Мне нравится, но как другие посмотрят?
— Думаю, что и другие согласятся. Найдите сами несколько человек и растолкуйте им...
— Мне? Найти?
— Да, вам! Вы поняли, в чем суть, вот вы им и разъясните... Если добьетесь согласия, организуем артель. Выберете председателя, получите товар, и работа закипит. Вам дадут и новое светлое помещение, там установите ткацкие станки... И работать будете не до седьмого пота, а в определенные часы.
Наби впитывал каждое слово.
Да, это дело! Поговорю с ткачами... А сейчас отправлюсь-ка я н финансовый отдел.
Непременно сходите, там все сделают!
— Дай вам бог здоровья...
Как только Наби вышел, появился секретарь, доложивший о приходе Хайдаркула.
— Зовите! И больше никого сюда не впускайте.
— Хорошо.
Ходжаев хорошо разбирался в людях и сразу поверил Хайдаркулу. Он видел в нем человека, всем своим существом служащего делу народа, отдающего ему все свои силы и немалый жизненный опыт. Он находил в нем единомышленника по важнейшим вопросам. Поэтому часто советовался с ним. В последнее время Ходжаева очень беспокоило самоуправство Асада Махсума, сейчас этот человек перешел все границы. Вопрос о нем не сегодня завтра будет стоять в ЦК, примут, конечно, меры для его обуздания, но нужно к этому подготовиться. Вот Ходжаев и вызвал Хайдаркула посоветоваться.
— Пожалуйте, товарищ Хайдаркул,— радостно встретил он его.— Как здоровье, работа?.. Садитесь вот сюда! — пригласил Ходжаев и сам сел рядом на диван, стоявший в простенке между окнами.
На маленький столик перед диваном секретарь поставил чайник со свежезаваренным чаем и поднос со сластями.
Так, сидя за чаем, они непринужденно беседовали.
— Простите, что я вас потревожил, оторвал от дел, но откладывать больше нельзя было,— начал Ходжаев,— положение с каждым днем становится все сложнее. Контрреволюция усиливается, враги активно выступают... Ездить из тумена в тумен все опаснее, труд наших дехкан под угрозой...
— Да, да...
— Мы организовали комиссию по борьбе с басмачами, действующими в окрестностях Бухары, надеялись на ее помощь, на то, что она примет меры для их уничтожения...
Надежда эта не оправдалась.
— Наоборот, Асад Махсум действует против нас.
— Вот именно! Мне говорили, что он похитил вашу племянницу. Это правда?
— Да! Даже женился уже на ней. А сегодня я узнал о новой его проделке: арестовал моего молодого друга Асо, работника.
— Что же это такое?! Почему спускаете ему, не ставите вопрос о Махсуме на бюро ЦК, ЦИК?
— Думал, скажут - личные счеты... Надеялся, что ЧК сама разберется...
Ходжаев махнул рукой:
— ЧК! Там прежде всего нужно порядок навести, а потом на нее рассчитывать.
— А нельзя ли обсудить деятельность Асада в Совете назиров, снять его и достойно наказать?
— Нужно об этом подумать,— неопределенно сказал Ходжаев и замолчал.
Он и сам хорошо не представлял себе, что надо делать. Были у Асада сильные покровители и среди членов правительства. Ветром революции выбросило на поверхность много сора — людей беспринципных, чуждых интересам трудового народа. Они, конечно, будут за Асада. Все это надо учесть.
Если бы все у нас были единодушны в этом вопросе, то его было бы нетрудно разрешить,— заговорил опять Ходжаев.— Но это далеко не так. Одни не вдумываются в серьезность положения, другие вообще не понимают, кто прав, кто виноват. И я опасаюсь, что если мы во весь голос открыто заговорим о снятии Асада с поста и привлечении к ответственности, он пустит военную силу в ход, восстанет против правительства, а у нас нет под рукой войска.
— Почему же вы меня упрекали, что я не заявил об Асаде? — лукаво улыбнулся Хайдаркул.— Я ведь думал о том же, что и вы.
— Э, тут другое дело. Ваше сообщение нужно как еще одно доказательство...
Тут вошел секретарь и доложил, что приехал Куйбышев.
— Просите, просите!
Куйбышев вошел, широко улыбаясь. После дружеских приветствий все уселись за стол, покрытый зеленым сукном.
— Удивительная сегодня погода! — восхищенно заговорил Куйбышев.— Воздух прямо опьяняет. Конец ноября, а солнце печет, можно ходить без пальто. Всегда так в ноябре или это случайно?
— В этом году, в честь революции,— улыбнулся Ходжаев.— Но погодите, когда в Бухаре начнутся зимние холода, не то что пальто — шубы будет мало!
— Вот потому-то я и поспешил к вам приехать до зимних холодов,— шутливо сказал Куйбышев.
