Выхватив из кармана деньги, бросил их на стол, потом поднялся, толкнул стеклянную дверь и, пошатываясь, вышел на улицу.
— Что он там плел, негодяй! — Дзиро со злостью сплюнул. — Что он болтал про какой-то капитализм? — спотыкаясь, время от времени бормотал Дзиро. Мысленно он всё еще продолжал браниться с Икэнобэ.
По правде говоря, Дзиро, даже пьяный, не решился бы поднять руку на Икэнобэ. Почему он не может поколотить его — Дзиро сам бы не сумел ответить. Он смутно чувствовал, что ударить Икэнобэ было всё равно, что стукнуть по голове самого себя...
— А что касается компартии... так компартия — это...
Кто-то дернул его за рукав, и Дзиро пошатнулся. Его обдало запахом дешевой пудры.
— Молодой человек, на минуточку...
— Что он там плел?..
Расталкивая каких-то женщин, Дзиро кое-как добрался до освещенного фонарем места. Несколько раз он попадал ногами в грязь, потом зачем-то упорно пытался столкнуть с панели рекламу у входа в какой-то ресторанчик. Он шел, шатаясь то вправо, то влево, хотя ему казалось, что он двигается вперед очень быстро и энергично.
Разумеется, Дзиро и сам не знал, куда он так спешит, не знал и зачем спешит, но ему казалось только, что он должен торопиться.
Завывал ветер. Дзиро вышел на широкий проспект. Послышался свисток паровоза. Ну да, это паровоз,— сообразил он, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Мимо него, толкаясь, проходили люди. Велосипеды неслись прямо на Дзиро, будто желая сбить его с ног. Мигали огни фонарей, и порывами налетал дувший в спину ветер.
— Что он там плел?..
Со стороны привокзальной площади появился джип, мчавшийся с большой скоростью. С тех пор как Дзиро заявил, что «пьет на свои деньги», он испытывал потребность найти свою собственную, независимую «линию» в жизни. Вот почему он и стремился всё время куда-то с таким упорством. И когда, секунду спустя, в поле его зрения очутилось это большое тело, с огромной скоростью летящее сквозь полосы мрака и света, Дзиро понял, что непременно должен схватить его, и поспешил навстречу.
Джип круто свернул, послышалась иностранная речь, ругань.
В следующее мгновенье машина пронеслась дальше, оставив позади себя запах бензина. Осыпаемый бранью прохожих, Дзиро лежал в темноте у обочины дороги, куда его оттащили. Он бессмысленно озирался по сторонам.
— Крепко ты выпил, миленький... — донесся до него женский голос.
Он лежал на боку, в голове звенело, всё тело точно плыло куда-то.
Вверху виднелось холодное, темное звездное небо. Один! Совсем один, и с каждой минутой словно всё дальше уходит от жизни...
— Мама!
И снова во мраке послышался тот же женский голос:
— Ну, ну, привстань же немножко!
Женщина с густо напудренным лицом, присев на корточки, шарила руками по шинели Дзиро. Дзиро закинул руку на шею женщины.
— Ого, да ты, оказывается, тяжелый!
Цепляясь за плечо женщины, Дзиро покорно следовал за ней в боковой переулок, на ходу утирая грязной рукой мокрое, измазанное лицо.
Кругом всё как-то странно и непрерывно качалось.
Вот тормозит, резко сворачивая в сторону, джип. Скрежет тормозов всё еще звучит в ушах Дзиро. Он открывает глаза и видит низко нависший над самой головой потолок. Окон нет, но откуда-то проникает свет — в косых полосах солнечных лучей пляшут пылинки. Скрежет, который он слышит, доносится снизу — это, электропила: в первом этаже пилят доски. Дзиро понял, что находится в чердачном помещении какой-то деревообделочной мастерской.
Он скосил глаза, но тотчас же опять испуганно зажмурился.
Около самого его изголовья, гремя кастрюлями, возилась женщина с привязанным за спиной ребенком. По виду ей никак нельзя дать меньше сорока лет. Скулы резко выдаются, передних зубов не хватает, рот похож на темную дыру. Сомнений нет, это та самая женщина, которая вела его вчера.
Сейчас она не напудрена, но откуда взялся ребенок? Обрывки воспоминаний о том, что произошло вчера, воскресают в памяти Дзиро. Кажется, он здорово буянил... Смутно припомнилось, что женщина пыталась зажать ему рот, и он укусил ей руку... Одна ночь... Одна ночь... Постой, что это было? Одна ночь... Он припомнил, что, обшарив его карманы, женщина нашла несколько бумажек По десять иен. Ну да, одна ночь стоила сто иен... Кажется, он ей что-то обещал? Но что именно?
— Проснулся, миленький? — спросила женщина, за-
метив, что Дзиро не спит. Она говорила с провинциальным акцентом.
Дзиро встал, натянул брюки, надел шинель. Голова его всё еще была как будто налита свинцом.
