..
— Выходи-ка, Асо-джан! Махсум приглашает, сейчас все решится... Караульный собрался было вести Асо под ружьем, но Сайд Пахлаван
сделал знак — отставить, и тот, весьма довольный, что выпала свободная минута, пошел к себе.
Только теперь, при свете дня, было видно, как побледнел и похудел Асо, но лицо его светилось радостью, он предвкушал освобождение.
В мехманхане сидела Фируза с накинутой на голову паранджой, но с открытым лицом. Она разговаривала с Махсумом. На мгновение жало ревности пронзило сердце Асо, но он тут же опомнился и бросился к ней с распростертыми объятиями.
— Здравствуй, здравствуй,— восклицал он, обнимая ее.— Довелось все же увидеть тебя, наступил долгожданный день.
— А ты что думал? — улыбаясь, сказал Махсум.— Мы просто избавили тебя на несколько дней от житейских забот, от семейных дрязг и поселили здесь как гостя. Вот и все.
Фируза всматривалась в дорогое лицо и старалась успокоить мужа.
— Не волнуйтесь, не волнуйтесь! Ну, как вы?
Но Асо не мог сдержать гнева. Обратившись к Махсуму, он резко сказал:
— Спасибо вам за такое гостеприимство. Посмотрел бы я, что бы вы сказали, если бы я посадил вас таким гостем у себя.
Махсум рассмеялся.
— А я ничего бы не сказал! — С этими словами он подошел к Фирузе и Асо и продолжал: — Ну хорошо, прошу прощения. Я ли виноват, мои ли помощники, все равно, произошла ошибка, досадное недоразумение. Снова прошу простить. Я все объяснил Фирузехон, она поняла и простила. Надеюсь, и ты не затаишь обиду. Больше это не повторится.
— Дай бог чтобы не повторилось,— сказала Фируза.— Теперь это недопустимо! Мы вышли из-под гнета эмира, обрели свободу не для того, чтобы снова лишиться ее! Таких вещей больше терпеть не будем!
— Будьте уверены! Я и мои люди днем и ночью стоим на страже, чтобы вам спалось спокойно, чтобы вы были здоровы... А теперь вам, должно быть, очень хочется домой... Я распорядился, у ворот ждет фаэтон, он вас доставит. А вот это — небольшой подарок! — обратился Махсум к Асо и, взяв из рук Сайда Пахлавана бекасамовый халат, накинул ему на плечи. Не обделил он и Фирузу, преподнеся ей большой шелковый платок.
Фируза поняла по выражению лица Асо, что он хочет отказаться от подарка, и, забегая вперед, быстро заговорила:
— Зачем было беспокоиться, нам ничего не нужно... Но раз уж дядюшка Сайд Пахлаван принес, спасибо вам!
До самых ворот проводили Асо и Фирузу Асад Махсум, Сайд Пахлаван, Наим Перец и усадили в красивый пароконный фаэтон. Там уже давно поджидал Мирак.
— А вы, отец? — спросил он Сайда Пахлавана.
— Я приеду завтра. Передай привет маме.
— Передам!
Сайд Пахлаван подал знак кучеру, и фаэтон тронулся. Фируза и Асо, прощаясь, поблагодарили верного друга взглядом.
Бухарский Центральный Исполнительный Комитет был размещен и доме кушбеги, находившемся в бывшей резиденции эмира — в Арке счастью, этот дом не был разрушен.
Площадь была замощена булыжником, от нее шла широкая улица, оканчивавшаяся базаром, был там и хауз и подле него мечеть. Над воротами в Арк была вывеска, написанная арабскими буквами ил тюркском языке: «Бухарский Центральный Исполнительный Комитет». Гам же находилась площадка, где стояли большие часы со стрелками длиной в метр.
По праздникам на этой площадке били барабаны.
У ворот Арка стояли на страже два милиционера, но люди свободно входили туда — подать заявление, посоветоваться по какому-нибудь вопросу.
Правда, ходили немногие,— видно, еще сильна была память, когда в Арке была резиденция эмира.
Мехманхана Рахимхана была расположена в верхней части крепости, эдть сохранились айван и мраморный трон; их разрешали осматривать.
По у ворот дома кушбеги тоже стояли милиционеры, и людей туда впускали, лишь узнав о цели прихода.
Та сторона, где в свое время находились гарем и покои жен эмира, стрела, вход туда был забит досками.
Большая мехманхана в бывшем доме кушбеги стала кабинетом Исполнительного Комитета. В день, о котором пойдет речь, там шло важное заседание: обсуждалась деятельность Асада Махсума. К сожалению, на этом заседании отсутствовал Файзулла Ходжаев, уехавший по срочным делам в Москву. Как ни старался Хайдаркул оттянуть это обсуждение до его возвращения, руководство Центрального Исполнительного Комитета не посчиталось с его доводами.