Есть важные дела. Наши войска остановились в Байсуне, продвинуться дальше не могут. Эмир решил, что его воины прошли уже выучку во время военных действий, и готовится перейти в контрнаступление. Что вы скажете?
— Думаю, что это шутка, Валериан Владимирович,— усмехнулся Ходжаев.
— Правда это! Наши войска действительно остановились в Байсуне, но не потому, что их пугает схватка с сарбазами эмира.
— Как так? Что случилось?
— Недостаток снабжения! Не подвозят продукты для войска, фураж для коней... А уж воевать на голодный желудок... сами знаете, товарищ Хайдаркул.
— Что и говорить! — живо откликнулся тот.— На голодный желудок не уснешь, не то что воевать.
— Вот видите! Так эту нелегкую задачу надо решить не до зимних холодов, а буквально сегодня-завтра. Эмир, сидя в Душанбе, похваляется перед своими военачальниками, что Ноуруз они встретят в Бухаре. Так пусть его прохватит хорошая зимняя стужа!
О да! — воскликнул Ходжаев.— Суд над эмиром мы проведем на открытом воздухе, какая бы ни была холодная погода... А в Байсун будет доставлено продовольствие и все что нужно, завтра же поставлю вопрос в Совете назиров... Если придется, сам поеду в Байсун.
Хорошо было бы и военную силу еще подбросить,— вмешался Хайдаркул.
Сейчас это невозможно! Одно дело продовольствие...
— Что, нет войск? — спросил Куйбышев.— Надо призвать местное население. Что за государство без войска, без оружия?!
— У нас есть несколько воинских частей... Шестьсот человек под начальством Асада Махсума расположены в окрестностях Бухары для защиты. Но, к сожалению, Асад Махсум вышел из подчинения.
Куйбышев слушал с напряженным вниманием.
— Я опасаюсь,— сказал он,— что Асад Махсум затеял недоброе. Надо его одернуть, вправить мозги...
— Как раз об этом мы и беседовали с товарищем Хайдаркулом перед вашим приходом. К сожалению, обстоятельства таковы, что Совет назиров не располагает полномочиями решить это дело. Снять, например, Асада с занимаемого им поста.
— Да, я знаю,— сказал Куйбышев, закурил папиросу и задумался. Он думал о пестром составе бухарского правительства, его группировках — «верхних», «правых», «левых» и разных прочих... Он понимал всю трудность положения.— Конечно,— заговорил он,— вам придется нелегко, но победа будет за вами.
Колесо истории не вертится вспять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Думаю, что и другие согласятся. Найдите сами несколько человек и растолкуйте им...
— Мне? Найти?
— Да, вам! Вы поняли, в чем суть, вот вы им и разъясните... Если добьетесь согласия, организуем артель. Выберете председателя, получите товар, и работа закипит. Вам дадут и новое светлое помещение, там установите ткацкие станки... И работать будете не до седьмого пота, а в определенные часы.
Наби впитывал каждое слово.
Да, это дело! Поговорю с ткачами... А сейчас отправлюсь-ка я н финансовый отдел.
Непременно сходите, там все сделают!
— Дай вам бог здоровья...
Как только Наби вышел, появился секретарь, доложивший о приходе Хайдаркула.
— Зовите! И больше никого сюда не впускайте.
— Хорошо.
Ходжаев хорошо разбирался в людях и сразу поверил Хайдаркулу. Он видел в нем человека, всем своим существом служащего делу народа, отдающего ему все свои силы и немалый жизненный опыт. Он находил в нем единомышленника по важнейшим вопросам. Поэтому часто советовался с ним. В последнее время Ходжаева очень беспокоило самоуправство Асада Махсума, сейчас этот человек перешел все границы. Вопрос о нем не сегодня завтра будет стоять в ЦК, примут, конечно, меры для его обуздания, но нужно к этому подготовиться. Вот Ходжаев и вызвал Хайдаркула посоветоваться.
— Пожалуйте, товарищ Хайдаркул,— радостно встретил он его.— Как здоровье, работа?.. Садитесь вот сюда! — пригласил Ходжаев и сам сел рядом на диван, стоявший в простенке между окнами.
На маленький столик перед диваном секретарь поставил чайник со свежезаваренным чаем и поднос со сластями.
Так, сидя за чаем, они непринужденно беседовали.
— Простите, что я вас потревожил, оторвал от дел, но откладывать больше нельзя было,— начал Ходжаев,— положение с каждым днем становится все сложнее. Контрреволюция усиливается, враги активно выступают... Ездить из тумена в тумен все опаснее, труд наших дехкан под угрозой...
— Да, да...
— Мы организовали комиссию по борьбе с басмачами, действующими в окрестностях Бухары, надеялись на ее помощь, на то, что она примет меры для их уничтожения...
Надежда эта не оправдалась.
— Наоборот, Асад Махсум действует против нас.
— Вот именно! Мне говорили, что он похитил вашу племянницу. Это правда?
