Что вам нужно?
— Мы из ЧК,— ответил тот же голос.— Нам нужен товарищ Асо. За спиной мужа, накинув на плечи шерстяной платок, уже стояла
Фируза, бросившаяся ему вслед.
— Спросите, как его зовут,— шепнула она.
Но Асо молча вернулся в комнату, оставив окошечко открытым, и стал быстро одеваться.
— Куда вы? — взволнованно спросила Фируза.
— Говорит — из ЧК... Видно, важное дело, выйду, узнаю...
— А вдруг они вовсе не из ЧК...
— А кому я еще могу понадобиться?
— Все может быть. У вас немало врагов.
— Вряд ли враг пришел бы так открыто.
Раздался снова нетерпеливый стук в ворота. Асо натянул сапоги и, двинувшись к выходу, сказал:
— Ты не ходи вниз, темно!
— Да и вы бы лучше отсюда, сверху, узнали, что им надо... не открывая ворот.
— Не беспокойся, милая, все будет хорошо.
В голосе Асо звучала такая уверенность, что Фируза замолкла, но спустилась вместе с ним. Внизу, под навесом, ожидая их, стоял Тахир-ювелир. Дрожащей рукой он держал чадившую коптилку.
— Кто они такие? — тихо спросил он.
— Успокойтесь, они работают там же, где я...
Асо прошел вперед и открыл ворота. Всадники уже спешились. Их лица были незнакомы. Он не успел и рта раскрыть, как они, угрожая наганами, приказали:
— Асо Хайриддин-заде, вы поедете с нами в загородный сад Диль-кушо.
Это означало — вы арестованы Окружной комиссией. Асо шагнул было назад, чтобы закрыть перед их носом ворота, но это не удалось, они были настороже и успели крепко схватить его за руки.
— Спокойно, не сопротивляйтесь, мы все равно вас увезем! Лучше уж без шума и крика. С вами поговорит Асад Махсум и отпустит.
— Нет! — воскликнула Фируза.— Вы не имеете права арестовать сотрудника ЧК. Не имеете права! Он не поедет с вами!..
— Никто его не арестовывает. Просто Асад Махсум хочет с ним побеседовать, вот мы и повезем.
Тут заговорил сам Асо:
— Насильно везти не имеете права! Я на государственной службе.
— Потому-то у Асада Махсума есть к вам вопросы. Лучше не теряйте даром времени, вот ваш конь.
— Хорошо, но сперва поедем в ЧК, пусть дадут мне разрешение. Тогда последую за вами. А без этого — нет...
— Это можно,— согласились люди Асада, помогая Асо сесть на коня.
Фируза бросилась к нему с криком:
— Не уезжайте, не уезжайте!
Тахир-ювелир, все еще с коптилкой в руке, удерживал Фирузу, успокаивая ее. К воротам подошла и Оймулло Танбур.
Всадники вскочили на коней — Асо оказался между ними — и поскакали. Фируза с криком рванулась вслед. Ювелир с трудом удержал ее с помощью Оймулло, и все трое вошли «наконец в дом.
За воротами соседних домов притаились люди. Они, конечно, проснулись от шума, но, услышав имя Асада Махсума, не решались выйти на улицу. Давно всем стало ясно, что он за человек, люди знали: его злоба и мстительность ужасны и нет в Бухаре никого, кто бы мог защитить тех, на кого обрушил он свой гнев.
Фируза горько плакала, ее не могли успокоить, как ни пытались, ни Оймулло, ни Тахир-ювелир.
— Асо убьют, его убьют,— без конца твердила она.
В чем он провинился, за что его убивать, ты подумай только! — уговаривала ее Оймулло.— Ведь Асад Махсум революционер, боролся за Советскую власть.
435
— Да, да,— вторил жене Тахир-ювелир.— Просто есть у него дело к Асо, расспросит и отпустит. Даст бог, он еще до утра вернется.
