Они собирались уже закрыть большие ворота, как подошел Наим, юркнул в них и, пригибаясь к земле, последовал за Саидом и Аббасом. Когда они скрылись за поворотом, он выпрямился и с независимым видом сказал на ходу Орзукулу:
— Сегодня повеселимся, Орзукул-ака! Вот только снова в город надо идти... Какого вина принести — белого или красного?
— Красное себе несите, а нам водички из священного источника Зам-зам.
— Непременно принесу!
Наим ускорил шаг. Орзукул запер ворота и сказал, многозначительно взглянув на Сангина:
— Да спасет аллах от беды и несчастья! Сангин вздохнул и промолчал.
Долина Шакалов, вся заросшая тростником, была недалеко от Диль-кушо, как и обширные солончаки, под которыми скапливались грунтовые воды; ее населяли волки и шакалы. Большая дорога Бухара — Каган проходила через нее. Но Сайд Пахлаван, чтобы сократить путь, предпочел свернуть с большой дороги и пройти по тропинке, спрятавшейся среди камышей.
Густая тьма окутала землю, темные дождевые тучи покрыли небо, из-за них раньше времени наступил вечер. Безмолвно и тихо было в камышовых зарослях, лишь иногда из-под ног выпрыгивала лягушка и шлепалась в лужу. В безветренной тишине, чуть-чуть качаясь и шурша, стоял во весь рост прошлогодний камыш... Он колдовскими чарами заплетал эту тьму меж едва шелестящих стеблей. Он словно хотел укрыть в своих зарослях пробирающихся по тропинке людей. Становилось все темнее и темнее. Темно было и на сердце у Сайда Пахлавана. Он и сам не понимал почему. Ведь он твердо решил отпустить юношу и сам решил тоже скрыться, никогда не возвращаться в забрызганный кровью невинных Дилькушо... Он был уверен, что своей показной ретивостью и грубым обращением с Аббасом убедил Асада и его подручных в своей верности им... Да, теперь они только ждут его возвращения с докладом о выполнении приказа... О нот, не ждите!.. Юноша будет спасен, и он сам тоже уйдет от них навсегда. Почему же так тяжело на душе?! Почему эти радужные мысли не разгоняют тьму? Да потому, что Сайду Пахлавану известны коварство и жестокость этих людей. И он все время опасливо оглядывается, подозревая, что с ним сыграли злую шутку, и чем это все кончится, неизвестно. Может, для того ему и поручили вести в Каган этого юношу, чтобы разоблачить: может, сейчас идет кто-нибудь следом за ним?
Но кругом стояла тишина. Сайд Пахлаван был уверен, что в такой тишине он услышал бы даже легкое дыхание... И зачем его преследовать, ведь, если они сомневаются в нем, могли сразу арестовать, пыткой вытягивать из него признание... А ему, наоборот, оказали доверие.. Значит, у него просто разыгралось воображение... Ну хорошо, будь что будет... Если ему и придется погибнуть, то, во всяком случае, Аббаса он спасет!
Между тем Аббас спокойным и твердым шагом шел вперед и вперед. А в душе его бушевала буря. Он, когда-то беспредельно доверявший людям, веривший в чистоту их помыслов и поступков, теперь не поверит никому и никогда! Он столкнулся с таким двуличием и лицемерием, которые навсегда убили в нем веру. Вслух говорят «да здравствует трудовой народ», «да исчезнут гнет и вражда», а на деле такое творят, что не снилось даже злейшим ханам.
Свобода, равенство слова-побрякушки!.. Неужели так устроен мир и таким останется навсегда? Если это повелось от Адама, почему люди не превратились в шайтанов и в злых духов?! А может, они и есть шайтаны, а он, Аббас, по неопытности но догадался. А если они люди, почему не действуют по-людски? Почему лгут друг другу, радуются смерти ближнего? Почему свое счастье строя г на несчастьях других? И Асад Махсум, и Наим Перец, и другие там все они порождение злого духа! Да еще такого, о коварстве, жестокости и вероломстве которого ни в одной сказке не прочитаешь. А чем отличается от шайтана этот бессердечный старик Сайд Пахлаван, которому он так верил!
— Погоди, остановись! — мягко сказал вдруг Сайд Пахлаван. Аббас остановился, не оглядываясь назад, еле сдерживая волнение:
вот сейчас, сейчас выстрел прервет его жизнь! Но выстрела не последовало. Вместо него снова раздался ласковый голос Сайда Пахлавана:
— Мне приказано застрелить тебя, как ты и сам, верно, догадываешься... Но вместо этого я тебя освобождаю... 71а, да! Иди прямо-прямо и беги как можно скорее! Не оглядывайся, будь осторожен, пусть и на затылке у тебя глаза откроются... Когда выйдешь на большую дорогу, постарайся поймать извозчика или арбу... пусть доставят тебя в Каган. А там укройся у кого-нибудь из русских товарищей. В своем кишлаке не появляйся, понял?
