Правда, часть рабочих разошлась по домам — тяжело было стоять на холоде да еще на пустой желудок, но большинство терпеливо ждало. Из окон на улицу вывесили несколько электрических лампочек. Люди сидели на корточках под окнами; некоторые, тесно прижавшись друг к другу, пытались укрыться от ветра в галерее; работницы, обнявшись, уселись в кружок.
— Сколько можно ждать! Ведь уже седьмой час! — слышался ропот из темноты.
— Господа! Прошу немного терпения! — крикнул из окна Тидзива. — Только что из заводоуправления вернулся член комитета Такэноути. Он сообщил, что сейчас там происходит совещание наших уполномоченных вместе с директором. Полагаю, что скоро последует ответ...
Люди молча слушали Тидзива, время от времени поглядывая на ярко освещенные окна заводоуправления.
— Компания уже сообщила свое решение профсоюзным организациям четырех заводов, в том числе и профсоюзу главного завода в Хорикава, — продолжал Тидзива. — На нашем заводе окончательное решение возложено, очевидно, на директора Сагара. Сейчас всё упирается в вопрос — признавать или не признавать разницу между районом Токио — Иокогама и нашей префектурой Нагано. Всё дело в том, чтобы заставить администрацию признать, как мы требовали того с самого начала, что никакой разницы не существует и что в нашей местности цены даже выше. Это требование мы будем отстаивать до конца...
Как и другие девушки, Хацуэ пришла сюда, не успев поужинать, даже не сменив рабочей одежды. Обняв за плечи Мицу Оикава, она смотрела на Тидзива, и ее охватывала радость от сознания того, что повышение заработной платы как будто осуществляется. В то же время она с беспокойством думала о том, как же им теперь поступать, что нужно делать в этот решающий момент борьбы, чтобы добиться полного успеха.
— Чтобы ввести вас в курс дела, — говорил Тидзива,— я прочту вам ответ, который дала компания профсоюзным организациям четырех заводов: 1. Основная заработная плата остается прежней. В качестве едино-
временного пособия выдается сумма, равная основной заработной плате. 2. Пособие семейным: на жену — 50 иен в месяц, кроме того, на каждого члена семьи, находящегося на иждивении, — 35 иен раз в два месяца. 3. Пособие на продовольствие— 15 иен в день. 4. Пособие на дороговизну...
Собравшиеся встречали каждый новый пункт аплодисментами, радуясь, словно всё это уже стало реальностью. Внезапно в задних рядах возник неясный шум.
— Что такое?
— Исчез директор...
— Сбежал?! Как сбежал?!
Уполномоченные по переговорам с дирекцией, расталкивая собравшихся, поспешили в помещение комитета. Впереди всех, бледный и взволнованный, бежал Араки. К окну подошел секретарь профсоюзного комитета Касавара.
— Какая низость! — горячо заговорил он. — Директор Сагара прекратил переговоры и ушел из заводоуправления. Но мы во что бы то ни стало добьемся окончательного решения, хотя бы нам пришлось для этого всю ночь...
Движение и шум в толпе заглушили слова Касавара. Люди провожали глазами Араки и других уполномоченных, которые быстро вышли из помещения. Икэнобэ и Оноки — члены комитета борьбы — стали организовывать пикеты.
— Из третьего общежития есть кто-нибудь? — раздался в темноте взволнованный голос Фурукава. — Синобу Касуга-сан!
— Зде-есь!
— Хацуэ Яманака-сан!
— Зде-есь!
Хацуэ с подругами бежала по обледеневшему «шоссе Кадокура» к поселку Симо-Кавадзои.
— Нажмем! Живее! Еще нажмем! — подбадривая работниц, кричал Фурукава. Он то бежал впереди, то отставал, пропуская девушек.
— Ой, не могу больше! — взмолилась толстушка Сигэ Тоёда.
Забежав назад, Фурукава подтолкнул ее в спину, и девушки, еле переводившие дух, расхохотались.
- Нажмем! Бодрее!
Впереди группы Хацуэ спешили еще два отряда пикетчиков. От быстрого бега люди согрелись, щеки и уши у всех горели, словно их кто нащипал.
Миновав деревенскую управу Симо-Кавадзои, девушки свернули на проселочную дорогу и добежали до рощицы. Отсюда уже виднелся большой дом старинной архитектуры, который компания отвела директору Са-гара. Перед воротами с навесом и во дворе мелькали в темноте фигуры пикетчиков.
— Что такое? Его здесь нет? — спросил Фурукава, когда из ворот навстречу ему вышло несколько человек. — Не городи чушь!
Оставив девушек дожидаться, Фурукава прошел во двор. Через ограду видна была решетчатая входная дверь, освещенная слабым светом фонаря, висевшего над входом. В прихожей можно было различить фигуры нескольких человек — это были уполномоченные по переговорам.
