— А, правда,— сказал Мирак,— вон, посмотрите, солдаты строятся. Ух, как их много!
В самом деле, из красных вагонов, которые заняли все пути, выходили солдаты с пулеметами и ружьями и шли к станции Каган и к кишлаку Убачули, который находился у дороги в Бухару. Дехканин, везший солому, немного постоял, поглядел, потом пошел своей дорогой. Мирак тоже хотел продолжать свой путь, но, увидев, что позади, от кишлака, кто-то скачет на лошади, остановился. Всадник был еще далеко, а Мирак уже узнал его: это был тот самый незнакомец, который вчера вечером приходил к ним на бахчу. Он не обратил внимания на Мирака, проскакал мимо, направляясь в сторону Кагана. Когда улеглась пыль, поднятая копытами скачущей лошади, Мирак снова пустился в путь. Пройдя на переезде между рядами вагонов и железнодорожных путей, он погнал своего осла мимо хлопкового завода и караван-сарая, где торговали чаем, к каганско-му базару. В вагонах, мимо которых он проходил, были все военные, слышалась разноязычная речь — говорили по-русски, по-таджикски, по-иоркски. Мирак вспомнил, что ребята в кишлаке болтали про войну... Можот быть, эти солдаты приехали воевать?.. Война!.. Сарбазы эмира упражняются в стрельбе, афганские войска прибыли на боевых слонах... Минерное, будет большая война... Если бы можно было посмотреть, как шиоюг, Мирак, конечно, пошел бы... Но где будет война? Должно быть, на ипощади у Кули Шаголон или в степи за Самаркандскими воротами... Ч,лн иойпы, конечно, нужен простор...
Мирак шел позади своего осла, как вдруг резкий треск, раздавшийся над головой, заставил его вздрогнуть; даже равнодушный ко всему осел навострил уши. Взглянув вверх, в небо, Мирак увидел самолет с двойными крыльями, летевший в сторону их кишлака. У самолета на крыле была красная звезда, он летел, треща и качаясь, как от ветра. Мирак и раньше несколько раз уже видел самолет и знал, что он пролетит высоко над их кишлаком, сделает круг и повернет назад — в Бухару; он знал также, что эту механическую птицу зовут «айаплан»; всякий раз, когда она появлялась над кишлаком, мальчишки громко выкрикивали такие стихи:
Айаплан — большая птица.
Почему не пьешь водицы? Ты не тронул ни зерна, Звезды все склевал сполна
Сейчас аэроплан летел так низко, что можно было рассмотреть пилота в больших очках; шум был оглушительный, и Мираку стало страшно.
Аэроплан пролетел. Мирак добрался до площади около караван-сарая, где всегда толпился народ и был небольшой базарчик. Мирак обычно не ездил на большой базар и продавал свои овощи и дыни здесь. Сегодня площадь была забита людьми, большей частью солдатами. Когда Мирак, привязав осла к ближайшему дереву, свалил свой мешок на землю и выложил дыни, около него тотчас столпились покупатели.
— Почем дыни? — спросил один солдат по-тюркски.
— Сколько дадите,— отвечал Мирак. Молодые солдаты переглянулись и засмеялись.
— Какой же ты продавец, если не знаешь цену своему товару? — сказал другой солдат по-таджикски.
— Это дыни со своей бахчи,— сказал Мирак, вспомнив слова, когда-то сказанные отцом.— Им цены нет, их цена — земля и вода, данные богом, и пот дехканина!
— Ишь шайтан! — сказал удивленно солдат.— Ты, оказывается, остер на язык!
— Если его дыни так же хороши, как слова...
— Раз дехканин не знает цены своему товару, бери по дешевке...
— Как же можно не знать?!
В разговор молодых солдат вмешался мужчина средних лет, тоже военный.
— Не удивительно, что парень не знает базарной цены,— сказал он по-таджикски, но видно было, что он русский и на таджикском говорит с трудом.— Мальчик приехал из кишлака, базара не знает, а вы набросились на него, вот он и положился на вашу добрую волю. Вот за эти три дыни — рубль. Идет?
— Рубль? — удивился Мирак.
— Ну да, рубль — мало, что ли?
— Нет, нет,— возразил живо Мирак.— На рубль возьмите хоть десяток!
— Э! — сказал покупатель.— Да ты настоящий дехканин. Нет, мне десять дынь не нужно, беру эти три.
Он выбрал три хороших больших дыни, бросил Мираку рубль и ушел.
Другие тоже не отстали от него. Кто-то дал рубль за пять дынь, другой за две дыни бросил две больших теньги — таким образом за несколько минут было продано больше половины мешка. Мирак глазам своим не верил и все смотрел на вырученные деньги. Ведь самая большая дыня стоила пятачок, ни один торговец даже в Бухаре не продавал дыни по десять копеек... Все это, верно, был сон!
Один перс-торговец, увидев, как Мирак торгует дынями, был ошеломлен. Протянув руки, он пытался остановить покупателей.
— Эй, люди! Что же вы делаете? — кричал он.— Самой большой его дыне цена — пятачок, а вы что делаете?
— А мы хозяева своим деньгам,— сказал один солдат.— Мы не из твоего кармана деньги взяли, чего ж ты кричишь?
— Ему жаль, что мальчик расторговался.
— Завидует!
— Если б это его дыни были, он бы звука не подал.
— Жадюга и завистник — вот кто он!
Раздался общий хохот, и торговец мгновенно скрылся.
— Он пошел за своими дынями,— сказал солдат, отрезая большие куски и с удовольствием поедая.— Но его дыни не будут такими сладкими, как у этого паренька.
— Пусть несет, будет торговать их по копейке за штуку! сказал другой, и все опять засмеялись.
В это время запела труба посреди площади, и солдаты бегом побежали на свои места. Из ворот хлопкового завода и из караван-сарая вышли рабочие, грузчики, конторские служащие и заполнили всю площадь.
Мирак, который уже распродал все свои дыни, свернул мешок, засунул поглубже во внутренний карман, который мать специально пришила ему на рубахе, кошелек, набитый деньгами, запахнул халат и подпоясался. Успокоившись, Мирак стал смотреть, что делается на площади. Он увидел, как на высокий помост взошли несколько человек, будто собираясь что-то сказать солдатам, выстроившимся рядами перед ними.
Один из этих людей был высокого роста, крупный, широколицый, с кудрявыми черными волосами, которые выбивались из-под фуражки красной звездой. Одет он был по-военному — в гимнастерку и галифе, но оружия при нем не было. Рядом с ним стоял человек пониже его, сильный и суровый на вид, тоже в фуражке со звездой, с рыжей бородой и усами; через плечо у него на ремне висела сабля, у пояса был револьвер людей окружали еще другие, но Мирак заинтересовался только ими.
Мирак, как жизнь? — раздался возле него чей-то голос.
Мирак обернулся и узнал одного из близких отца, дядю Хайдар-кули, который не раз бывал у них в доме.
Но сегодня вид Хайдаркула портил мальчика. Вместо обычного дешевого халата на нем были куртка и брюки, подпоясанные ремнем, на котором висела кобура с револьвером. Только шапка, персидская шапка, была все та же.
— Это вы, дядя Хайдаркул? — спросил Мирак, не веря глазам своим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103