» Примерно это же говорили мне и другие, но почему-то именно его слова подействовали на меня ободряюще, я поверил ему до конца. Никакие лекарства не помогали мне гак, как его мудрые наставления. И вот я среди вас.
— Как мы все рады видеть тебя здоровым, ласково сказал Хайдар-кул.— Чего только не приходится испытать молодому человеку! Настоящий мужчина не теряется ни при каких обстоятельствах. И добивается своего. Забудь о тяжелом, смело гляди в будущее, тебя ждет счастье.
— В Самарканде хороший климат, много воды, фруктов, вкусный хлеб и славные люди,— сказал Тахир-ювелир. Был я там однажды... в год войны суннитов и шиитов... Там ювелиры хорошие. Да ты, наверное, все посмотрел и сам все это знаешь. Но Бухара — твоя родина. Соскучился?
— Мало сказать соскучился! Когда я весной немного окреп, врачи разрешили мне гулять по городу. Да, правда, в Самарканде хороший климат. Мне предлагали там работу. Но в Бухаре столько друзей, к которым я стремлюсь всем сердцем, вот и вернулся.
— Будешь работать на прежней службе? — спросил Сайд Пахлаван.
— Я как-то еще не думал об этом.
— Его служба уже известна,— улыбнулся Асо.— Он будет работать со мной. Но пока пусть еще отдохнет дней десять.
— Ну, конечно! — твердо сказал Хайдаркул.
В этот момент раздался сигнал снизу, означавший, что пора подавать плов. Обязанность эта лежала на хозяине дома, и Асо быстро спустился вниз.
Фирузе после родов не терпелось выйти поскорей из дому. Была весна, и, как известно, в это время года каждому хочется подышать воздухом, вырваться из четырех стен. Фируза к тому же беспокоилась о женском клубе — как там без нее справлялись с делом?
Но, вняв уговорам Асо и Оймулло, она сорок дней, как полагалось, просидела дома.
Наконец кончился этот срок. Асо рано утром ушел на службу, а вскоре и она, покормив ребенка, уложила его в колыбель и попросила Оймулло посмотреть за ним. Оймулло, всей душой полюбившая девочку, с радостью согласилась, но с опаской сказала:
— А вдруг она проснется и захочет есть, что мне тогда делать? Фируза улыбнулась.
— Развлеките ее, позабавьте... Но мне кажется, что она не скоро проснется, я успею прийти... Я ее хорошо покормила.
— Ну ладно! Будь спокойна, что-нибудь придумаю, если и проснется. Фируза прямиком отправилась в клуб. Там уже давно начались. Пройдя канцелярию, она сняла паранджу, чашмбанд и спросила дежурную, в каком классе ведет урок учительница Хусниддинова.
В класс она не вошла, а осталась в передней у двери, куда доходило каждое слово учительницы, говорившей по-турецки. Девушки-таджички не понимали ее, а та бранила их, называя тупицами. Фируза немного понимала по-узбекски, научилась в свое время, живя в Арке, и, внимательно прислушиваясь, с грехом пополам разобрала, что говорит учительница.
— Я добьюсь, ослицы, вы научитесь говорить по-турецки! Не сбывайте — вы ведь потомки Чингиса, Тимура, Чагатая...
Фирузу взорвало, она вошла в класс. Девушки встали.
Здравствуйте, учительница,— сказала по-узбекски Фируза, с трудом подбирая слова.— Наши девушки не знают турецкого, но по-узбекски немного понимают. Объясните им попроще, чего вы от них хотите... Кто вы такая? — перебила учительница, пренебрежительно глядя ни нее поверх очков.
Я заведую клубом. Вместо приветствия Хусниддинова грубо оборвала:
Сибирская язва, видно, у вас на языке выскочила! Что за произношение! А эти ослицы говорят и того хуже! Фируза с трудом подавила гнев.
После урока поговорим в канцелярии,— сказала она спокойно.
Никого не отпускайте! Покинув класс, она прошла в свой кабинет и, энергично покрутив ручку телефона, попросила соединить ее с председателем Центрального Исполнительного Комитета.
— Это вы, господин Абдухамид Муддинов, здравствуйте! Говорит с вами Фируза... Я из женского клуба... Спасибо, и я желаю вам здоровья. Прошу вас, уделите нам немного внимания, навестите нас хоть разок... Хочу кое-что рассказать вам, посоветоваться... Приедете? Очень хорошо. Жду вас! Вот если б и назир просвещения господин Кори-Юлдаш пожаловал...
Разговор был окончен. Фируза вскочила и побежала осматривать спальню, столовую, зал заседаний. Как будто все в порядке.
Раздался звонок, возвещавший, что урок окончился. Все вышли из классов.