— Ну-ка, девушки! За мной!
Видимо, Фурукава получил какие-то инструкции. Под его предводительством пикет обогнул ограду и начал подниматься по дороге, лежавшей среди полей. На дороге, наблюдая за задней калиткой дома, в молчании сидели на корточках несколько пикетчиков.
Взобравшись на край обрыва, где особенно бушевал ветер, Фурукава пересчитал людей в своем отряде и разделил их на две группы.
— Вы будете стоять здесь, — обратился он к Хацуэ и двум другим девушкам. — Если увидите директора, кричите громче!
— А что кричать? Кто-то тихонько засмеялся.
— Неважно что, кричите только погромче, во весь голос. Другие пикеты находятся поблизости, так что они услышат вас. Нет, смеяться тут нечего! — Фурукава говорил серьезно. — Директор хочет уменьшить прибавку, которой мы добиваемся, — провинцию, мел, нельзя равнять со столицей. Он хочет, чтобы и на главном заводе урезали требования рабочих... Понимаете? Но мы-то будем держаться!.. Директор решил не допускать, чтобы наш завод подал пример другим пред-
приятиям «Токио-Электро»... — жестикулируя, говорил Фурукава.
Взяв с собой трех девушек, Фурукава спустился с обрыва. Синобу Касуга, Мицу Оикава и Хацуэ остались одни. Внизу, на расстоянии сотни метров от них, среди деревьев смутно белела покрытая снегом крыша директорского дома.
— Я боюсь... — прошептала Мицу Оикава, крепко ухватившись за рукав рабочей куртки Хацуэ.
Хацуэ тоже было не по себе. Что если директор Са-гара и в самом деле появится вдруг сейчас перед ними? Что тогда делать?
— Бр-р, холодно! — дрожащим голосом проговорила Синобу Касуга. Она закутала лицо красным платком и, поеживаясь, топала ногами.
— И с чего это Сагара-сэнсэй вздумал удрать?
По привычке они всё еще называли директора «сэнсэй».
— Как его задержишь?.. Я не сумею!
Борьба за контроль над производством, которую они вели, помогала работницам понять, что господа из заводоуправления ненавидят профсоюз. Благодаря занятиям на рабочих курсах девушки стали немножко разбираться в политике, узнали, что общество разделено на борющиеся классы — на капиталистов и рабочих. Но хотя в сознании работниц и произошли перемены, они по-прежнему робели перед каждым начальником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Сколько можно ждать! Ведь уже седьмой час! — слышался ропот из темноты.
— Господа! Прошу немного терпения! — крикнул из окна Тидзива. — Только что из заводоуправления вернулся член комитета Такэноути. Он сообщил, что сейчас там происходит совещание наших уполномоченных вместе с директором. Полагаю, что скоро последует ответ...
Люди молча слушали Тидзива, время от времени поглядывая на ярко освещенные окна заводоуправления.
— Компания уже сообщила свое решение профсоюзным организациям четырех заводов, в том числе и профсоюзу главного завода в Хорикава, — продолжал Тидзива. — На нашем заводе окончательное решение возложено, очевидно, на директора Сагара. Сейчас всё упирается в вопрос — признавать или не признавать разницу между районом Токио — Иокогама и нашей префектурой Нагано. Всё дело в том, чтобы заставить администрацию признать, как мы требовали того с самого начала, что никакой разницы не существует и что в нашей местности цены даже выше. Это требование мы будем отстаивать до конца...
Как и другие девушки, Хацуэ пришла сюда, не успев поужинать, даже не сменив рабочей одежды. Обняв за плечи Мицу Оикава, она смотрела на Тидзива, и ее охватывала радость от сознания того, что повышение заработной платы как будто осуществляется. В то же время она с беспокойством думала о том, как же им теперь поступать, что нужно делать в этот решающий момент борьбы, чтобы добиться полного успеха.
— Чтобы ввести вас в курс дела, — говорил Тидзива,— я прочту вам ответ, который дала компания профсоюзным организациям четырех заводов: 1. Основная заработная плата остается прежней. В качестве едино-
временного пособия выдается сумма, равная основной заработной плате. 2. Пособие семейным: на жену — 50 иен в месяц, кроме того, на каждого члена семьи, находящегося на иждивении, — 35 иен раз в два месяца. 3. Пособие на продовольствие— 15 иен в день. 4. Пособие на дороговизну...
Собравшиеся встречали каждый новый пункт аплодисментами, радуясь, словно всё это уже стало реальностью. Внезапно в задних рядах возник неясный шум.
— Что такое?
— Исчез директор...