Аббас не верил своим ушам. Он повернулся и оказался лицом к лицу с Саидом Пахлаваном. Старик смотрел на него с отцовской нежностью. Юноша зарыдал, обнял своего спасителя. Сайд тоже был растроган до слез.
— Ну хорошо,— сказал он, — поторопись, время дорого! Вот тебе немного денег, понадобятся... Беги без оглядки!..
Аббаса не пришлось уговаривать, он помчался в направлении, указанном стариком, и сразу исчез за густой пеленой темноты.
Сайд Пахлаван вздохнул с облегчением и хотел уже повернуть на дорогу, ведущую в город, как ему преградил путь Наим Перец.
— Изменник! — зарычал он.— Как ты посмел отпустить Аббаса?
Стой! — крикнул он в темноту, намереваясь выстрелить вслед. Но Сайд Пахлаван выбил ружье у него из рук, ударил своим.
Наим в бешенстве бросился на Сайда и так сильно стукнул его своей бычьей головой в грудь, что тот упал.
— Изменник! — неистовствовал Наим.
Напасть на лежачего, избить до полусмерти, потом связать казалось ему пустяковым делом. Но Сайд Пахлаван изловчился и неожиданно нанес Найму такой удар в коленку, что он тоже свалился. Тогда Сайд вскочил, уселся на него верхом и стал бить по голове и лицу, все сильнее сжимая коленями его грудь. Наим закричал.
На крик прибежали его люди во главе с самим Окиловым. Они избили Сайда и, связав, доставили в Дилькушо.
Там в мехманхане пребывал в ожидании Асад Махсум. Как льва в силке, бросили они к его ногам избитого, израненного Сайда Пахлавана. Голова и лицо — в крови, в крови и разорванная грязная одежда.
— О, знаменитый богатырь! — насмешливо приветствовал его Асад.— Что с вами? Почему вы лежите на полу? Где ваши защитники, Хайдаркул, чекисты? Отвечайте!
— Ай-яй-яй, что вы так непочтительно с ним разговариваете? Остерегитесь, он глаза и уши ЧК,— веселился Окилов,— думайте, что при нем говорить, он все донесет...
— Хорошо! Если он во всем признается, поняв, что мы не такие уж глупцы и все о нем знали, если назовет своих соратников и скажет, какую цель они преследуют, мы оставим его на работе и, во всяком случае, отпустим...
— Но если не сознается, тогда уж все сорок четыре вида пыток при эмире ничто в сравнении с нашими! — пригрозил Окилов, положив руку на рукоятку револьвера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Сегодня повеселимся, Орзукул-ака! Вот только снова в город надо идти... Какого вина принести — белого или красного?
— Красное себе несите, а нам водички из священного источника Зам-зам.
— Непременно принесу!
Наим ускорил шаг. Орзукул запер ворота и сказал, многозначительно взглянув на Сангина:
— Да спасет аллах от беды и несчастья! Сангин вздохнул и промолчал.
Долина Шакалов, вся заросшая тростником, была недалеко от Диль-кушо, как и обширные солончаки, под которыми скапливались грунтовые воды; ее населяли волки и шакалы. Большая дорога Бухара — Каган проходила через нее. Но Сайд Пахлаван, чтобы сократить путь, предпочел свернуть с большой дороги и пройти по тропинке, спрятавшейся среди камышей.
Густая тьма окутала землю, темные дождевые тучи покрыли небо, из-за них раньше времени наступил вечер. Безмолвно и тихо было в камышовых зарослях, лишь иногда из-под ног выпрыгивала лягушка и шлепалась в лужу. В безветренной тишине, чуть-чуть качаясь и шурша, стоял во весь рост прошлогодний камыш... Он колдовскими чарами заплетал эту тьму меж едва шелестящих стеблей. Он словно хотел укрыть в своих зарослях пробирающихся по тропинке людей. Становилось все темнее и темнее. Темно было и на сердце у Сайда Пахлавана. Он и сам не понимал почему. Ведь он твердо решил отпустить юношу и сам решил тоже скрыться, никогда не возвращаться в забрызганный кровью невинных Дилькушо... Он был уверен, что своей показной ретивостью и грубым обращением с Аббасом убедил Асада и его подручных в своей верности им... Да, теперь они только ждут его возвращения с докладом о выполнении приказа... О нот, не ждите!.. Юноша будет спасен, и он сам тоже уйдет от них навсегда. Почему же так тяжело на душе?! Почему эти радужные мысли не разгоняют тьму? Да потому, что Сайду Пахлавану известны коварство и жестокость этих людей. И он все время опасливо оглядывается, подозревая, что с ним сыграли злую шутку, и чем это все кончится, неизвестно. Может, для того ему и поручили вести в Каган этого юношу, чтобы разоблачить: может, сейчас идет кто-нибудь следом за ним?
