— Значит, рис, мука и что еще? Да, я думаю, там сами знают... — глядя на стоявшую молча Рэн, заговорила Кику.
Так как Рэн и Хацуэ должны были присутствовать сегодня на заседании комсомольского бюро, они не могли пойти вместе со всеми.
— У Торидзава-сан дом, наверно, похож на замок, так что такие, как я, пожалуй, и войти побоятся... — сказала Синобу, но Хацуэ мягко улыбнулась ей:
— Ничего, всё будет хорошо...
Рэн в неуклюжих шароварах, с бледным, осунувшимся лицом без малейших следов пудры, молча стояла в дверях.
— Ну, пойдем в столовую... — Хацуэ дотронулась до ее плеча, заострившегося за какой-нибудь месяц жизни в общежитии.
Рэн послушно кивнула.
В полдень Рэн и Хацуэ вышли из общежития.
С тех пор как члены «Общества Тэнрю» потребовали, чтобы комсомольцам было запрещено занимать выборные должности в молодежной секции профсоюза, и эту резолюцию едва удалось отклонить большинством всего лишь в четырнадцать голосов, бюро комсомола избегало собираться на территории завода. Теперь заседания происходили обычно на квартире Араки.
— Постой, посмотри-ка!
Они пересекли заводский двор и проходили мимо галереи, где стояли контрольные часы, когда Хацуэ, заметив какое-то новое объявление, коснулась рукой плеча Рэн. На белом щите была наклеена вырезка из газеты «Асахи», обведенная красной рамкой, и над ней черной тушью был написан заголовок: «Отрицательное отношение к коммунизму. Заявление представителя Соединенных Штатов Америки Атчесона... Сообщение газеты „Нью-Йорк таймс"».
«Специальный корреспондент газеты „Нью-Йорк таймс" г-н Бартон Крейн сообщает о состоявшемся 15 числа сего месяца заседании Союзного совета для Японии следующее.
Сегодня Советский Союз получил от штаба Макар-тура категорическое заявление о том, что Америка отрицательно относится к коммунизму, безотносительно, будь то в Америке или в Японии. Это заявление было сделано представителем Союзного совета для Японии
г-ном Атчесоном в то время, когда в совете проходило обсуждение петиции, направленной некоторыми организациями японцев ,в адрес штаба Макартура и в адрес Союзного совета после первомайского митинга».
Растерянно моргая, как будто в глаза ей попала пыль, Хацуэ отошла от доски объявлений, и Рэн, не дочитав заметку до конца, тоже последовала за ней.
Выйдя за ворота, они молча пошли по «шоссе Кадо-кура». Рэн была поглощена собственными переживаниями, а Хацуэ вообще не любила говорить о том, в чем она сама еще не разобралась как следует. Девушка понимала, что появление этой заметки на доске — дело рук членов «Общества Тэнрю» и что над ее головой и головами ее товарищей нависает черная туча.
— О, Рэн-сан! А Икэ-сан еще не пришел! — закричал Кискэ Яманака, когда девушки подошли к дому Араки. Яманака сказал это с таким видом, словно Рэн была виновата в этом. Все засмеялись — и Нобуко Кайсима, пришедшая раньше их, и Оути, молодой парень, чертежник из экспериментального цеха, и Код-зима из контрольного цеха. На Кискэ Яманака был красный галстук, повязанный под воротником свитера; высокий, тонкий юноша походил на растение суйба. Голос у него ломался, над верхней губой появились тоненькие усики.
— Что же делать... Уже три часа...
Рэн, понурившись, уселась позади Хацуэ. Кискэ недовольно фыркнул.
— Ведь должны слушаться отчеты ответственных по районам! Может быть, съездить за ним в Ками-Сува?
— Не надо... Сейчас придет... — проговорил Араки, отрываясь от газеты, которую держал на коленях. Возле него валялось несколько газет, и во всех под крупными заголовками была помещена та заметка, которую только что читали Рэн и Хацуэ. Пока стеснительная Хацуэ раздумывала, можно ли ей спросить у Араки об этой заметке, сёдзи внезапно раздвинулись. Араки оглянулся. В комнате без шапки стоял Икэнобэ,
— А где Фурукава и Оноки?
— Фурукава заболел. У него воспаление легких, — торопливо проговорил Икэнобэ.
— Воспаление легких?!
— Да... Температура сорок...
Хацуэ побледнела.
— Со вчерашнего вечера Накатани-сан, Оноки и Иноуэ дежурят около него по очереди...
— А что, есть опасность?
В голосе Араки зазвучали тревожные нотки.
— Опасность для жизни? — Икэнобэ покачал головой. — Нет, кажется, всё в порядке... Ему сделали два укола, и потом, по словам доктора, у него очень здоровое сердце...
— Это верно... — Араки было вскочил, но снова сел на свое место и прибавил: — Да, уж у этого парня сердце здоровое!
Все с облегчением рассмеялись.
Никто, кроме Араки, не обратил внимания на волнение Хацуэ. Теперь на лице девушки появилась слабая, чуть заметная улыбка.
Заседание бюро началось при неполном составе. В комнате было тихо, на время заседания жена Араки с детьми уходила на улицу.
Сам Араки, сидя подле хибати, слушал, рассеянно просматривая газеты. «Отрицательное отношение к коммунизму...» «Заявление представителя США Атче-сона...» Несомненно, молодчики из «Общества Тэнрю» не замедлят воспользоваться этим заявлением, чтобы усилить нажим...
— Я считаю, что борьба за расширение производства должна разоблачить эту лживую пропаганду и положить конец саботажу, который осуществляет компания... Правильно я говорю, Араки-сан? — обратился к Араки председатель собрания Икэнобэ. Он разъяснял комсомольцам, как следует понимать выдвинутый профсоюзным комитетом проект решения о борьбе за расширение объема производства.
Последнее время по цехам пошли разговоры о том, что после организации профсоюза на заводе появилось много лентяев и по этой причине компания терпит большие убытки.
Араки понимал, что за этим скрывается чей-то злой умысел, что это одна из форм саботажа, проводимого компанией. Для того чтобы пресечь это, профсоюзный комитет должен был поставить на очередном общем собрании вопрос о борьбе за расширение объема производства.
После бессонной ночи, проведенной у постели Фурукава, вид у Икэнобэ был усталый, но постепенно щеки у него разгорелись от волнения, и он снова казался свежим и бодрым — молодость не знает усталости, особенно весной.
Араки не имел права голоса на этом собрании и только кивнул в ответ. Председатель повернулся к присутствующим. Взгляды всех снова обратились к нему, и обсуждение продолжалось.
— Правильно! Всё время твердят, будто мы ленимся, не работаем, а сами только и делают, что заставляют нас простаивать в ожидании сырья... — сказал Кискэ Яманака, который работал теперь на сверлильном станке и чувствовал себя взрослым, самостоятельным человеком.
Кодзима из контрольного цеха покачал головой.
— Нет, есть и такие, которые и правда ленятся... Вот у нас в цехе имеются рабочие, которые в обеденный перерыв занимаются спекуляцией.
— Это всё из-за того, что людям не платят положенного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94