомый в эти мгновения Пал Палыч. Ничего нет в нем от прежнего, неуверенного в море, встревоженного, сомневающегося.
Секунда колебания — ведь не предусмотрено... И все же:
— Идите! Возьмите Любезнова!
— Виктор Дмитриевич связался с нашими судами,— говорит Алферов.
Освещенные пламенем пожара, видны на трапе моряки с огнетушителями, топориками, шлангами. На причал прыгает Пал Палыч.
Опять гудят самолеты. Это с авианосцев, которые стоят на рейде. Оглушительный грохот ракет... Характерный, скрежещущий лязг. Терехов обеими руками вцепился в планшир. Уж он-то хорошо знает этот лязг!.. Разбили какой-то корабль.
Шланги, протянутые с «Иртыша» на берег, качали воду, пенную смесь, хлопьями преградившую путь огню. Но не стихало пламя. Оно лишь споткнулось. Дальше не шло.
— На берег еще двух матросов,— распорядился Терехов и резко отшатнулся. Полоснув по обшивке, осколок просвистел возле самого плеча и врезался в переборку.
— С других наших судов тоже отправили людей тушить пожары,— доложил Виктор.
«Фантомы», несмотря па ожесточенную пальбу зениток, бомбили город и порт по квадратам, вздымая огненную землю, смерчи воды и розоватого ила.
Вахтенный помощник Алферов, вчерашний курсант, держится молодцом, будто идет очередная тревога. Он и на ученьях удивлял своей собранностью.
— В наш советский таниер попала шариковая. Много раненых,— торопливо докладывает Виктор.—Нужна срочная ампутация. Буфетчице. Ей ногу... Просят помощи.
Капитан обернулся к Алферову:
— Отправьте врача и Маринку.
Война... война. Словно забытая и никогда не уходящая из памяти. Как доберутся Маринка, врач? Только бы благополучно.
— Зимина с ними! Надежный матрос Зимин.
И вдруг показалось, что торпеда ударила в «Иртыш». Его вдавило в переборку, оглушило и, если бы не каска... Забытье. Мгновенное. Шум в ушах, в голове. Пламя
рванулось с кормы соседнего парохода. Куски развороченного металла.
«Порт приписки — Владивосток»,— почему-то ненужная мысль.
— Шлюпки на воду.
Язык словно распух, плохо повинуется. Непонимающий взгляд Алферова. Указал на воду. Выброшенные взрывной волной, среди водоворотов — люди.
— Шлюпки на воду! Алферов кивнул — догадался.
— Уже объявил шлюпочную! — сообщил Виктор.
Что еще? Что еще сделать? Справиться с собой... Оглянулся на причал. Как там Пал Палыч?..
Захлебнулось пламя над развалинами склада, который тушили моряки с «Иртыша». Но еще больший пожар охватил соседний причал.
— За мной! — крикнул Пал Палыч, увлекая всех к горе ящиков. В них оборудование, медикаменты, только сегодня доставленные «Иртышом».
Из хаоса вздыбленных взрывной волной грузов крик о помощи. Пал Палыч бросился в пламя. Придавленный огромным тюком, задыхался в дыму старик-докер. Ему не под силу выбраться, сдвинуть дымящийся тяжеловес.
— Любезнов! Олег!—закричал старпом и задохнул^ ся, закашлялся.
Любезнов рванул с Пал Палыча тлеющую куртку, потом навалился на тюк.
Старик, видно, потерял сознание. Изодранный черный комбинезон, из перебитой ноги — кровь.
Олег подхватил вьетнамца на руки, побежал задыхаясь.
— Подожди! Сначала жгут... Туда, в воронку! — крикнул Пал Палыч.— Безопасно. Любезнов!
— Почему безопасно? — на секунду задержавшись, спросил Олег.
— Второй раз бомба не попадает,— сказал Любезнов, помогая опустить раненого в глубокую яму.— Клади сюда! — И бросил на рыхлую землю свою куртку.
Олег, стараясь не смотреть на рваную рану, помог Лю-безнову наложить жгут и побежал искать место, куда сносили раненых, обожженных.
А Пал Палыч снова был в самой гуще докеров и моряков, тушивших пожар.
Быть может, в эти мгновенья и другим, и, главное, себе доказывал: бояться моря еще не значит быть трусом.
— Нет, вы взгляните на нашу красу и гордость! — неестественно весело крикнул Любезнов, передавая вернувшемуся Олегу брандспойт. Одежда на радисте висела клочьями, волосы обгорели.
