.. Ставит лишь одно условие: слушаться его беспрекословно! А наш командир Наимбай — его приятель, с ним тоже не пропадешь... Знаешь что, парень, брось твердить — ЧК, ЧК, переходи к нам. Махсум тебе даст хорошую одежду, хромовые сапоги, деньги и все, что сам добудешь. Соглашайся, а я скажу о тебе Найму, он доложит Махсуму, и все в порядке.
— Хорошо, подумаю...
У меня семья.
— И семье твоей будет хорошо, станет жить по-царски.
— Так ли это?
— Вот возьмем хоть Наимбая. Каждую неделю ездит домой и полные хурджины везет. Семья довольна.
В это время послышались чьи-то шаги. Стражник приказал Асо поставить блюдо у входа, а самому вернуться в свой угол. Плов был не доеден, но Асо не так уж хотелось есть. Только он успел дойти до места, как вошел Наим Перец.
— Что ты тут делаешь? — резко спросил он стражника.
— Да вот плов ему принес, из мехманханы прислали... Наим бросил взгляд на блюдо и приказал:
— Поставь и иди!
— Да он поел уж...
— Иди, иди! Фонарь оставь!.. Ну, как себя чувствуешь? Не скучно тебе? — спросил он Асо, когда стражник вышел.
Асо промолчал.
— Я привел к тебе хорошего человека, веселей станет — будет с кем поговорить. Эй, джигиты, ведите сюда,- крикнул он в раскрытую дверь.
В сопровождении двух вооруженных людей вошел молодой человек со связанными за спиной руками. На нем была форма железнодорожника.
— Развяжите ему руки! Пусть дает им здесь волю, сколько захочет! Когда руки были развязаны, молодому человеку указали его место
в дальнем углу, рядом с Асо.
— Вот, мулла Асо, хороший тебе собеседник! Будешь его воспитывать, читая наставления.
Наим насмешливо улыбнулся и вышел со своими подручными, захватившими фонарь. Комната погрузилась во тьму. Только вверху через узкие отверстия в стене проникал тусклый мутный свет. Асо едва мог разглядеть товарища по несчастью, он приветливо поздоровался с ним, тот ответил на приветствие и умолк, тяжко вздыхая. Асо первый нарушил молчание:
— Вы из Бухары?
— Нет, я из Кагана,— коротко ответил юноша.
И опять наступила тишина. «Видно, он боится меня,— подумал Асо,— а может быть, переживает какое-то сильное горе и ему не до разговоров». Все же он решил, что надо представиться:
— Я — Асо Хайриддин-заде из Бухары. Работаю в ЧК.
Неизвестно за что уже трое суток сижу в тюрьме. Меня даже по-настоящему не допрашивали, никаких обвинений не предъявляют...
— Это все изверг! — воскликнул юноша.
— Вы об Асаде Махсуме говорите?
— Я никакого Махсума не знаю, дел с ним не имею! А этот его человек, Наим Перец, изверг и кровопийца!
— Не зря его назвали Перцем. Он самый близкий человек Махсума, можно сказать, правая рука, что ему прикажут — выполняет...
— Где же справедливость, советский закон? — с горечью воскликнул юноша.
— И справедливость есть, и советский закон, не сомневайтесь! Но, к сожалению, существуют еще и такие люди, как Асад Махсум и его подручные — плешивый Окилов, Наим Перец... Они действуют от имени Советской власти, а на деле наносят ей только вред! Мне один мудрый, видавший виды человек, стойкий революционер, как-то сказал, что революция подобна тайфуну. Как бушующий тайфун, она поднимает на поверхность и хорошее и дурное... Но это только вначале, в самый бурный момент. Потом все войдет в свои берега, найдет свое место, справедливость восторжествует. Асад Махсум и ему подобные исчезнут, как мутная пена.
— Когда это еще будет? А пока погибнут сотни, даже тысячи хороших людей.
— Да, конечно,— сказал Асо и призадумался.
Невеселые были у него мысли. Хотел утешить товарища, а теперь его самого надо было утешать. Как он верил, что революция, победив, навсегда уничтожит зло старого мира! И что же? Происходят странные, печальные вещи, многое непонятно, вот хотя бы то, что случилось с ним... Он в полном недоумении. Слова юноши о том, что могут погибнуть тысячи преданных революции людей, взволновали его. Вполне возможно, что Асад, пользуясь данной ему властью, станет уничтожать настоящих революционеров. Вот и его, Асо, расстреляет, просто для того, чтобы устрашить Карима и Хайдаркула. Так и придется уйти из этого мира, не насладившись плодами победившей революции!.. Асад Махсум может еще и оклеветать его, назвать предателем, врагом Советской власти!.. Очернит его доброе имя! Неужели Фируза поверит в это? А его будущий ребенок будет стыдиться своего отца?!
