— Явился,— ворчливо ответила она.
У себя в комнате.
— И та женщина с ним? — голос старика дрожал от волнения.
— Да, та, с глазами как у совы!
— Скажите ему, что я хочу его видеть, пусть придет сюда! Старуха вышла, и через несколько минут пришел Насим-джан, нарядно одетый.
— Вы меня звали?
— Да,— сказал старик, с трудом приоткрыв глаза.
— Как себя чувствуете? Принимали прописанные доктором лекарства?
— Ты мой врач и ты мое лекарство! Можешь ты наконец понять это?
— Я все понимаю... Но чего вы от меня хотите?
— Брось эту коварную, прогони ее! Женщина, изменившая мужу, будет изменять и другому. Эта чужестранка принесет тебе только зло! Отчего она бросила родину и приехала с этим... как его Саидом Ахрори? Брось ее! Сотни девушек были бы счастливы стать твоей женой! Брось эту...
— Хорошо!
— Вот умница! В сундучке, что в нише, лежит мешочек с золотом. Возьми, дай ей, сколько она потребует, и пусть уезжает, пусть оставит тебя в покое! Сам отправь ее...
— Хорошо, хорошо, отправлю...
— А потом... если, даст бог, поправлюсь, найду жену для тебя. Силы старика иссякли, он умолк и задремал. Насим-джан, подождав
немного, достал из ниши над головой отца сундучок, вынул из него довольно тяжелый мешочек и, положив в карман халата, тихо удалился.
В это время в его комнате кокетничала сама с собой перед зеркалом знакомая нам Хусниддинова. На ней было шелковое платье, отделанное плиссированным рюшиком, черные волосы свободно падали на плечи, в голубых глазах искрилось лукавство... Белила, румяна, сурьма густо покрывали ее лицо, так что трудно было узнать, какое оно на самом деле.
Вошедшего в комнату Насим-джана она встретила искусственной улыбкой, в кокетливом взгляде таилось коварство.
— Ну, что хотел от тебя старик? — спросила она по-турецки.
— Ничего особенного,— ответил он на том же языке.— Хотел знать, как идут мои дела.
— А разрешение ты у него спросил?
— Конечно!..
— Ну, а он что, дал?
— Дал! — сказал Насим-джан улыбаясь.
Женщина крепко обняла его и поцеловала в губы.
— Милый мой, уедем поскорей из этого пыльного, неуютного города!.. Бежим от моего противного, глупого мужа! Зачем нам эта разоренная страна?! В Турции мы будем счастливы. Нас ждет веселая, легкая жизнь... Ты скинешь свою мешковатую одежду, наденешь изящный костюм из английского сукна, на голову — турецкую феску... Впрочем, и твоя каракулевая шапка тебе идет, она сшита по турецкому образцу. Из твоего жилетного кармана будет свисать золотая цепочка от часов, на носу — золотое пенсне... И я наряжусь под стать тебе... Мы будем есть в самых лучших ресторанах, кофейнях, кататься по Босфору... Наша жизнь превратится в сплошной праздник...— Передохнув минутку, она продолжала: — Но, дорогой, на все это нужны деньги, и немалые. Терпеть там лишения? Ни за что! Если можешь, возьми с собой золота побольше, драгоценных камней!
— О деньгах можешь не беспокоиться. Вот этого нам надолго хватит,— сказал Насим-джан, вынимая из кармана наполненный золотом мешочек и тут же положив его обратно.
— Вот хорошо! Тогда пойдем сейчас же к Низамиддину-эфенди... Он обещал послать нас в Баку, чтоб мы продали его каракулевые шкурки и купили фарфор и мануфактуру... Я, конечно, согласилась.
— Напрасно!
— Не волнуйся, каракулевые шкурки нам пригодятся... Есть у меня в Баку свой человек, он выправит нам все нужные документы. Ну, давай скорее пойдем!
Он стал переодеваться, а в ушах неотступно звучали слова отца: «Ты мой врач и ты мое лекарство... Изменившая одному мужу изменит и другому... Брось ее...» Прав отец, ее бросить надо, оборвать эту связь! Сегодня скажу председателю...»
— Я охотно всегда выполняю твои просьбы и требования. Ты моя радость и услада... Но отец мой очень болен... Как же я брошу его и уеду?! Пусть хоть немного поправится...
— Не беспокойся, старик довольно бодр еще, умрет не скоро. Если мы замешкаемся, мои люди уедут из Баку. Кто же выправит нам документы? Без них перейти через границу не удастся... А если тем временем мой муж выйдет из больницы, вырваться будет еще труднее.
— Я согласен, но подождем до завтра,— сказал, подумав, Насим-джан.— Завтра после полудня идет почтовый поезд... Я позвоню в Каган, чтобы оставили два билета первого класса... Мы спокойно выедем. Надеюсь, отцу завтра лучше будет. Успею и на работу сообщить, что еду в Баку на несколько дней по делам. Чтобы меня не хватились...
Женщина печально поникла головой, но что поделать, доводы убедительны.
— Хоть бы ты до главной улицы меня сейчас проводил,— сказала она просительно.
— К сожалению...— начал Насим-джан, но она прервала его:
— Все ясно, ты не хочешь появляться вместе со мной...
Что ж, буду ждать завтра твоего звонка.
— Да, до завтра!
Насим-джан проводил ее до ворот и вздохнул с облегчением. Потом прибрал немного в комнате и вышел. Путь его лежал в ЧК.
Его приняли не сразу, у председателя был по какому-то важному делу Карим-джан. Полчаса Насим сгорал от нетерпения. Наконец Карим ушел, и настала его очередь.
— Входи, Насим-джан, входи! — приветствовал его Аминов.— Давно не видал тебя.
— Много хлопот, быть влюбленным — нелегкое дело! Ну и поручение...
— Вы еще жалуетесь? Приглянулись красивой женщине и еще недовольны! О, если бы это дело поручили мне!.. Ну, что слышно?
— Мы решили бежать!
— Куда и как?
— Низамиддин отправит нас в Баку, там ее «свои» люди... Они оформят нам документы.
— Прекрасно! Я так и думал. Те люди нам очень нужны. Ехать необходимо. Я позвоню в Баку, предупрежу, тебе помогут. Работай с оглядкой, не спеша...
— Конечно!.. Лишь бы она верила в мою любовь.
— Насколько мне известно, она верит. Хочет одним выстрелом двух зайцев убить: и твоим сердцем завладеть, и порученное ей дело выполнить... А ты продолжай в том же духе!
— Но отец мой болен... Как мне оставить его?
— Очень сочувствую, но иного выхода нет Я примату врача, сам буду навещать, не беспокойся.
— Что поделаешь, поеду.
— Загляни к Федорову, у него еще ее и» поручения.
— Хорошо.
На улице Насим-джан на него посыпался град вопросов:
— Скажи, Насим-джан, правда ли?
— О чем ты?
— Что ты в связи с женой Сайда Лхрори? Говорят даже, что ты хочешь развести ее с мужем
— Ну, если и так?
— Что ты, с ума сошел? Совсем рехнулся Во всей Бухаре не нашлось для тебя девушки? Берешь женщину, прошедшую сквозь огонь и воду, избежавшую семи виселиц!
— Любовь! — улыбнулся Насим-джан. Человек не властен над своим сердцем... Я влюблен.
— В такую женщину трудно влюбиться, не понимаю тебя.
— Почему? — спросил Насим-джан. Красивая, свободная, без паранджи, ученая, заткнет за пояс любого мужчину.
— Жена мусульманина к тому же, - подхватил собеседник Насим-джана,— и безнравственная, гулящая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103