Олег бросил на боцмана хмурый взгляд и промолчал. Перед его глазами все еще был угол стены, к которой приносили обожженных и раненых. Среди них — изувеченные дети. Он тоже помогал относить их в машины, задыхаясь от боли и слез. Сколько раз видел войну на экране. Порой казалось — все знает о ней, будто сам был на фронте. Да, на ярком экране показывали вещи и по-страшнее, но все это было не то, что увидел, перечувствовал. Лужица крови, которую еще не впитала земля. Кровь Ханга, который только что пел «Солдат идет на фронт»...
Олег послушно выполнял приказания, но был подавлен, растерян, двигался, как автомат. Не заметил, что качнулась крыша, стало оседать перекрытие. За треском и шумом огня не слышал крика Пал Палыча:
— Берегись!
И тот ринулся . к нему, чтоб оттолкнуть подальше, спасти.
А потом все произошло в несколько мгновений. Олег, увидев Пал Палыча, успел отскочить. Его только обдало каскадом искр, обожгло. Пал Палыч не поднялся. Окровавленная сплюснутая каска, залитое кровью лицо...
ГЛАВА 46
Андрей уж который час бился над переводом и никак не мог закончить предпоследний абзац. Не думал, что придется переводить с французского. Учил его только в школе. Вечером в институте — немецкий, дополнительно — английский. Языки давались легко, хотя с французским дело обстояло неважно, а бельгийский проспект станка он достал на французском.
Сначала, правда, все шло довольно успешно, только вот под конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— Связь есть! —--сообщают из радиорубки.
И сейчас, в такую минуту, Виктор сумел связаться.
— Передайте: бомбят Хайфон. Видим большие пожары.
— «Фантомы»! — Лицо Зимина — белая маска.
На палубе моряки, глухой говор. Возмущенные возгласы.
— Начальнику рации, боцману, вахтенному матросу надеть каски! Остальным укрыться! — командует Николай Степанович.— Аварийной, пожарной партиям быть в боевой готовности.
Любезной доложил: пластырь, пожарные средства — все готово.
И рядом неожиданно спокойным Пал Палыч. Ровным голосом отдает распоряжения.
На бреющем проносятся, над кораблем тяжелые ревущие тени. Сотрясаются воздух, палуба от грохота взрывов в городе и на причале. Оседает черная стена, заслонившая луну, звезды, небо.
Деловитый вопрос Пал Палыча: — Вы собираетесь уйти из порта?
И краткий, резкий ответ: - Не собираюсь! Некуда!
— Похоже, что фарватер заминирован... Блокировали порт, теперь бомбят.,.
Разрыв. Глухие всплески вскипевшей воды у борта, визг осколков, полоснувших по стальной обшивке мостика, и ржавый сноп огня на причале, силуэты мечущихся людей.
— Сгорят склады. Все начисто сгорит,— в тревоге кривит Пал Палыч.
— Пожарная партия на берег. Пожарному помощнику оставаться здесь.
— Позвольте мне на берег с матросами? — сухо бросает подтянутый, суровый, незнакомый в эти мгновения Пал Палыч. Ничего нет в нем от прежнего, неуверенного в море, встревоженного, сомневающегося.
Секунда колебания — ведь не предусмотрено... И все же:
— Идите! Возьмите Любезнова!
— Виктор Дмитриевич связался с нашими судами,— говорит Алферов.
Освещенные пламенем пожара, видны на трапе моряки с огнетушителями, топориками, шлангами. На причал прыгает Пал Палыч.
Опять гудят самолеты. Это с авианосцев, которые стоят на рейде. Оглушительный грохот ракет... Характерный, скрежещущий лязг. Терехов обеими руками вцепился в планшир. Уж он-то хорошо знает этот лязг!.. Разбили какой-то корабль.
Шланги, протянутые с «Иртыша» на берег, качали воду, пенную смесь, хлопьями преградившую путь огню. Но не стихало пламя. Оно лишь споткнулось. Дальше не шло.
— На берег еще двух матросов,— распорядился Терехов и резко отшатнулся. Полоснув по обшивке, осколок просвистел возле самого плеча и врезался в переборку.
— С других наших судов тоже отправили людей тушить пожары,— доложил Виктор.
«Фантомы», несмотря па ожесточенную пальбу зениток, бомбили город и порт по квадратам, вздымая огненную землю, смерчи воды и розоватого ила.
Вахтенный помощник Алферов, вчерашний курсант, держится молодцом, будто идет очередная тревога. Он и на ученьях удивлял своей собранностью.