Мрачные мысли Асо были прерваны тяжелым вздохом товарища по несчастью. Тут только Асо почувствовал, что весь окоченел от холода. Он сделал несколько движений, чтобы хоть немного согреться, и, переложив поудобнее подушку, сказал:
— Ложись-ка спать! Нам обоим места хватит, а подумать о своей судьбе успеешь, времени впереди много...
Но заснуть им долго не удавалось.
Ночь длилась бесконечно... Их угнетала, давила густая тьма. С нетерпением ждали они рассвета. Наконец он наступил. Можно было уже увидеть поперечные балки на потолке, потом стены: вскоре глаз различил и предметы поменьше — чашку, кувшин, чайник.
Извне доносились голоса, шаги... Начинался пасмурный осенний день.
Асо проснулся с головной болью, зевнул, потянулся и сел. Юноша тоже сидел, обхватив колени и положив на них голову. Неясно было, спит он или нет. Асо решил его не трогать, а сам поднялся и зашагал по комнате, но не прошел он из угла в угол и двух раз, как стражник открыл дверь и позвал арестованных оправляться. Вернувшись, они увидели в комнате Найма, он стоял недалеко от двери и покручивал усы.
— Ну, мулла Аббас,— сказал он, обращаясь к юноше,— как себя чувствуешь? Нравится ли тебе наша мехманхана?
Бело-розовое, сытое лицо Найма выражало полное довольство, глаза победоносно сверкали.
Юноша посмотрел на него с отвращением и, ничего не ответив, хотел пройти на свое место. Но Наим крепко схватил его за плечи и грубо повернул лицом к себе.
— Отвечай, негодный! Где лучше, здесь или в доме красавицы невесты?
— Если ты живешь в ее доме, то здесь лучше в тысячу раз! Юноша сильным движением сбросил руки Найма с плеч. Наим не
ожидал такой смелости, вспыхнул от гнева и даже не нашел сразу что сказать. В ярости он только скрипел зубами.
— Ах так,— сказал он, когда обрел наконец дар слова,— ты еще не знаешь, куда попал. Погоди, станешь мягким, как воск, будешь у меня в ногах валяться!
Но юноша не сдавался:
— Ты меня не запугаешь!
— Замолчи! Ты понимаешь, с кем говоришь? Ты и ахнуть не успеешь, как твоя шкура окажется у кожевника!
— Э, не те времена! Руки у тебя коротки.
— Не те времена?! Наши времена настали! Мы теперь распоряжаемся, что хотим, то и делаем.
Асо возмутился, не сдержался:
— А вы-то кто такие, чтобы распоряжаться?
— Замолчи, сволочь! — разъярился Наим.
— Сам ты сволочь! — распаляясь, крикнул Асо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Хорошо, подумаю...
У меня семья.
— И семье твоей будет хорошо, станет жить по-царски.
— Так ли это?
— Вот возьмем хоть Наимбая. Каждую неделю ездит домой и полные хурджины везет. Семья довольна.
В это время послышались чьи-то шаги. Стражник приказал Асо поставить блюдо у входа, а самому вернуться в свой угол. Плов был не доеден, но Асо не так уж хотелось есть. Только он успел дойти до места, как вошел Наим Перец.
— Что ты тут делаешь? — резко спросил он стражника.
— Да вот плов ему принес, из мехманханы прислали... Наим бросил взгляд на блюдо и приказал:
— Поставь и иди!
— Да он поел уж...
— Иди, иди! Фонарь оставь!.. Ну, как себя чувствуешь? Не скучно тебе? — спросил он Асо, когда стражник вышел.
Асо промолчал.
— Я привел к тебе хорошего человека, веселей станет — будет с кем поговорить. Эй, джигиты, ведите сюда,- крикнул он в раскрытую дверь.
В сопровождении двух вооруженных людей вошел молодой человек со связанными за спиной руками. На нем была форма железнодорожника.
— Развяжите ему руки! Пусть дает им здесь волю, сколько захочет! Когда руки были развязаны, молодому человеку указали его место
в дальнем углу, рядом с Асо.
— Вот, мулла Асо, хороший тебе собеседник! Будешь его воспитывать, читая наставления.
Наим насмешливо улыбнулся и вышел со своими подручными, захватившими фонарь. Комната погрузилась во тьму. Только вверху через узкие отверстия в стене проникал тусклый мутный свет. Асо едва мог разглядеть товарища по несчастью, он приветливо поздоровался с ним, тот ответил на приветствие и умолк, тяжко вздыхая. Асо первый нарушил молчание:
— Вы из Бухары?
— Нет, я из Кагана,— коротко ответил юноша.
И опять наступила тишина. «Видно, он боится меня,— подумал Асо,— а может быть, переживает какое-то сильное горе и ему не до разговоров». Все же он решил, что надо представиться:
— Я — Асо Хайриддин-заде из Бухары. Работаю в ЧК.