Но кругом стояла тишина. Сайд Пахлаван был уверен, что в такой тишине он услышал бы даже легкое дыхание... И зачем его преследовать, ведь, если они сомневаются в нем, могли сразу арестовать, пыткой вытягивать из него признание... А ему, наоборот, оказали доверие.. Значит, у него просто разыгралось воображение... Ну хорошо, будь что будет... Если ему и придется погибнуть, то, во всяком случае, Аббаса он спасет!
Между тем Аббас спокойным и твердым шагом шел вперед и вперед. А в душе его бушевала буря. Он, когда-то беспредельно доверявший людям, веривший в чистоту их помыслов и поступков, теперь не поверит никому и никогда! Он столкнулся с таким двуличием и лицемерием, которые навсегда убили в нем веру. Вслух говорят «да здравствует трудовой народ», «да исчезнут гнет и вражда», а на деле такое творят, что не снилось даже злейшим ханам.
Свобода, равенство слова-побрякушки!.. Неужели так устроен мир и таким останется навсегда? Если это повелось от Адама, почему люди не превратились в шайтанов и в злых духов?! А может, они и есть шайтаны, а он, Аббас, по неопытности но догадался. А если они люди, почему не действуют по-людски? Почему лгут друг другу, радуются смерти ближнего? Почему свое счастье строя г на несчастьях других? И Асад Махсум, и Наим Перец, и другие там все они порождение злого духа! Да еще такого, о коварстве, жестокости и вероломстве которого ни в одной сказке не прочитаешь. А чем отличается от шайтана этот бессердечный старик Сайд Пахлаван, которому он так верил!
— Погоди, остановись! — мягко сказал вдруг Сайд Пахлаван. Аббас остановился, не оглядываясь назад, еле сдерживая волнение:
вот сейчас, сейчас выстрел прервет его жизнь! Но выстрела не последовало. Вместо него снова раздался ласковый голос Сайда Пахлавана:
— Мне приказано застрелить тебя, как ты и сам, верно, догадываешься... Но вместо этого я тебя освобождаю... 71а, да! Иди прямо-прямо и беги как можно скорее! Не оглядывайся, будь осторожен, пусть и на затылке у тебя глаза откроются... Когда выйдешь на большую дорогу, постарайся поймать извозчика или арбу... пусть доставят тебя в Каган. А там укройся у кого-нибудь из русских товарищей. В своем кишлаке не появляйся, понял?
Аббас не верил своим ушам. Он повернулся и оказался лицом к лицу с Саидом Пахлаваном. Старик смотрел на него с отцовской нежностью. Юноша зарыдал, обнял своего спасителя. Сайд тоже был растроган до слез.
— Ну хорошо,— сказал он, — поторопись, время дорого! Вот тебе немного денег, понадобятся... Беги без оглядки!..
Аббаса не пришлось уговаривать, он помчался в направлении, указанном стариком, и сразу исчез за густой пеленой темноты.
Сайд Пахлаван вздохнул с облегчением и хотел уже повернуть на дорогу, ведущую в город, как ему преградил путь Наим Перец.
— Изменник! — зарычал он.— Как ты посмел отпустить Аббаса?
Стой! — крикнул он в темноту, намереваясь выстрелить вслед. Но Сайд Пахлаван выбил ружье у него из рук, ударил своим.
Наим в бешенстве бросился на Сайда и так сильно стукнул его своей бычьей головой в грудь, что тот упал.
— Изменник! — неистовствовал Наим.
Напасть на лежачего, избить до полусмерти, потом связать казалось ему пустяковым делом. Но Сайд Пахлаван изловчился и неожиданно нанес Найму такой удар в коленку, что он тоже свалился. Тогда Сайд вскочил, уселся на него верхом и стал бить по голове и лицу, все сильнее сжимая коленями его грудь. Наим закричал.
На крик прибежали его люди во главе с самим Окиловым. Они избили Сайда и, связав, доставили в Дилькушо.
Там в мехманхане пребывал в ожидании Асад Махсум. Как льва в силке, бросили они к его ногам избитого, израненного Сайда Пахлавана. Голова и лицо — в крови, в крови и разорванная грязная одежда.
— О, знаменитый богатырь! — насмешливо приветствовал его Асад.— Что с вами? Почему вы лежите на полу? Где ваши защитники, Хайдаркул, чекисты? Отвечайте!
— Ай-яй-яй, что вы так непочтительно с ним разговариваете? Остерегитесь, он глаза и уши ЧК,— веселился Окилов,— думайте, что при нем говорить, он все донесет...
— Хорошо! Если он во всем признается, поняв, что мы не такие уж глупцы и все о нем знали, если назовет своих соратников и скажет, какую цель они преследуют, мы оставим его на работе и, во всяком случае, отпустим...
— Но если не сознается, тогда уж все сорок четыре вида пыток при эмире ничто в сравнении с нашими! — пригрозил Окилов, положив руку на рукоятку револьвера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103