— Ну ладно,— сказала старуха и тяжело вздохнула.
В этот вечер Фируза пришла домой поздно. Много было дел в женском клубе. Она хотела пройти прямо к себе, хоть немного убрать в комнатах, на балахане,— ведь в последние дни ей некогда было, все запустила. Дома она нашла принесенные Асо мясо, морковь, лук и записку от него с просьбой поскорее приготовить плов, он, вероятно, придет вместе с Каримом.
Фируза обрадовалась: значит, Карим здоров, вышел из больницы... И, засучив рукава, забыв об усталости, быстро принялась за дело, ловко нарезая лук и морковь.
Вскоре совсем стемнело, подул прохладный ветерок... Фируза зажгла лампу и закрыла дверь. Мясо с луком и морковью уже поджарилось, когда пришел Асо. Он был один.
— О! — воскликнула Фируза.— А где Карим?
— Сегодня не выписали еще... Я сейчас прямо из больницы. Рана, правда, зажила, но с легким не все в порядке. Врачи говорят, неделю, а то и дней десять еще придется полежать.
— А я все дела отложила, плов готовлю, думала, вместе придете,— разочарованно проговорила Фируза.
— Ничего, плов нам сгодится.
Фируза вышла во двор, чтобы помыть рис и положить его в котел.
Асо стянул сапоги, умылся и, растираясь полотенцем, задумался. Фируза права, все очень дорого, ничего не достать. На базаре — ни мяса, ни риса; хлеб и тот с трудом найдешь. У мясных лавок — очереди. Да! Разве в Бухаре знали когда-нибудь раньше, что такое очередь? Теперь-то хорошо знают! Деньги бухарского правительства - это бумага, никакой ценности не имеют. Коробка спичек — пятьсот рублей, хлебная лепешка — пятьсот, подумать только! А торговцы и вовсе их не принимают. Керенки и те лучше идут. Иное дело, у кого есть золотые или серебряные монеты, те обеспечены. А те, кто на жалованье у бухарского правительства, терпят лишения... Хорошо еще, что в ЧК выдают кое-что — мясо, масло, рис...
Повесив полотенце на гвоздь, Асо подошел к очагу.
— Дайте я буду топить,— сказал он Фирузе.
— Вы устали, пойдите лучше отдохните.
— Быть рядом с вами — значит отдыхать. Бедный Карим, если он любит так же, как я, он очень страдает. Пожалуй, всади Асад в него сотню пуль, он бы страдал меньше, чем при мысли, что насильно увели его любимую и принудили к браку.
— Что же Карим теперь будет делать, не говорил Хайдаркул?
— Пока неясно... Хайдаркул считает, что нужно готовить войско, призвать коммунистов... Двинуться на Асада и под такой крепкой защитой как следует поговорить с ним...
— Бедный Карим,— с грустью сказала Фируза.
От огня в очаге щеки ее разрумянились, она еще больше похорошела. Асо смотрел на жену с нежностью.
Сердце его было полно любви.
— Фируза! Моя Фируза-джан! — воскликнул он.— Нет на свете человека счастливее меня! Уж мне так повезло!
— Не сглазьте! — усмехнулась она.
— Пустяки! Я — счастливый! Со мной рядом самая красивая, самая умная, самая деятельная женщина Бухары!
— Желаю вам счастья, но зато мне, вашей жене, с тех пор как я стала заведующей женским клубом, выпали на долю одни мучения.
— Почему? Что происходит?
— Завалена работой, опыта нет, помощи никакой, а кроме работы...— Фируза засмеялась.
— Что, что еще? — нетерпеливо спросил Асо.
Фируза смущенно улыбалась, продолжая молчать. Асо настойчиво и взволнованно спрашивал. Наконец она, преодолевая смущение, тихо сказала:
— Кроме работы... я уже три месяца тяжелая.
— Что, что? — радостно вскричал Асо.— Неужели правда?
— Правда. А вы и не заметили?
— Нет... я... я...
— Может, недовольны?
— Да что вы говорите! — Асо обнял жену.— Моя дорогая, моя Фируза-джан! Такое счастье иметь ребенка! Я все готов отдать за то мгновение, когда увижу его лицо, его пальчики... Я поцелую его и прижму к себе вот так, вот так!..
— Ой, не жмите, больно, повредите ребенку. Ему ведь уже четвертый месяц пошел.
— Да, да, ты права...
Асо бережно взял Фирузу на руки, понеси комнату и усадил на кур-пачу.
— Отдохни, сам все доделаю...
Нарежу ломтиками редьку...
Весь вечер Асо говорил только о ребенке. Он был целиком поглощен мыслями о нем. Он все уговаривал Фирузу быть осторожной, не оступиться, не упасть, не повредить ребенку каким-нибудь неловким движением.
Асо давно мечтал о детях. И хотя не подавал виду, но в глубине души притаилась печаль о том, что они с Фирузой бездетны. Боясь ее обидеть, огорчить, он никогда об этом не заговаривал. И вот теперь такое счастье пришло!.. Фируза на четвертом месяце. С каждым днем младенец будет расти. А там придет срок — и, если судьба окажется милостива к ним, родится мальчик или девочка... Конечно, ребенок будет красивее всех на свете, а дом их — самым счастливым. Какой они зададут пир! Хоть и придется для этого денег занять, а той будет. Посоветуются с Оймулло, с Тахир-джаном, кого позвать. Главным распорядителем пригласят дядюшку Хайдаркула. Пусть будет весело, пение, танцы...
Размечтавшись, Фируза и Асо долго сидели за чаем. Фируза рассказывала о том, что происходит в женском клубе, об избавленье, выпавшем на долю Оим Шо... При этом она добавила:
— Как хорошо, что Хамрохон избавилась от Хасанбека и пришла в клуб. И ей польза, и другим наука.
— Наш председатель к вам не прицеплялся?
— Нет, видно, побаивается. Ужасно, что на таких местах сидят подобные люди.
— Ну, бывают и хорошие... А от Ходжи Хасанбека держитесь подальше, не сплетничайте на его счет, не злословьте, ему все донесут!
— И пускай! — с задором воскликнула Фируза. На общем собрании сама выступлю и отделаю...
— Ах ты моя храбрая! Но поостерегись... Если мне не веришь, спроси дядюшку Хайдаркула.
— Знать недостатки и молчать о них, таить в себе? Так эти люди будут продолжать свое. Как же нам строить новую жизнь?!
— Нужно знать, где и когда говорить. Поспешность в бою вредна и опасна.
Фируза сдалась.
— Пожалуй, вы правы,— сказала она задумчиво.
Вскоре они легли спать. Сон царил и внизу, во внутреннем дворе, где спали Оймулло и Тахир-джан. Стояла тишина. Ночь была холодная, осенняя. Много звезд высыпало на небе. Веяло дыханием зимы. Ранним утром можно было увидеть иней, покрывавший края крыш.
После революции по ночам часто слышалась стрельба на улицах Бухары, особенно со стороны кварталов Мирдустим, Хиёбон и Джуйбор. Люди настолько привыкли к выстрелам, что не обращали на них внимания. Лишь когда перестрелка длилась уж очень долго, появлялись конные милиционеры, а то и милиция спала спокойно.
Так и в эту осеннюю звездную ночь то и дело раздавались звуки выстрелов. И только собаки откликались на них громким лаем.
Фируза и Асо вдруг проснулись от сильного стука в ворота. Асо вскочил и, продираясь сквозь ночную тьму, подошел к окошку.
— Кто стучит?
— Откройте! — крикнул чей-то незнакомый голос. Асо открыл окно и увидел нескольких всадников
— Кто вы такие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103