Трое ребят с важным видом дожидались, пока моряки изучат «удостоверения».
— Значит, тебя зовут Чан? — спросил Любезнов.
— Чан,— с достоинством подтвердил мальчик и, сунув руку за пазуху, вытащил вырезанного из черного дерева человека, протянул Любезнову:—Сувенир!
Самая маленькая, подняв голову, с тревогой смотрела на Любезнова — понравится ли подарок?
— Чан,— сказала средняя и, показав на мальчика, стала проворно, как стамеской, «строгать» указательным пальцем воображаемый кусочек дерева.
— Понятно! Сам сделал! — воскликнул Любезнов.— Молодец, Чан! Спасибо.
Ребята радостно заулыбались.
— Ну, дорогие гости, пошли завтракать! — сказал Любезнов и повел ребят в столовую команды.
Историю «подшефных» моряки передавали друг другу. Один из мотористов «Иртыша» слышал ее от товарища с «Ямала» во всех подробностях, потому что не так уж много событий случается воднообразные будни дальнего плавания. Ну, а если уж что-то необычное произойдет, то запоминается каждая деталь.
Едва «Ямал» пришвартовался в Бангкоке, сразу налетел ураган. Тропический ливень хлестал и хлестал по причалам. Разгрузочные работы прекратились. Моряки, которых дождь застал в городе, вымокшие и озябшие, бежали на судно.
И тут моторист Иван Сидоркин увидел под площадкой трапа какой-то живой комок. Нагнулся. Трое прижавшихся друг к другу детей сидели прямо в воде, которая не успевала стекать с причала.
— Потопятся, как котята,— сказал матрос.— Воды уже по щиколотку.
— А что делать? —спросил второй.
— Не оставлять же здесь.— Сидоркин нагнулся, поманил ребят.- Но они захныкали — боялись выходить.
— Пуганые, что зверята.
Сидоркину удалось вытащить одного. Оказалось, это девочка— самая маленькая из троих. Держа на руках, матрос помчался с ней по трапу. Двое других — девочка и мальчик — с криками побежали за ним.
— Веса нет. Ну совсем в ней никакого веса,— сказал Сидоркин, опустив ребенка в коридоре на палубу.
Неделю стоял «Ямал» в Бангкоке, и малыши совсем пообвыкли, даже выучили несколько русских слов. Чего только моряки не изобретали, чтобы узнать, кто они. И мимика, и жесты, и картинки из книг, и просто рисун-
ки — все шло в ход. В конце концов, выяснилось: ребя-тата — сироты, живут в порту.
Столько разговоров было: как оставить? И с собой не возьмешь. Тогда придумал Сидоркин им «удостоверения». Объяснил Чану, чтоб показывал «документы» на всех судах с красным флагом.
Терехов тоже зашел взглянуть на ребят.
— Это наш. «мастер», Чан,— сказал Олег.
Чан вскочил, сложив перед собой руки, низко поклонился капитану.
— Садись, парень. Садись.— Терехов коснулся худого узкого плеча мальчика и мгновенно припомнилось, как вот такой же взволнованный, встревоженный стоял перед / ним другой мальчик, сын Лели. Только не жалость, не участие, как сейчас, испытывал он тогда. Мальчик был ему чужим. Он не мог принять сына Елены и не хотел. Почему же теперь совсем иное чувство заговорило в нем? Не потому ли, что настало время, когда тоскуешь по такому вот существу, о котором должен заботиться, или это снова укоры совести, чувство неизбывного одиночества? Нет семьи, нет сына, ничего нет, кроме корабля и тех людей, что на нем. Хороших товарищей, дружных. Но все их помыслы о доме, о семье, которой у него нет и, вероятно, уже никогда не будет.
— Что же вы им. раскладушки не поставите? — сказал капитан.— До вечера здесь простоим. Пусть гости отдох- нут, раз уж такой заведен порядок.
Раскладушки появились тотчас же.
— Ты бы, Олег, Чану буквы показал, чтобы хоть названия наших судов прочесть мог,— деловито посоветовал Любезнов.
Олег принес из каюты кусок картона, и двое матросов принялись вырезать буквы.
Чан (девочки улеглись спать) с живым интересом следил за этими приготовлениями.
— Так какому же первому слову мы научим хлопца? — спросил Олег, когда все буквы алфавита были разложены на столе.
— Хлеб!
— Свобода!
— Друг!
— Море!
— Тихо, мальчики,— прервал советчиков Олег.— Самое простое слово «мир».
Чан закивал и отчетливо повторил:
- Мир! Мир! — даже «р» у него получилось.
— Вот буква «м»,— сказал Зимин.—Складывай.
— Прошу без подсказок. Мне поручили, я и буду заниматься.
Зашел Виктор, да так и остался в красном уголке. Смотрел на Чана и думал: будет ли его Юрик вот так же складывать буквы? Как он там? Многого из Лизиных радиограмм не узнаешь. Уехали в Москву. А каков результат поездки — не пишут. Надо было еще раз перед выходом в море зайти к Татьяне. Юрик у нее не один, приходится уделять много внимания другим детям. Но у тех отцы, матери, бабушки, поди, каждый день наведываются. А он даже нужной радиограммы ей дать не может. Не напишешь ведь: прошу обратить особое внимание на моего сына. А сказать можно бы... Вдруг Лиза не выдержит, заболеет. И представилось Виктору, как ночью, лежит его беспомощный Юрик один в палате, зовет его.
— Виктор Дмитриевич! Да вы посмотрите, Чан уже складывает по буквам «Иртыш»! — удивленно проговорил Зимин, указывая на стол, где мал: ж, нахмурив темные, торчащие ежиком брови, упрямо искал бук-ву «Ш».
Разговор о талантах Чана продолжался, когда «Иртыш» полным ходом шел в Хайфон. Олег, преисполненный важности от... своих педагогических начинаний, говорил:
— До чего же сообразительный этот Чан. Если б за чего по-настоящему взяться, создать условия, он бы в пятнадцать лет профессором стал.
- Что же вы сами в профессоры не пробились? У вас ведь эти условия были? — улыбнувшись горячности радиста, спросил Виктор.
— Не ценил! Нет, вы только подумайте! Вот если б капитан добился и парня совсем к нам взяли!
— А девочек? — Девочек можно было бы пока оставить. Марина и Любезнов старушку покладистую нашли, отсыпали ей продуктов, обещала смотреть за ними.
— Как же они со старушкой объяснялись?
— Любезнов? Он на любом языке объяснится. Да, жаль, что Чана с собой не взяли.
— Помимо всего прочего, вы забыли, куда идем.
— Ну, во Вьетнам. Мы-то не воюем. Прийдем, разгрузимся и домой.
— Вот что, Олег Илларионович,— Виктор отложил пая яльник, обернулся к своему помощнику.— Разве таких ребят только трое? Их множество, бездомных Чанов, по всему свету.
— Так что же тогда делать?
— То, что делаете, только хорошо.
— Воспитываете?
— Рассуждаем.
— Рассуждаете потому, что детей у вас нет. А у меня такой же братан дома остался.
— Есть у меня сын,— сказал Виктор.
— А почему он вас не провожал?
— Не совсем здоров.— Виктор отвернулся и снова стал перепаивать контакты.
— Наш тоже болеет. Пустяки,— ободряюще произнес Олег.
Виктор не ответил. В рубку вошел Любезнов. С довольным видом сел на диванчик.
— Капитан разрешил связаться с судном, которое идет и Бангкок, и сказать тамошнему комсоргу насчет ребят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105