Фируза между тем узнала от своей заместительницы волнующие новости. Трех молодых женщин увели из клуба некие «ответственные работники». Днем и ночью подле клуба шныряют в поисках приключений весьма сомнительные личности, заигрывают с девушками, а то входят в дом и уводят их на улицу.
— Все это мы сейчас обсудим! — заявила Фируза. Приедут начальники, проведем собрание...
— Как же это будет, мужчины и женщины вместе?
— Ну и что же? Кто захочет — снимет паранджу, кто не захочет — не снимет!
Вскоре явились Абдухамид Муиддинов и Кори-Юлдаш Пулатов. Их встретили учительницы — татарки и узбечки во главе с Фирузой; все были без паранджи. После осмотра клуба Фируза пригласила гостей в зал заседаний.
— А сейчас послушайте, что мы вам скажем, есть у нас жалобы, и просьбы, и даже требования.
Абдухамид Муиддинов огляделся и сел на один и стоявших в стороне стульев.
— Пожалуйста,— сказал он, улыбаясь, мы готовы выслушать все ваши упреки и жалобы. Вполне возможно, что за многими делами Центральный Исполнительный Комитет и не уделял достаточно внимания женскому клубу. Но мы придаем первостепенное значение раскрепощению женщин, их образованию и равноправию... Для достижения этого Советская власть не пожалеет средств!
— Спасибо! Поэтому-то я и позвонила вам, сказала Фируза.— На вас вся надежда. Велико значение женского клуба. Женщины и девушки получают здесь образование, их обучают разным ремеслам: мы разъясняем им их права и учим бороться за свою свободу. Но находятся еще среди ответственных работников люди, которые считают, что женский клуб — это рынок невест!.. Они являются сюда как хозяева, уводят понравившихся им девушек. Я не была здесь два месяца, и за это время отсюда выманили трех наивных молодых женщин.
— Кто, кто сделал это? — взволнованно спросил Муиддинов.
— Я еще не знаю, но непременно выясню и сообщу вам. Это пятнает честь нашего клуба, примите меры, чтобы такое не повторялось! Далее, у ворот и вокруг дома вечно болтаются какие-то подозрительные парни, пристают к женщинам, так что те боятся выходить... А во время моего отсутствия они даже внутрь дома проникали.
Надо бы одного-двух милиционеров поставить. Хочу также заявить, что в последние дни питание ухудшилось: мало жиров получаем, и мяса, и сахару...
— Я записал все ваши требования и просьбы, они вполне законны. Мы примем неотложные меры,— сказал Муиддинов.
— У меня еще есть дело к назиру просвещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Как мы все рады видеть тебя здоровым, ласково сказал Хайдар-кул.— Чего только не приходится испытать молодому человеку! Настоящий мужчина не теряется ни при каких обстоятельствах. И добивается своего. Забудь о тяжелом, смело гляди в будущее, тебя ждет счастье.
— В Самарканде хороший климат, много воды, фруктов, вкусный хлеб и славные люди,— сказал Тахир-ювелир. Был я там однажды... в год войны суннитов и шиитов... Там ювелиры хорошие. Да ты, наверное, все посмотрел и сам все это знаешь. Но Бухара — твоя родина. Соскучился?
— Мало сказать соскучился! Когда я весной немного окреп, врачи разрешили мне гулять по городу. Да, правда, в Самарканде хороший климат. Мне предлагали там работу. Но в Бухаре столько друзей, к которым я стремлюсь всем сердцем, вот и вернулся.
— Будешь работать на прежней службе? — спросил Сайд Пахлаван.
— Я как-то еще не думал об этом.
— Его служба уже известна,— улыбнулся Асо.— Он будет работать со мной. Но пока пусть еще отдохнет дней десять.
— Ну, конечно! — твердо сказал Хайдаркул.
В этот момент раздался сигнал снизу, означавший, что пора подавать плов. Обязанность эта лежала на хозяине дома, и Асо быстро спустился вниз.
Фирузе после родов не терпелось выйти поскорей из дому. Была весна, и, как известно, в это время года каждому хочется подышать воздухом, вырваться из четырех стен. Фируза к тому же беспокоилась о женском клубе — как там без нее справлялись с делом?
Но, вняв уговорам Асо и Оймулло, она сорок дней, как полагалось, просидела дома.
Наконец кончился этот срок. Асо рано утром ушел на службу, а вскоре и она, покормив ребенка, уложила его в колыбель и попросила Оймулло посмотреть за ним. Оймулло, всей душой полюбившая девочку, с радостью согласилась, но с опаской сказала:
— А вдруг она проснется и захочет есть, что мне тогда делать? Фируза улыбнулась.
— Развлеките ее, позабавьте... Но мне кажется, что она не скоро проснется, я успею прийти... Я ее хорошо покормила.