Долго уговаривали и утешали они Фирузу — ничего не помогало. Наконец она немного утихла, вытерла слезы и решительно сказала:
— Пока в ЧК все сама не выясню, не успокоюсь.
— Пойдешь ночью, одна?! Это невозможно!
— Это необходимо! А вдруг они миновали ЧК и повезли Асо прямо в загородный Дилькушо! Тогда надо немедленно оповестить председателя ЧК и дядюшку Хайдаркула.
Фируза мигом взбежала на балахану, надела камзол, повязала голову, захватила паранджу с чашмбандом и спустилась вниз. В крытом коридоре стояли Оймулло и Тахир-ювелир. Старик повязал голову чалмой, надел верхний халат; в руке он держал зажженный фонарь.
— Куда это вы? — удивилась Фируза.
— Разве я тебя пущу одну?
— А Оймулло останется одна здесь? Ни в коем случае я не допущу! Все равно негодяи и на нас двоих могут напасть.
— Ничего со мной не случится,— запротестовала Оймулло.— Запру ворота, кругом соседи. А тебе ночью идти одной никак нельзя.
Двое все же сила.
— Господи, какая беда к нам пришла! — вдруг снова отчаиваясь, вскрикнула Фируза.
В конце концов она согласилась, чтобы Тахир-джан ее сопровождал.
Улицы были пустынны. Темно. Тихо. Даже на главной улице никого не встретили. Все же Тахир-ювелир с фонарем в руке, идя впереди и освещая дорогу, то и дело оглядывался по сторонам: ненароком свет фонаря привлечет внимание злоумышленников. Но без фонаря в темноте нельзя идти.
Было время, когда фонари горели на углу каждой улицы, у мечетей, у бакалейных лавок. Сейчас никто об этом не заботился. Аксакалы, служки мечетей злорадствовали: «Пусть их грабят, нам-то что! О фонарях пусть джадиды беспокоятся...» А представители Советской власти были заняты более важными делами, до этого руки не доходили. К тому же керосина не хватало.
Вот о чем думал сейчас Тахир-ювелир.
Фирузу волновало, что с Асо. В чем провинился он перед Асадом Махсумом? А может, это все из-за Карима? Ведь Асо все видел, все знает. Боятся, что он раскроет их преступление. Проклятый Махсум, увидев Ойшу в Коплоне, спросил, кто эта красавица. Конечно, Карим стоял ему поперек дороги. Он надеялся, что Карим убит, так нет — Асо нашел Карима, привез в больницу, его гам подлечили... Асад, видно, узнал об этом и забеспокоился... Потому-то он и схватил Асо. Теперь станет его пытать, требовать: «Забудь все, что знаешь о Кариме». «О, господи, скорее бы дойти до ЧК, сообщить о происшедшем... И дядюшку Хайдаркула найти, посоветоваться».
Они дошли уже до квартала Куш-медресе и свернули к Коплону. За медресе на них напали собаки, фонарь и палка в руках ювелира отпугнули
их, и они лаяли издалека, но не уходили. Лай собак всполошил всю улицу и площадь, пробиться сквозь собачье окружение было трудно. К счастью, вскоре подъехали два конных милиционера, прикрикнули на собак и обратились к ювелиру и Фирузе:
— Кто вы? Куда идете на ночь глядя?
— Нам нужно в ЧК... Я жена Асо Хайриддин-заде, со мной мой дядя...
Милиционеры недоуменно переглянулись. Они, видимо, не знали Асо Хайриддин-заде. Их поразила решительная, смелая речь женщины, не побоявшейся ночью отправиться в ЧК.
— А что случилось? — спросил один из них.
— Асо схватили какие-то люди, сказали, что они от Асада Махсума, и увезли.
Асо работает в ЧК, надо выяснить.
— Ладно, идите,— сказали милиционеры таким тоном, словно требовалось их разрешение, повернули коней и ускакали.