— В наш советский таниер попала шариковая. Много раненых,— торопливо докладывает Виктор.—Нужна срочная ампутация. Буфетчице. Ей ногу... Просят помощи.
Капитан обернулся к Алферову:
— Отправьте врача и Маринку.
Война... война. Словно забытая и никогда не уходящая из памяти. Как доберутся Маринка, врач? Только бы благополучно.
— Зимина с ними! Надежный матрос Зимин.
И вдруг показалось, что торпеда ударила в «Иртыш». Его вдавило в переборку, оглушило и, если бы не каска... Забытье. Мгновенное. Шум в ушах, в голове. Пламя
рванулось с кормы соседнего парохода. Куски развороченного металла.
«Порт приписки — Владивосток»,— почему-то ненужная мысль.
— Шлюпки на воду.
Язык словно распух, плохо повинуется. Непонимающий взгляд Алферова. Указал на воду. Выброшенные взрывной волной, среди водоворотов — люди.
— Шлюпки на воду! Алферов кивнул — догадался.
— Уже объявил шлюпочную! — сообщил Виктор.
Что еще? Что еще сделать? Справиться с собой... Оглянулся на причал. Как там Пал Палыч?..
Захлебнулось пламя над развалинами склада, который тушили моряки с «Иртыша». Но еще больший пожар охватил соседний причал.
— За мной! — крикнул Пал Палыч, увлекая всех к горе ящиков. В них оборудование, медикаменты, только сегодня доставленные «Иртышом».
Из хаоса вздыбленных взрывной волной грузов крик о помощи. Пал Палыч бросился в пламя. Придавленный огромным тюком, задыхался в дыму старик-докер. Ему не под силу выбраться, сдвинуть дымящийся тяжеловес.
— Любезнов! Олег!—закричал старпом и задохнул^ ся, закашлялся.
Любезнов рванул с Пал Палыча тлеющую куртку, потом навалился на тюк.
Старик, видно, потерял сознание. Изодранный черный комбинезон, из перебитой ноги — кровь.
Олег подхватил вьетнамца на руки, побежал задыхаясь.
— Подожди! Сначала жгут... Туда, в воронку! — крикнул Пал Палыч.— Безопасно. Любезнов!
— Почему безопасно? — на секунду задержавшись, спросил Олег.
— Второй раз бомба не попадает,— сказал Любезнов, помогая опустить раненого в глубокую яму.— Клади сюда! — И бросил на рыхлую землю свою куртку.
Олег, стараясь не смотреть на рваную рану, помог Лю-безнову наложить жгут и побежал искать место, куда сносили раненых, обожженных.
А Пал Палыч снова был в самой гуще докеров и моряков, тушивших пожар.
Быть может, в эти мгновенья и другим, и, главное, себе доказывал: бояться моря еще не значит быть трусом.
— Нет, вы взгляните на нашу красу и гордость! — неестественно весело крикнул Любезнов, передавая вернувшемуся Олегу брандспойт. Одежда на радисте висела клочьями, волосы обгорели.
Олег бросил на боцмана хмурый взгляд и промолчал. Перед его глазами все еще был угол стены, к которой приносили обожженных и раненых. Среди них — изувеченные дети. Он тоже помогал относить их в машины, задыхаясь от боли и слез. Сколько раз видел войну на экране. Порой казалось — все знает о ней, будто сам был на фронте. Да, на ярком экране показывали вещи и по-страшнее, но все это было не то, что увидел, перечувствовал. Лужица крови, которую еще не впитала земля. Кровь Ханга, который только что пел «Солдат идет на фронт»...
Олег послушно выполнял приказания, но был подавлен, растерян, двигался, как автомат. Не заметил, что качнулась крыша, стало оседать перекрытие. За треском и шумом огня не слышал крика Пал Палыча:
— Берегись!
И тот ринулся . к нему, чтоб оттолкнуть подальше, спасти.
А потом все произошло в несколько мгновений. Олег, увидев Пал Палыча, успел отскочить. Его только обдало каскадом искр, обожгло. Пал Палыч не поднялся. Окровавленная сплюснутая каска, залитое кровью лицо...
ГЛАВА 46
Андрей уж который час бился над переводом и никак не мог закончить предпоследний абзац. Не думал, что придется переводить с французского. Учил его только в школе. Вечером в институте — немецкий, дополнительно — английский. Языки давались легко, хотя с французским дело обстояло неважно, а бельгийский проспект станка он достал на французском.
Сначала, правда, все шло довольно успешно, только вот под конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105