Председательствовал Абдухамид Муиддинов, крупный государственный деятель Бухарской народной республики; он отличался проницательным умом и умением лавировать. Конечно, у него были завистники, противники, и для борьбы с ними он нуждался в людях, подобных Асаду Махсуму.
Первый вопрос на этом заседании касался просвещения и отправки учащихся за границу. Докладывал назир Кори-Юлдаш Пулатов.
— Мы открыли учительский институт, подготовительные курсы... Надо поскорее подготовить учителей для школ, для учреждений — разного рода служащих, специалистов для народного хозяйства. К сожалению, мы не идем в ногу со временем, у нас не хватает работников. Если мы будем их обучать только своими силами, пройдет немало времени... Поэтому мы решили послать нескольких товарищей за границу... Сейчас — в Москву, в Ташкент... А несколько позднее — в Германию и в Турцию.
— Еще неизвестно, примут ли Германия и Турция наших людей,— сказал Усманходжа.
— Примут! — уверенно ответил Кори-Юлдаш. — Мы вели переговоры через наших представителей. Министры просвещения этих стран дали согласие. Конечно, придется платить за обучение, нужны будут учащимся деньги и на жизнь... Мы все подсчитали и включили в смету.
— А зачем посылать так далеко, в Германию? спросил Хайдаркул.— В России много университетов, в Петрограде, Казани, Харькове, Баку...
— И туда пошлем учащихся. Некоторые давно уже уехали в Баку. Учатся наши и в Москве и в Петрограде... еще пошлем. Но в Германии хорошо готовят специалистов — инженеров, врачей...
В Турции нашим людям легче будет с языком.
— Сколько человек вы намерены послать за границу? — спросил председатель.— И как вы их отбираете? Откуда?
— Все это изложено в представленном нами проекте. В Германию направляется восемьдесят человек, в Турцию — сто, в Россию — двести. Отбором будет заниматься специальная комиссия... Пошлют за границу самых успевающих и выдержанных.
Этот вопрос был рассмотрен всесторонне, и основной план принят с тем, что руководство исполкома еще тщательно изучит его.
Следующим вопросом стояла работа Чрезвычайной окружной комиссии.
— Асад Махсум, Окилов, Исмат-джан здесь? — спросил, как полагалось, Абдухамид Муиддинов.— Очень хорошо! Прежде чем предоставить слово товарищу Хайдаркулу, председателю проверочной комиссии, должен заявить, что Чрезвычайная окружная комиссия хорошо выполняет свои обязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Выходи-ка, Асо-джан! Махсум приглашает, сейчас все решится... Караульный собрался было вести Асо под ружьем, но Сайд Пахлаван
сделал знак — отставить, и тот, весьма довольный, что выпала свободная минута, пошел к себе.
Только теперь, при свете дня, было видно, как побледнел и похудел Асо, но лицо его светилось радостью, он предвкушал освобождение.
В мехманхане сидела Фируза с накинутой на голову паранджой, но с открытым лицом. Она разговаривала с Махсумом. На мгновение жало ревности пронзило сердце Асо, но он тут же опомнился и бросился к ней с распростертыми объятиями.
— Здравствуй, здравствуй,— восклицал он, обнимая ее.— Довелось все же увидеть тебя, наступил долгожданный день.
— А ты что думал? — улыбаясь, сказал Махсум.— Мы просто избавили тебя на несколько дней от житейских забот, от семейных дрязг и поселили здесь как гостя. Вот и все.
Фируза всматривалась в дорогое лицо и старалась успокоить мужа.
— Не волнуйтесь, не волнуйтесь! Ну, как вы?
Но Асо не мог сдержать гнева. Обратившись к Махсуму, он резко сказал:
— Спасибо вам за такое гостеприимство. Посмотрел бы я, что бы вы сказали, если бы я посадил вас таким гостем у себя.
Махсум рассмеялся.
— А я ничего бы не сказал! — С этими словами он подошел к Фирузе и Асо и продолжал: — Ну хорошо, прошу прощения. Я ли виноват, мои ли помощники, все равно, произошла ошибка, досадное недоразумение. Снова прошу простить. Я все объяснил Фирузехон, она поняла и простила. Надеюсь, и ты не затаишь обиду. Больше это не повторится.
— Дай бог чтобы не повторилось,— сказала Фируза.— Теперь это недопустимо! Мы вышли из-под гнета эмира, обрели свободу не для того, чтобы снова лишиться ее! Таких вещей больше терпеть не будем!
— Будьте уверены! Я и мои люди днем и ночью стоим на страже, чтобы вам спалось спокойно, чтобы вы были здоровы... А теперь вам, должно быть, очень хочется домой... Я распорядился, у ворот ждет фаэтон, он вас доставит. А вот это — небольшой подарок! — обратился Махсум к Асо и, взяв из рук Сайда Пахлавана бекасамовый халат, накинул ему на плечи. Не обделил он и Фирузу, преподнеся ей большой шелковый платок.