На Сесу, перед зданием ЧК, горел фонарь. Светло было и в комендантской, куда вошли Фируза с Тахир-джаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Мы из ЧК,— ответил тот же голос.— Нам нужен товарищ Асо. За спиной мужа, накинув на плечи шерстяной платок, уже стояла
Фируза, бросившаяся ему вслед.
— Спросите, как его зовут,— шепнула она.
Но Асо молча вернулся в комнату, оставив окошечко открытым, и стал быстро одеваться.
— Куда вы? — взволнованно спросила Фируза.
— Говорит — из ЧК... Видно, важное дело, выйду, узнаю...
— А вдруг они вовсе не из ЧК...
— А кому я еще могу понадобиться?
— Все может быть. У вас немало врагов.
— Вряд ли враг пришел бы так открыто.
Раздался снова нетерпеливый стук в ворота. Асо натянул сапоги и, двинувшись к выходу, сказал:
— Ты не ходи вниз, темно!
— Да и вы бы лучше отсюда, сверху, узнали, что им надо... не открывая ворот.
— Не беспокойся, милая, все будет хорошо.
В голосе Асо звучала такая уверенность, что Фируза замолкла, но спустилась вместе с ним. Внизу, под навесом, ожидая их, стоял Тахир-ювелир. Дрожащей рукой он держал чадившую коптилку.
— Кто они такие? — тихо спросил он.
— Успокойтесь, они работают там же, где я...
Асо прошел вперед и открыл ворота. Всадники уже спешились. Их лица были незнакомы. Он не успел и рта раскрыть, как они, угрожая наганами, приказали:
— Асо Хайриддин-заде, вы поедете с нами в загородный сад Диль-кушо.
Это означало — вы арестованы Окружной комиссией. Асо шагнул было назад, чтобы закрыть перед их носом ворота, но это не удалось, они были настороже и успели крепко схватить его за руки.
— Спокойно, не сопротивляйтесь, мы все равно вас увезем! Лучше уж без шума и крика. С вами поговорит Асад Махсум и отпустит.
— Нет! — воскликнула Фируза.— Вы не имеете права арестовать сотрудника ЧК. Не имеете права! Он не поедет с вами!..
— Никто его не арестовывает. Просто Асад Махсум хочет с ним побеседовать, вот мы и повезем.
Тут заговорил сам Асо:
— Насильно везти не имеете права! Я на государственной службе.
— Потому-то у Асада Махсума есть к вам вопросы. Лучше не теряйте даром времени, вот ваш конь.
— Хорошо, но сперва поедем в ЧК, пусть дадут мне разрешение. Тогда последую за вами. А без этого — нет...
— Это можно,— согласились люди Асада, помогая Асо сесть на коня.
Фируза бросилась к нему с криком:
— Не уезжайте, не уезжайте!
Тахир-ювелир, все еще с коптилкой в руке, удерживал Фирузу, успокаивая ее. К воротам подошла и Оймулло Танбур.
Всадники вскочили на коней — Асо оказался между ними — и поскакали. Фируза с криком рванулась вслед. Ювелир с трудом удержал ее с помощью Оймулло, и все трое вошли «наконец в дом.
За воротами соседних домов притаились люди. Они, конечно, проснулись от шума, но, услышав имя Асада Махсума, не решались выйти на улицу. Давно всем стало ясно, что он за человек, люди знали: его злоба и мстительность ужасны и нет в Бухаре никого, кто бы мог защитить тех, на кого обрушил он свой гнев.
Фируза горько плакала, ее не могли успокоить, как ни пытались, ни Оймулло, ни Тахир-ювелир.
— Асо убьют, его убьют,— без конца твердила она.
В чем он провинился, за что его убивать, ты подумай только! — уговаривала ее Оймулло.— Ведь Асад Махсум революционер, боролся за Советскую власть.
435
— Да, да,— вторил жене Тахир-ювелир.— Просто есть у него дело к Асо, расспросит и отпустит. Даст бог, он еще до утра вернется.