— Сбежал?! Как сбежал?!
Уполномоченные по переговорам с дирекцией, расталкивая собравшихся, поспешили в помещение комитета. Впереди всех, бледный и взволнованный, бежал Араки. К окну подошел секретарь профсоюзного комитета Касавара.
— Какая низость! — горячо заговорил он. — Директор Сагара прекратил переговоры и ушел из заводоуправления. Но мы во что бы то ни стало добьемся окончательного решения, хотя бы нам пришлось для этого всю ночь...
Движение и шум в толпе заглушили слова Касавара. Люди провожали глазами Араки и других уполномоченных, которые быстро вышли из помещения. Икэнобэ и Оноки — члены комитета борьбы — стали организовывать пикеты.
— Из третьего общежития есть кто-нибудь? — раздался в темноте взволнованный голос Фурукава. — Синобу Касуга-сан!
— Зде-есь!
— Хацуэ Яманака-сан!
— Зде-есь!
Хацуэ с подругами бежала по обледеневшему «шоссе Кадокура» к поселку Симо-Кавадзои.
— Нажмем! Живее! Еще нажмем! — подбадривая работниц, кричал Фурукава. Он то бежал впереди, то отставал, пропуская девушек.
— Ой, не могу больше! — взмолилась толстушка Сигэ Тоёда.
Забежав назад, Фурукава подтолкнул ее в спину, и девушки, еле переводившие дух, расхохотались.
- Нажмем! Бодрее!
Впереди группы Хацуэ спешили еще два отряда пикетчиков. От быстрого бега люди согрелись, щеки и уши у всех горели, словно их кто нащипал.
Миновав деревенскую управу Симо-Кавадзои, девушки свернули на проселочную дорогу и добежали до рощицы. Отсюда уже виднелся большой дом старинной архитектуры, который компания отвела директору Са-гара. Перед воротами с навесом и во дворе мелькали в темноте фигуры пикетчиков.
— Что такое? Его здесь нет? — спросил Фурукава, когда из ворот навстречу ему вышло несколько человек. — Не городи чушь!
Оставив девушек дожидаться, Фурукава прошел во двор. Через ограду видна была решетчатая входная дверь, освещенная слабым светом фонаря, висевшего над входом. В прихожей можно было различить фигуры нескольких человек — это были уполномоченные по переговорам.
— Ну-ка, девушки! За мной!
Видимо, Фурукава получил какие-то инструкции. Под его предводительством пикет обогнул ограду и начал подниматься по дороге, лежавшей среди полей. На дороге, наблюдая за задней калиткой дома, в молчании сидели на корточках несколько пикетчиков.
Взобравшись на край обрыва, где особенно бушевал ветер, Фурукава пересчитал людей в своем отряде и разделил их на две группы.
— Вы будете стоять здесь, — обратился он к Хацуэ и двум другим девушкам. — Если увидите директора, кричите громче!
— А что кричать? Кто-то тихонько засмеялся.
— Неважно что, кричите только погромче, во весь голос. Другие пикеты находятся поблизости, так что они услышат вас. Нет, смеяться тут нечего! — Фурукава говорил серьезно. — Директор хочет уменьшить прибавку, которой мы добиваемся, — провинцию, мел, нельзя равнять со столицей. Он хочет, чтобы и на главном заводе урезали требования рабочих... Понимаете? Но мы-то будем держаться!.. Директор решил не допускать, чтобы наш завод подал пример другим пред-
приятиям «Токио-Электро»... — жестикулируя, говорил Фурукава.
Взяв с собой трех девушек, Фурукава спустился с обрыва. Синобу Касуга, Мицу Оикава и Хацуэ остались одни. Внизу, на расстоянии сотни метров от них, среди деревьев смутно белела покрытая снегом крыша директорского дома.
— Я боюсь... — прошептала Мицу Оикава, крепко ухватившись за рукав рабочей куртки Хацуэ.
Хацуэ тоже было не по себе. Что если директор Са-гара и в самом деле появится вдруг сейчас перед ними? Что тогда делать?
— Бр-р, холодно! — дрожащим голосом проговорила Синобу Касуга. Она закутала лицо красным платком и, поеживаясь, топала ногами.
— И с чего это Сагара-сэнсэй вздумал удрать?
По привычке они всё еще называли директора «сэнсэй».
— Как его задержишь?.. Я не сумею!
Борьба за контроль над производством, которую они вели, помогала работницам понять, что господа из заводоуправления ненавидят профсоюз. Благодаря занятиям на рабочих курсах девушки стали немножко разбираться в политике, узнали, что общество разделено на борющиеся классы — на капиталистов и рабочих. Но хотя в сознании работниц и произошли перемены, они по-прежнему робели перед каждым начальником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94