Неизвестно за что уже трое суток сижу в тюрьме. Меня даже по-настоящему не допрашивали, никаких обвинений не предъявляют...
— Это все изверг! — воскликнул юноша.
— Вы об Асаде Махсуме говорите?
— Я никакого Махсума не знаю, дел с ним не имею! А этот его человек, Наим Перец, изверг и кровопийца!
— Не зря его назвали Перцем. Он самый близкий человек Махсума, можно сказать, правая рука, что ему прикажут — выполняет...
— Где же справедливость, советский закон? — с горечью воскликнул юноша.
— И справедливость есть, и советский закон, не сомневайтесь! Но, к сожалению, существуют еще и такие люди, как Асад Махсум и его подручные — плешивый Окилов, Наим Перец... Они действуют от имени Советской власти, а на деле наносят ей только вред! Мне один мудрый, видавший виды человек, стойкий революционер, как-то сказал, что революция подобна тайфуну. Как бушующий тайфун, она поднимает на поверхность и хорошее и дурное... Но это только вначале, в самый бурный момент. Потом все войдет в свои берега, найдет свое место, справедливость восторжествует. Асад Махсум и ему подобные исчезнут, как мутная пена.
— Когда это еще будет? А пока погибнут сотни, даже тысячи хороших людей.
— Да, конечно,— сказал Асо и призадумался.
Невеселые были у него мысли. Хотел утешить товарища, а теперь его самого надо было утешать. Как он верил, что революция, победив, навсегда уничтожит зло старого мира! И что же? Происходят странные, печальные вещи, многое непонятно, вот хотя бы то, что случилось с ним... Он в полном недоумении. Слова юноши о том, что могут погибнуть тысячи преданных революции людей, взволновали его. Вполне возможно, что Асад, пользуясь данной ему властью, станет уничтожать настоящих революционеров. Вот и его, Асо, расстреляет, просто для того, чтобы устрашить Карима и Хайдаркула. Так и придется уйти из этого мира, не насладившись плодами победившей революции!.. Асад Махсум может еще и оклеветать его, назвать предателем, врагом Советской власти!.. Очернит его доброе имя! Неужели Фируза поверит в это? А его будущий ребенок будет стыдиться своего отца?!
Мрачные мысли Асо были прерваны тяжелым вздохом товарища по несчастью. Тут только Асо почувствовал, что весь окоченел от холода. Он сделал несколько движений, чтобы хоть немного согреться, и, переложив поудобнее подушку, сказал:
— Ложись-ка спать! Нам обоим места хватит, а подумать о своей судьбе успеешь, времени впереди много...
Но заснуть им долго не удавалось.
Ночь длилась бесконечно... Их угнетала, давила густая тьма. С нетерпением ждали они рассвета. Наконец он наступил. Можно было уже увидеть поперечные балки на потолке, потом стены: вскоре глаз различил и предметы поменьше — чашку, кувшин, чайник.
Извне доносились голоса, шаги... Начинался пасмурный осенний день.
Асо проснулся с головной болью, зевнул, потянулся и сел. Юноша тоже сидел, обхватив колени и положив на них голову. Неясно было, спит он или нет. Асо решил его не трогать, а сам поднялся и зашагал по комнате, но не прошел он из угла в угол и двух раз, как стражник открыл дверь и позвал арестованных оправляться. Вернувшись, они увидели в комнате Найма, он стоял недалеко от двери и покручивал усы.
— Ну, мулла Аббас,— сказал он, обращаясь к юноше,— как себя чувствуешь? Нравится ли тебе наша мехманхана?
Бело-розовое, сытое лицо Найма выражало полное довольство, глаза победоносно сверкали.
Юноша посмотрел на него с отвращением и, ничего не ответив, хотел пройти на свое место. Но Наим крепко схватил его за плечи и грубо повернул лицом к себе.
— Отвечай, негодный! Где лучше, здесь или в доме красавицы невесты?
— Если ты живешь в ее доме, то здесь лучше в тысячу раз! Юноша сильным движением сбросил руки Найма с плеч. Наим не
ожидал такой смелости, вспыхнул от гнева и даже не нашел сразу что сказать. В ярости он только скрипел зубами.
— Ах так,— сказал он, когда обрел наконец дар слова,— ты еще не знаешь, куда попал. Погоди, станешь мягким, как воск, будешь у меня в ногах валяться!
Но юноша не сдавался:
— Ты меня не запугаешь!
— Замолчи! Ты понимаешь, с кем говоришь? Ты и ахнуть не успеешь, как твоя шкура окажется у кожевника!
— Э, не те времена! Руки у тебя коротки.
— Не те времена?! Наши времена настали! Мы теперь распоряжаемся, что хотим, то и делаем.
Асо возмутился, не сдержался:
— А вы-то кто такие, чтобы распоряжаться?
— Замолчи, сволочь! — разъярился Наим.
— Сам ты сволочь! — распаляясь, крикнул Асо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103