Фируза поняла по выражению лица Асо, что он хочет отказаться от подарка, и, забегая вперед, быстро заговорила:
— Зачем было беспокоиться, нам ничего не нужно... Но раз уж дядюшка Сайд Пахлаван принес, спасибо вам!
До самых ворот проводили Асо и Фирузу Асад Махсум, Сайд Пахлаван, Наим Перец и усадили в красивый пароконный фаэтон. Там уже давно поджидал Мирак.
— А вы, отец? — спросил он Сайда Пахлавана.
— Я приеду завтра. Передай привет маме.
— Передам!
Сайд Пахлаван подал знак кучеру, и фаэтон тронулся. Фируза и Асо, прощаясь, поблагодарили верного друга взглядом.
Бухарский Центральный Исполнительный Комитет был размещен и доме кушбеги, находившемся в бывшей резиденции эмира — в Арке счастью, этот дом не был разрушен.
Площадь была замощена булыжником, от нее шла широкая улица, оканчивавшаяся базаром, был там и хауз и подле него мечеть. Над воротами в Арк была вывеска, написанная арабскими буквами ил тюркском языке: «Бухарский Центральный Исполнительный Комитет». Гам же находилась площадка, где стояли большие часы со стрелками длиной в метр.
По праздникам на этой площадке били барабаны.
У ворот Арка стояли на страже два милиционера, но люди свободно входили туда — подать заявление, посоветоваться по какому-нибудь вопросу.
Правда, ходили немногие,— видно, еще сильна была память, когда в Арке была резиденция эмира.
Мехманхана Рахимхана была расположена в верхней части крепости, эдть сохранились айван и мраморный трон; их разрешали осматривать.
По у ворот дома кушбеги тоже стояли милиционеры, и людей туда впускали, лишь узнав о цели прихода.
Та сторона, где в свое время находились гарем и покои жен эмира, стрела, вход туда был забит досками.
Большая мехманхана в бывшем доме кушбеги стала кабинетом Исполнительного Комитета. В день, о котором пойдет речь, там шло важное заседание: обсуждалась деятельность Асада Махсума. К сожалению, на этом заседании отсутствовал Файзулла Ходжаев, уехавший по срочным делам в Москву. Как ни старался Хайдаркул оттянуть это обсуждение до его возвращения, руководство Центрального Исполнительного Комитета не посчиталось с его доводами.
Председательствовал Абдухамид Муиддинов, крупный государственный деятель Бухарской народной республики; он отличался проницательным умом и умением лавировать. Конечно, у него были завистники, противники, и для борьбы с ними он нуждался в людях, подобных Асаду Махсуму.
Первый вопрос на этом заседании касался просвещения и отправки учащихся за границу. Докладывал назир Кори-Юлдаш Пулатов.
— Мы открыли учительский институт, подготовительные курсы... Надо поскорее подготовить учителей для школ, для учреждений — разного рода служащих, специалистов для народного хозяйства. К сожалению, мы не идем в ногу со временем, у нас не хватает работников. Если мы будем их обучать только своими силами, пройдет немало времени... Поэтому мы решили послать нескольких товарищей за границу... Сейчас — в Москву, в Ташкент... А несколько позднее — в Германию и в Турцию.
— Еще неизвестно, примут ли Германия и Турция наших людей,— сказал Усманходжа.
— Примут! — уверенно ответил Кори-Юлдаш. — Мы вели переговоры через наших представителей. Министры просвещения этих стран дали согласие. Конечно, придется платить за обучение, нужны будут учащимся деньги и на жизнь... Мы все подсчитали и включили в смету.
— А зачем посылать так далеко, в Германию? спросил Хайдаркул.— В России много университетов, в Петрограде, Казани, Харькове, Баку...
— И туда пошлем учащихся. Некоторые давно уже уехали в Баку. Учатся наши и в Москве и в Петрограде... еще пошлем. Но в Германии хорошо готовят специалистов — инженеров, врачей...
В Турции нашим людям легче будет с языком.
— Сколько человек вы намерены послать за границу? — спросил председатель.— И как вы их отбираете? Откуда?
— Все это изложено в представленном нами проекте. В Германию направляется восемьдесят человек, в Турцию — сто, в Россию — двести. Отбором будет заниматься специальная комиссия... Пошлют за границу самых успевающих и выдержанных.
Этот вопрос был рассмотрен всесторонне, и основной план принят с тем, что руководство исполкома еще тщательно изучит его.
Следующим вопросом стояла работа Чрезвычайной окружной комиссии.
— Асад Махсум, Окилов, Исмат-джан здесь? — спросил, как полагалось, Абдухамид Муиддинов.— Очень хорошо! Прежде чем предоставить слово товарищу Хайдаркулу, председателю проверочной комиссии, должен заявить, что Чрезвычайная окружная комиссия хорошо выполняет свои обязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103