— Да! Даже женился уже на ней. А сегодня я узнал о новой его проделке: арестовал моего молодого друга Асо, работника.
— Что же это такое?! Почему спускаете ему, не ставите вопрос о Махсуме на бюро ЦК, ЦИК?
— Думал, скажут - личные счеты... Надеялся, что ЧК сама разберется...
Ходжаев махнул рукой:
— ЧК! Там прежде всего нужно порядок навести, а потом на нее рассчитывать.
— А нельзя ли обсудить деятельность Асада в Совете назиров, снять его и достойно наказать?
— Нужно об этом подумать,— неопределенно сказал Ходжаев и замолчал.
Он и сам хорошо не представлял себе, что надо делать. Были у Асада сильные покровители и среди членов правительства. Ветром революции выбросило на поверхность много сора — людей беспринципных, чуждых интересам трудового народа. Они, конечно, будут за Асада. Все это надо учесть.
Если бы все у нас были единодушны в этом вопросе, то его было бы нетрудно разрешить,— заговорил опять Ходжаев.— Но это далеко не так. Одни не вдумываются в серьезность положения, другие вообще не понимают, кто прав, кто виноват. И я опасаюсь, что если мы во весь голос открыто заговорим о снятии Асада с поста и привлечении к ответственности, он пустит военную силу в ход, восстанет против правительства, а у нас нет под рукой войска.
— Почему же вы меня упрекали, что я не заявил об Асаде? — лукаво улыбнулся Хайдаркул.— Я ведь думал о том же, что и вы.
— Э, тут другое дело. Ваше сообщение нужно как еще одно доказательство...
Тут вошел секретарь и доложил, что приехал Куйбышев.
— Просите, просите!
Куйбышев вошел, широко улыбаясь. После дружеских приветствий все уселись за стол, покрытый зеленым сукном.
— Удивительная сегодня погода! — восхищенно заговорил Куйбышев.— Воздух прямо опьяняет. Конец ноября, а солнце печет, можно ходить без пальто. Всегда так в ноябре или это случайно?
— В этом году, в честь революции,— улыбнулся Ходжаев.— Но погодите, когда в Бухаре начнутся зимние холода, не то что пальто — шубы будет мало!
— Вот потому-то я и поспешил к вам приехать до зимних холодов,— шутливо сказал Куйбышев.
Есть важные дела. Наши войска остановились в Байсуне, продвинуться дальше не могут. Эмир решил, что его воины прошли уже выучку во время военных действий, и готовится перейти в контрнаступление. Что вы скажете?
— Думаю, что это шутка, Валериан Владимирович,— усмехнулся Ходжаев.
— Правда это! Наши войска действительно остановились в Байсуне, но не потому, что их пугает схватка с сарбазами эмира.
— Как так? Что случилось?
— Недостаток снабжения! Не подвозят продукты для войска, фураж для коней... А уж воевать на голодный желудок... сами знаете, товарищ Хайдаркул.
— Что и говорить! — живо откликнулся тот.— На голодный желудок не уснешь, не то что воевать.
— Вот видите! Так эту нелегкую задачу надо решить не до зимних холодов, а буквально сегодня-завтра. Эмир, сидя в Душанбе, похваляется перед своими военачальниками, что Ноуруз они встретят в Бухаре. Так пусть его прохватит хорошая зимняя стужа!
О да! — воскликнул Ходжаев.— Суд над эмиром мы проведем на открытом воздухе, какая бы ни была холодная погода... А в Байсун будет доставлено продовольствие и все что нужно, завтра же поставлю вопрос в Совете назиров... Если придется, сам поеду в Байсун.
Хорошо было бы и военную силу еще подбросить,— вмешался Хайдаркул.
Сейчас это невозможно! Одно дело продовольствие...
— Что, нет войск? — спросил Куйбышев.— Надо призвать местное население. Что за государство без войска, без оружия?!
— У нас есть несколько воинских частей... Шестьсот человек под начальством Асада Махсума расположены в окрестностях Бухары для защиты. Но, к сожалению, Асад Махсум вышел из подчинения.
Куйбышев слушал с напряженным вниманием.
— Я опасаюсь,— сказал он,— что Асад Махсум затеял недоброе. Надо его одернуть, вправить мозги...
— Как раз об этом мы и беседовали с товарищем Хайдаркулом перед вашим приходом. К сожалению, обстоятельства таковы, что Совет назиров не располагает полномочиями решить это дело. Снять, например, Асада с занимаемого им поста.
— Да, я знаю,— сказал Куйбышев, закурил папиросу и задумался. Он думал о пестром составе бухарского правительства, его группировках — «верхних», «правых», «левых» и разных прочих... Он понимал всю трудность положения.— Конечно,— заговорил он,— вам придется нелегко, но победа будет за вами.
Колесо истории не вертится вспять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103