Хозяева лавок и мастерских, ювелиры, торговцы фруктами, сластями, мануфактурой выставили напоказ свои лучшие изделия и товары. Из столовых доносились соблазнительные запахи, привлекавшие много народа.
А каких только не было на Регистане развлечений — тут и канатоходцы, и борцы, и фокусники... И все гудело, шумело, то и дело воздух оглашался взрывами смеха.
Словом, Регистан стал неузнаваем.
В молодежном павильоне стены были покрыты картинами на революционную тему. Тут опытными пропагандистами проводились беседы о молодежном движении. Хорошо угостив каждого входившего туда юношу, ему на прощанье вручали красную карточку, и это значило, что он стал членом молодежной организации.
Интересные встречи проводились в павильоне народного образования. По вечерам там устраивались настоящие концерты с участием лучших музыкантов, певцов и танцоров.
Днем для детей давались представления.
Радуясь успешно организованному праздничному веселью, Насим-джан успевал повсюду. Он то разговаривал на улице с мастерами, то заходил в павильоны и наводил там порядок, иногда заглядывал в столовую перекусить, в чайхану — выпить чаю... Его всюду зазывали в гости, но он нигде не оставался подолгу, а, обойдя свои «владения», садился на белого коня и уезжал.
Вот сюда и привела тетушка Анбар свою любимую Оим Шо. Вечерело, веселье было в самом разгаре. Молодая женщина, сидевшая уже несколько дней безвыходно дома, даже растерялась от избытка впечатлений. Куда раньше идти, по какому ряду, в какой павильон? Впрочем, женщин в павильоны не очень-то приглашали.
Тетушка Анбар и Оим Шо останавливались у входа в павильон и оттуда осматривали его, внутрь не входили.
Многие павильоны были отведены под выставки; стены пестрели диаграммами, картинами.
Дойдя до площадки канатоходцев, Оим Шо увидела Насим-джана, что-то обсуждавшего с двумя мужчинами. Она даже приостановилась.
— Что с вами? — спросила тетушка Анбар. И, увидев, на кого смотрит Оим Шо, сказала: — Это Насим-джан. Вы его знаете?
Насим-джан тем временем показывал товарищам какой-то сувенир. Оим Шо невольно пришли на память стихи Хафиза, она даже произнесла их вслух:
Кто глину в злато превращает сразу — Не поглядит на нас и краем глаза!
Словно притянутый ее голосом, Насим-джан посмотрел в их сторону и улыбнулся. А может, он заметил, что-на него обратили внимание? Так или иначе, Оим Шо страшно смутилась и чуть не бегом направилась в сторону хауза.
Тетушка Анбар едва поспевала за ней.
— Что с вами, почему вы так бежите?
— Сама не знаю... Умираю от жажды...
— Выпейте воды с сиропом.
— Она не утолит ее!
— Скажу Насим-джану, чтобы подал вам пиалу чая.
— И вы думаете, этого достаточно? — усмехнулась Оим Шо и, умерив шаг, пройдя от хауза к мечети, присела на софу подле минарета.— Ох, устала,— вздохнула она.
Подле хауза толпилось много народу — ребята, водоносы, старики... Кто сидел, отдыхая, на ступеньках, кто наполнял бурдюк водой для дома, кто пил воду...
На чисто подметенной площадке перед мечетью были расстелены молитвенные коврики, но молящихся не было.
Сгущались сумерки, становилось все оживленней. Цирк сверкал огнями иллюминаций, играл духовой оркестр, на балкон над входом выскакивали клоуны, артисты, зазывали в цирк. Народ все прибывал и прибывал. Начиналась увлекательная ночная жизнь в городе-сказке.
— Становится темно,— сказала тетушка Анбар.— Пора домой.
— Что ж... Но пройдемся еще немного.
Они снова пересекли площадку канатоходцев; Насим-джана там уже не было. Прошлись по центральной части площади, где расположились главные павильоны. В павильоне народного образования, видимо, готовились к большому вечеру, там должны были выступить известные певцы. У этого павильона Оим Шо лицом к лицу столкнулась с Насим-джаном. Он разговаривал с кем-то у входа. И снова она была поражена его красотой. Никогда в жизни Оим Шо еще не испытывала подобного чувства. В ее преждевременно увядшее сердце влилась живительная струя юности, и оно забилось совсем по-молодому. Она то и дело вздыхала, словно боялась, что иначе сердце перестанет биться. И это все потому, что она увидела Насим-джана? Неужели раньше ей не приходилось встречать таких же привлекательных молодых людей, с такой же милой улыбкой, изящными манерами, таких же решительных и храбрых? Ее ответом на этот вопрос было бы одно только слово: нет!
Насим-джана пригласили в павильон. Когда он скрылся за дверью, тетушка Анбар спросила, лукаво улыбнувшись:
— Теперь можем идти?
— Да-а,— задумчиво ответила Оим Шо и медленно двинулась дальше. Она так ушла в себя, что не отвечала на вопросы своей спутницы, не
слышала ее восхищенных возгласов при виде сверкавших огнями павильонов. Лишь когда они покинули Регистан и зашагали по тихой безлюдной улице, она заговорила:
— Спасибо вам за то, что привели меня сюда!
Но увы, тут я встретила духа красоты...
— Почему «увы»? Увидеть красоту — это счастье!
— Счастье для человека, у которого два сердца. А если только одно, да и то уже разбито?.. Все же и это разбитое единственное сердце попало в плен... Что делать?
— Ну, из плена мы вызволим!
— А можно найти и другой выход...
— Какой?
— Безвыходный плен...
Тетушка Анбар ласково улыбнулась:
— О, тогда в плен попадут два сердца...
— Милая тетушка!..— сказала Оим Шо и умолкла от избытка чувств.
— Твоя тетушка все для тебя готова сделать! Послушай, Насим-джан не женат, мать его умерла, есть только старик отец... Если хочешь, я завтра же пойду к нему и так очарую, рассказав о тебе, как ни один волшебник бы не смог.
— Мне не везет, я несчастливая,— вздохнула Оим Шо.
— Вот увидишь, я принесу тебе счастье!
— Что-то не верится...
— Скажи, согласна?
— Сама не знаю...
Разговор был окончен. Они дошли до дома.
Хаджи Малех, отец Насим-джана, лежал на смертном одре. Он даже пищу принимал уже с трудом. Но о себе не думал, только о единственном сыне. Сколько, бедняга, пережил трудностей в свои молодые годы! Стал революционером... Пришлось бежать из родного города... Скитался на чужбине... Какие лишения пришлось испытать! А теперь, когда революция победила, все равно ни покоя, ни отдыха нет у него. То в ЧК, то в исполком, то еще куда-нибудь мчится. Днем по учреждениям бегает, а ночью с солдатами на конях скачет. О себе никогда не думает! Покойница его мать так и не дождалась, чтобы сын познал счастье семейной жизни; теперь вот и отец умирает, а он все не женат... Спутался с какой-то турчанкой. Хоть бы не была она женой правоверного! Обманом завлекла молодого человека, не будет добра от этого... Что люди скажут? Отца не послушался, вот и попал в руки хитрой женщины! Как удержать его?
— Пришел Насим-джан домой? — слабым голосом спросил старик у свояченицы, ухаживавшей за больным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103