— А ты даром что худой, а сильный...
Загрубевшая, с потрескавшейся кожей рука поставила перед ним чашку с кипятком. Дзиро не в силах был поднять головы; краешком глаза он видел убогую мансарду, совершенно пустую, без мебели, с одними лишь соломенными циновками на полу.
Женщина поставила на жаровню медный чайник и поправила ребенка за спиной.
— Ну, так я выйду с тобой вместе...
Что это значит? Что он ей обещал? Всё еще плохо соображая, Дзиро исподлобья взглянул на женщину, и вдруг ее маленькие глазки вспыхнули:
— Нечего дурачком прикидываться! Я тебя не для удовольствия приглашала!
Женщина пошла вперед, спускаясь по лестнице, такой крутой, что на ней легко можно было свернуть себе шею. Когда оба они очутились на улице, Дзиро наконец-то всё вспомнил. Ведь вчера у него не хватало денег, а он обещал женщине заплатить сто иен...
По улице женщина шла позади, придерживая ребенка за спиной, но, дойдя до перекрестка, догнала Дзиро. Бежать было некуда.
В общежитии царила тишина — сегодня был первый рабочий день после Нового года. Поднявшись в свою комнату, Дзиро несколько мгновений стоял в задумчивости. Все деньги, полученные к Новому году, он пропил. Заметив на столе, на раскрытой книге, ручные часы Синъити, Дзиро схватил их и спустился вниз.
— Сколько за них дадут?
Женщина привела его к лавочке ростовщика, находившейся в боковой улочке за зданием вокзала, и, взяв часы из рук Дзиро, сказала:
— Лучше не скандаль...
Когда она вышла из лавки, в руках у нее вместо часов Икэнобэ была бумажка в сто иен.
Порывшись в корзине, она достала те пятьдесят иен, которые вытащила вчера из кармана Дзиро, отдала их ему и вдруг, опять став любезной, улыбнулась своим черным беззубым ртом:
— Приходи еще, миленький!
Дзиро отвернулся. Лицо его дрогнуло, брови поползли вниз. Некоторое время он стоял неподвижно, уставившись глазами в землю.
Дзиро нигде не находил себе места...
Он опять притащился в маленькую закусочную с земляным полом, где был накануне. Выпив подряд несколько стаканчиков сакэ, он захмелел и навалился всем телом на грязный стол.
Куда деваться?
Со вчерашнего вечера его охватило желание куда-то бежать. Но куда — этого он не знал. Теперь ему стало всё равно — он готов был сделаться грабителем, вором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Что он там плел, негодяй! — Дзиро со злостью сплюнул. — Что он болтал про какой-то капитализм? — спотыкаясь, время от времени бормотал Дзиро. Мысленно он всё еще продолжал браниться с Икэнобэ.
По правде говоря, Дзиро, даже пьяный, не решился бы поднять руку на Икэнобэ. Почему он не может поколотить его — Дзиро сам бы не сумел ответить. Он смутно чувствовал, что ударить Икэнобэ было всё равно, что стукнуть по голове самого себя...
— А что касается компартии... так компартия — это...
Кто-то дернул его за рукав, и Дзиро пошатнулся. Его обдало запахом дешевой пудры.
— Молодой человек, на минуточку...
— Что он там плел?..
Расталкивая каких-то женщин, Дзиро кое-как добрался до освещенного фонарем места. Несколько раз он попадал ногами в грязь, потом зачем-то упорно пытался столкнуть с панели рекламу у входа в какой-то ресторанчик. Он шел, шатаясь то вправо, то влево, хотя ему казалось, что он двигается вперед очень быстро и энергично.
Разумеется, Дзиро и сам не знал, куда он так спешит, не знал и зачем спешит, но ему казалось только, что он должен торопиться.
Завывал ветер. Дзиро вышел на широкий проспект. Послышался свисток паровоза. Ну да, это паровоз,— сообразил он, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Мимо него, толкаясь, проходили люди. Велосипеды неслись прямо на Дзиро, будто желая сбить его с ног. Мигали огни фонарей, и порывами налетал дувший в спину ветер.
— Что он там плел?..
Со стороны привокзальной площади появился джип, мчавшийся с большой скоростью. С тех пор как Дзиро заявил, что «пьет на свои деньги», он испытывал потребность найти свою собственную, независимую «линию» в жизни. Вот почему он и стремился всё время куда-то с таким упорством. И когда, секунду спустя, в поле его зрения очутилось это большое тело, с огромной скоростью летящее сквозь полосы мрака и света, Дзиро понял, что непременно должен схватить его, и поспешил навстречу.
Джип круто свернул, послышалась иностранная речь, ругань.
В следующее мгновенье машина пронеслась дальше, оставив позади себя запах бензина. Осыпаемый бранью прохожих, Дзиро лежал в темноте у обочины дороги, куда его оттащили. Он бессмысленно озирался по сторонам.
