Когда вошла Любаша, на шахматной доске было сделано по два хода.
— Ничего, ничего,— размахивая зажатым в руке конем, говорил Алик.— Компьютер все будет делать — и сложнейшие вопросы решать, нефть находить, государством править, стихи писать...
— В любви за вас объясняться,— очень серьезно вставил Андрей.
— Не согласны? — удивился Алик.
— Согласен во всем, кроме того, что компьютер может стать равнозначен человеку или, как вы говорите, превзойти его. Начнем с простого примера: стрела крана. Это всего лишь удлинение, усиление руки человека. Так и вычислительная машина. Кладовая наблюдений, мыслей человека. Она вернет то, что в нее заложили.
— А новые расчеты, вычисления, прогнозы?! — горячился Алик.
— Всего лишь варианты и производные заданных ей мыслей. Человек, оттого что увидел багряный закат или услышал хорошую музыку, ласково улыбается.
— В этом, между прочим, слабость людская, а не сила. Машина все сделает без улыбок,— победоносно объявил Алик.
— В умении чувствовать — слабость?— негромко спросила Любаша.
— Вероятно, область чувств — это чисто женское. Что же касается мыслящего человека, то чувства...— Алик на секунду запнулся и тут же запальчиво заключил:'— Это настолько второстепенно, что деловой человек, настоящий деловой человек, их в расчет не должен принимать!
Андрей вскинул голову, усмехнулся, внимательно глядя на Алика.
— Спасибо за комплимент! — выкрикнула Любаша.— Кстати, мир мы познаем с помощью наших чувств. Даже ребенок пробует этот мир на вкус, на цвет, хочет потрогать рукой. Отсюда и берется опыт.
— Браво, Любаша! Ступени познания. Пятерка обеспечена. Но давай Не будем сводить все к примитивизму!
— Это с точки зрения делового человека?—уточнил Андрей.
— Именно,— подтвердил Алик.
— Ох уж мне эти «деловые люди»! Вы, Алик, ваши сверстники успели уж подхватить сие заокеанское словцо. Оно, конечно, поделикатнее, чем бизнесмен. И кое-что новое в себе заключает: деловые люди дружбу не отвергают, признают, но с условием, если из нее можно извлечь конкретную пользу, если же такой пользы не существует, то кому оно нужно, это чувство?! Старо! Как все это, в сущности, старо, прагматизмы и все иные «из-мы», теперь подмалеванные, принаряженные по моде современного прогресса.
— Так-то, Алик! — не без лукавстве произнесла Любаша.
— А ты, сестрица, кажется, забыла обязанности хозяйки?! — обернулся к Любаше Андрей.— Тебе помочь?
— Нет-нет, сидите, доигрывайте свою партию. Я сама! Алик ушел поздно, сказав, что, если Андрей позволит, он непременно придет еще- поиграть.
— В воскресенье я всегда дома,— ответил Андрей. Закрыв за гостем дверь, он, улыбаясь, вошел в комнату.
— Ты чего? — спросила Любаша.
— Надеюсь, что по окончании школы вы не сразу с этим «рационалистом» побежите расписываться?!
— С ума сошел! Он и не собирается жениться.
— Не уверен.
— Во всяком случае, его папа с мамой этого не допустят.
— Они тоже рационалисты? Любаша расхохоталась.
Андрей был счастлив — ведь он видел Любашу такой оживленной, слышал ее искренний, веселый смех.
Г Л АВА 40
Не знал Андрей, почему так весела была сестра. Не только за него радовалась. Была и своя маленькая победа. От этой победы увереннее держалась с Аликом.
Когда зашла в приемную председателя исполкома, вовсе не была уверена, что из этого ее посещения что-либо получится.А ведь получилось. Сизову райисполком вынес решение дать комнату неподалеку от брата.
Любаша очень обрадовалась, но решила пока никому ничего не говорить. Даже Татьяне Константиновне. Вот если сложится удачно — тогда иное дело.
С тех пор, как они познакомились, Любаша забегала к Лазаревой часто. Придумывала всякие предлоги. Та разрешала брать книги, рассматривать фотографии, заглядывать в гардероб и даже в ванную, где на полке стояла целая батарея красивых флаконов, коробочек, тюбиков. Кое-что из этих вещиц перешло к Любаше. В семнадцать лет, если девушка собралась пойти погулять, немного косметики вовсе не повредит.
И Любаша охотно соглашалась — не повредит. И насчет Алика у Татьяны Константиновны было свое мнение, с которым Любаша не соглашалась. «Не обращай внимания на болтовню. Если уж такой влюбится, на колени станет. Только пусть поймет, что ты сильней. Себя не выдавай!»
Любаша впервые возразила Татьяне: «Не станет. Вы его плохо знаете!»
И Татьяна со смехом ответила: «Видела, знаю. Уж ты мне поверь».
Татьяна знала о Сизове, хотя Любаша ей пока ничего не сказала.
В среду вечером она зашла к дяде Коле предупредить, что завтра обещали выдать ордер. Младший Сизов, Василий Иванович, был у брата. Он горячо поблагодарил Любашу за хлопоты. Но она перехватила взгляд, которым обменялись братья. Особого значения этому взгляду тогда не придала. Но утром, когда вместо школы прибежала в райсовет и не застала там Василия Ивановича, догадалась, что значил этот взгляд. Они не верили!
Дожидаться Василия Ивановича на улице было холодно. Но в отделе учета сидеть боялась. Увидят, что ждет, а его нет и нет — все будет впустую.
Что же делать? Она даже не знает, где Василий Ива-нович работает.
Не поверили? Значит, бывает так. Выходит, хоть редко, но бывает. Нельзя терять надежду, опускать руки. Все сделали, а на самое последнее усилие сил уже не хватило.
Любаша вернулась в отдел учета.
— Ну, где же Сизовы? — недовольно спросил инспектор.
— А кому-либо другому, мне, например, не -могли бы дать его ордер? Я отнесу...— спросила.
— Да вы что, девушка? — рассмеялся инспектор. Любаша выскочила из комнаты.
Казалось, если сейчас не получить документы, кто-то другой займет квартиру. А потом — опять все сначала.
Но чего же она здесь толчется?! Василий Иванович не придет, так хоть дяде Коле сказать! Скорей, скорей к нему. Только бы успеть. Когда примчалась к дяде Коле, только и могла вымолвить:
— Ордер! — Едва переводя дыхание, села на стул и сдвинула со вспотевшего лба шапку.
— Что такое? Какой ордер? Нет-нет, ты подожди, ты сначала отдышись.— Дядя Коля отодвинул штамп, стоявший на столе возле кровати.
— В одиннадцать...
—Так скоро одиннадцать. Но в чем дело?
— Сегодня вас там ждут. В исполкоме. Ордер выдадут.
— Ты не ослышалась? Все так, как говоришь? — спросил Сизов и расстегнул пальто. В комнате еще не протопили. Можно было подумать, что и он только что бежал по улице.
— Сейчас, вот сейчас вам дадут квартиру. Только как вы отсюда выйдете? Если б вы могли выйти...
— Если б я мог выйти, мне бы и квартира другая не была нужна. А Вася далеко, пока вызовут...— Теперь дядя Коля волновался не меньше Любаши. Передвинул на столе молоток, плоскогубцы, взглянул па старомодный будильник.
— Что ж нам делать, дядя Коля?! Вы совсем, совсем не можете встать, даже если я помогу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105