Долго уговаривали и утешали они Фирузу — ничего не помогало. Наконец она немного утихла, вытерла слезы и решительно сказала:
— Пока в ЧК все сама не выясню, не успокоюсь.
— Пойдешь ночью, одна?! Это невозможно!
— Это необходимо! А вдруг они миновали ЧК и повезли Асо прямо в загородный Дилькушо! Тогда надо немедленно оповестить председателя ЧК и дядюшку Хайдаркула.
Фируза мигом взбежала на балахану, надела камзол, повязала голову, захватила паранджу с чашмбандом и спустилась вниз. В крытом коридоре стояли Оймулло и Тахир-ювелир. Старик повязал голову чалмой, надел верхний халат; в руке он держал зажженный фонарь.
— Куда это вы? — удивилась Фируза.
— Разве я тебя пущу одну?
— А Оймулло останется одна здесь? Ни в коем случае я не допущу! Все равно негодяи и на нас двоих могут напасть.
— Ничего со мной не случится,— запротестовала Оймулло.— Запру ворота, кругом соседи. А тебе ночью идти одной никак нельзя.
Двое все же сила.
— Господи, какая беда к нам пришла! — вдруг снова отчаиваясь, вскрикнула Фируза.
В конце концов она согласилась, чтобы Тахир-джан ее сопровождал.
Улицы были пустынны. Темно. Тихо. Даже на главной улице никого не встретили. Все же Тахир-ювелир с фонарем в руке, идя впереди и освещая дорогу, то и дело оглядывался по сторонам: ненароком свет фонаря привлечет внимание злоумышленников. Но без фонаря в темноте нельзя идти.
Было время, когда фонари горели на углу каждой улицы, у мечетей, у бакалейных лавок. Сейчас никто об этом не заботился. Аксакалы, служки мечетей злорадствовали: «Пусть их грабят, нам-то что! О фонарях пусть джадиды беспокоятся...» А представители Советской власти были заняты более важными делами, до этого руки не доходили. К тому же керосина не хватало.
Вот о чем думал сейчас Тахир-ювелир.
Фирузу волновало, что с Асо. В чем провинился он перед Асадом Махсумом? А может, это все из-за Карима? Ведь Асо все видел, все знает. Боятся, что он раскроет их преступление. Проклятый Махсум, увидев Ойшу в Коплоне, спросил, кто эта красавица. Конечно, Карим стоял ему поперек дороги. Он надеялся, что Карим убит, так нет — Асо нашел Карима, привез в больницу, его гам подлечили... Асад, видно, узнал об этом и забеспокоился... Потому-то он и схватил Асо. Теперь станет его пытать, требовать: «Забудь все, что знаешь о Кариме». «О, господи, скорее бы дойти до ЧК, сообщить о происшедшем... И дядюшку Хайдаркула найти, посоветоваться».
Они дошли уже до квартала Куш-медресе и свернули к Коплону. За медресе на них напали собаки, фонарь и палка в руках ювелира отпугнули
их, и они лаяли издалека, но не уходили. Лай собак всполошил всю улицу и площадь, пробиться сквозь собачье окружение было трудно. К счастью, вскоре подъехали два конных милиционера, прикрикнули на собак и обратились к ювелиру и Фирузе:
— Кто вы? Куда идете на ночь глядя?
— Нам нужно в ЧК... Я жена Асо Хайриддин-заде, со мной мой дядя...
Милиционеры недоуменно переглянулись. Они, видимо, не знали Асо Хайриддин-заде. Их поразила решительная, смелая речь женщины, не побоявшейся ночью отправиться в ЧК.
— А что случилось? — спросил один из них.
— Асо схватили какие-то люди, сказали, что они от Асада Махсума, и увезли.
Асо работает в ЧК, надо выяснить.
— Ладно, идите,— сказали милиционеры таким тоном, словно требовалось их разрешение, повернули коней и ускакали.
На Сесу, перед зданием ЧК, горел фонарь. Светло было и в комендантской, куда вошли Фируза с Тахир-джаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103