— Крепко ты выпил, миленький... — донесся до него женский голос.
Он лежал на боку, в голове звенело, всё тело точно плыло куда-то.
Вверху виднелось холодное, темное звездное небо. Один! Совсем один, и с каждой минутой словно всё дальше уходит от жизни...
— Мама!
И снова во мраке послышался тот же женский голос:
— Ну, ну, привстань же немножко!
Женщина с густо напудренным лицом, присев на корточки, шарила руками по шинели Дзиро. Дзиро закинул руку на шею женщины.
— Ого, да ты, оказывается, тяжелый!
Цепляясь за плечо женщины, Дзиро покорно следовал за ней в боковой переулок, на ходу утирая грязной рукой мокрое, измазанное лицо.
Кругом всё как-то странно и непрерывно качалось.
Вот тормозит, резко сворачивая в сторону, джип. Скрежет тормозов всё еще звучит в ушах Дзиро. Он открывает глаза и видит низко нависший над самой головой потолок. Окон нет, но откуда-то проникает свет — в косых полосах солнечных лучей пляшут пылинки. Скрежет, который он слышит, доносится снизу — это, электропила: в первом этаже пилят доски. Дзиро понял, что находится в чердачном помещении какой-то деревообделочной мастерской.
Он скосил глаза, но тотчас же опять испуганно зажмурился.
Около самого его изголовья, гремя кастрюлями, возилась женщина с привязанным за спиной ребенком. По виду ей никак нельзя дать меньше сорока лет. Скулы резко выдаются, передних зубов не хватает, рот похож на темную дыру. Сомнений нет, это та самая женщина, которая вела его вчера.
Сейчас она не напудрена, но откуда взялся ребенок? Обрывки воспоминаний о том, что произошло вчера, воскресают в памяти Дзиро. Кажется, он здорово буянил... Смутно припомнилось, что женщина пыталась зажать ему рот, и он укусил ей руку... Одна ночь... Одна ночь... Постой, что это было? Одна ночь... Он припомнил, что, обшарив его карманы, женщина нашла несколько бумажек По десять иен. Ну да, одна ночь стоила сто иен... Кажется, он ей что-то обещал? Но что именно?
— Проснулся, миленький? — спросила женщина, за-
метив, что Дзиро не спит. Она говорила с провинциальным акцентом.
Дзиро встал, натянул брюки, надел шинель. Голова его всё еще была как будто налита свинцом.
— А ты даром что худой, а сильный...
Загрубевшая, с потрескавшейся кожей рука поставила перед ним чашку с кипятком. Дзиро не в силах был поднять головы; краешком глаза он видел убогую мансарду, совершенно пустую, без мебели, с одними лишь соломенными циновками на полу.
Женщина поставила на жаровню медный чайник и поправила ребенка за спиной.
— Ну, так я выйду с тобой вместе...
Что это значит? Что он ей обещал? Всё еще плохо соображая, Дзиро исподлобья взглянул на женщину, и вдруг ее маленькие глазки вспыхнули:
— Нечего дурачком прикидываться! Я тебя не для удовольствия приглашала!
Женщина пошла вперед, спускаясь по лестнице, такой крутой, что на ней легко можно было свернуть себе шею. Когда оба они очутились на улице, Дзиро наконец-то всё вспомнил. Ведь вчера у него не хватало денег, а он обещал женщине заплатить сто иен...
По улице женщина шла позади, придерживая ребенка за спиной, но, дойдя до перекрестка, догнала Дзиро. Бежать было некуда.
В общежитии царила тишина — сегодня был первый рабочий день после Нового года. Поднявшись в свою комнату, Дзиро несколько мгновений стоял в задумчивости. Все деньги, полученные к Новому году, он пропил. Заметив на столе, на раскрытой книге, ручные часы Синъити, Дзиро схватил их и спустился вниз.
— Сколько за них дадут?
Женщина привела его к лавочке ростовщика, находившейся в боковой улочке за зданием вокзала, и, взяв часы из рук Дзиро, сказала:
— Лучше не скандаль...
Когда она вышла из лавки, в руках у нее вместо часов Икэнобэ была бумажка в сто иен.
Порывшись в корзине, она достала те пятьдесят иен, которые вытащила вчера из кармана Дзиро, отдала их ему и вдруг, опять став любезной, улыбнулась своим черным беззубым ртом:
— Приходи еще, миленький!
Дзиро отвернулся. Лицо его дрогнуло, брови поползли вниз. Некоторое время он стоял неподвижно, уставившись глазами в землю.
Дзиро нигде не находил себе места...
Он опять притащился в маленькую закусочную с земляным полом, где был накануне. Выпив подряд несколько стаканчиков сакэ, он захмелел и навалился всем телом на грязный стол.
Куда деваться?
Со вчерашнего вечера его охватило желание куда-то бежать. Но куда — этого он не знал. Теперь ему стало всё равно — он готов был сделаться грабителем, вором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94