— Ну ладно! Будь спокойна, что-нибудь придумаю, если и проснется. Фируза прямиком отправилась в клуб. Там уже давно начались. Пройдя канцелярию, она сняла паранджу, чашмбанд и спросила дежурную, в каком классе ведет урок учительница Хусниддинова.
В класс она не вошла, а осталась в передней у двери, куда доходило каждое слово учительницы, говорившей по-турецки. Девушки-таджички не понимали ее, а та бранила их, называя тупицами. Фируза немного понимала по-узбекски, научилась в свое время, живя в Арке, и, внимательно прислушиваясь, с грехом пополам разобрала, что говорит учительница.
— Я добьюсь, ослицы, вы научитесь говорить по-турецки! Не сбывайте — вы ведь потомки Чингиса, Тимура, Чагатая...
Фирузу взорвало, она вошла в класс. Девушки встали.
Здравствуйте, учительница,— сказала по-узбекски Фируза, с трудом подбирая слова.— Наши девушки не знают турецкого, но по-узбекски немного понимают. Объясните им попроще, чего вы от них хотите... Кто вы такая? — перебила учительница, пренебрежительно глядя ни нее поверх очков.
Я заведую клубом. Вместо приветствия Хусниддинова грубо оборвала:
Сибирская язва, видно, у вас на языке выскочила! Что за произношение! А эти ослицы говорят и того хуже! Фируза с трудом подавила гнев.
После урока поговорим в канцелярии,— сказала она спокойно.
Никого не отпускайте! Покинув класс, она прошла в свой кабинет и, энергично покрутив ручку телефона, попросила соединить ее с председателем Центрального Исполнительного Комитета.
— Это вы, господин Абдухамид Муддинов, здравствуйте! Говорит с вами Фируза... Я из женского клуба... Спасибо, и я желаю вам здоровья. Прошу вас, уделите нам немного внимания, навестите нас хоть разок... Хочу кое-что рассказать вам, посоветоваться... Приедете? Очень хорошо. Жду вас! Вот если б и назир просвещения господин Кори-Юлдаш пожаловал...
Разговор был окончен. Фируза вскочила и побежала осматривать спальню, столовую, зал заседаний. Как будто все в порядке.
Раздался звонок, возвещавший, что урок окончился. Все вышли из классов.
Фируза между тем узнала от своей заместительницы волнующие новости. Трех молодых женщин увели из клуба некие «ответственные работники». Днем и ночью подле клуба шныряют в поисках приключений весьма сомнительные личности, заигрывают с девушками, а то входят в дом и уводят их на улицу.
— Все это мы сейчас обсудим! — заявила Фируза. Приедут начальники, проведем собрание...
— Как же это будет, мужчины и женщины вместе?
— Ну и что же? Кто захочет — снимет паранджу, кто не захочет — не снимет!
Вскоре явились Абдухамид Муиддинов и Кори-Юлдаш Пулатов. Их встретили учительницы — татарки и узбечки во главе с Фирузой; все были без паранджи. После осмотра клуба Фируза пригласила гостей в зал заседаний.
— А сейчас послушайте, что мы вам скажем, есть у нас жалобы, и просьбы, и даже требования.
Абдухамид Муиддинов огляделся и сел на один и стоявших в стороне стульев.
— Пожалуйста,— сказал он, улыбаясь, мы готовы выслушать все ваши упреки и жалобы. Вполне возможно, что за многими делами Центральный Исполнительный Комитет и не уделял достаточно внимания женскому клубу. Но мы придаем первостепенное значение раскрепощению женщин, их образованию и равноправию... Для достижения этого Советская власть не пожалеет средств!
— Спасибо! Поэтому-то я и позвонила вам, сказала Фируза.— На вас вся надежда. Велико значение женского клуба. Женщины и девушки получают здесь образование, их обучают разным ремеслам: мы разъясняем им их права и учим бороться за свою свободу. Но находятся еще среди ответственных работников люди, которые считают, что женский клуб — это рынок невест!.. Они являются сюда как хозяева, уводят понравившихся им девушек. Я не была здесь два месяца, и за это время отсюда выманили трех наивных молодых женщин.
— Кто, кто сделал это? — взволнованно спросил Муиддинов.
— Я еще не знаю, но непременно выясню и сообщу вам. Это пятнает честь нашего клуба, примите меры, чтобы такое не повторялось! Далее, у ворот и вокруг дома вечно болтаются какие-то подозрительные парни, пристают к женщинам, так что те боятся выходить... А во время моего отсутствия они даже внутрь дома проникали.
Надо бы одного-двух милиционеров поставить. Хочу также заявить, что в последние дни питание ухудшилось: мало жиров получаем, и мяса, и сахару...
— Я записал все ваши требования и просьбы, они вполне законны. Мы примем неотложные меры,— сказал Муиддинов.
— У меня еще есть дело к назиру просвещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103