«Мы народ без головы, да нам ее и не надобно. Мы все равны, у нас все ханы». Туркменским разбойникам было мало того, что они царили в своих степях. Даже и на подступах к Мешхеду из ущелья могла вдруг вырваться группа туркменских всадников и ограбить караван чуть ли не на глазах у городской стражи. Могли они неожиданно появиться из густых зарослей тугаев и на берегах Амударьи...
У купцов было только два способа сберечь свое добро при переходе через туркменские степи: нанять самих туркмен для охраны своего каравана или хотя бы погостить у кого-то из всем известных туркменских богатырей. Достаточно было налетевшим разбойникам произнести имя знаменитого их соплеменника, чьим гостем тебе довелось побыть, как они, воздав хвалу этому имени, отступали прочь. В Серахсе купцы чаще всего останавливались у Ораз-хана, у Говшут-хана, у Сердар-бега или Теч-Гёка.
Когда в туркменских степях поутих топот копыт, им на смену пришел звон караванных колокольчиков. Наиболее частыми гостями у знаменитых воинов были купцы в полосатых халатах и войлочных фесках. Хотя определенной платы за покровительство не существовало, тем не менее под видом подарков купцам приходилось оставлять принимавшим их хозяевам немалое количество своих товаров. Но случалось, что и произносимые громкие имена не спасали от разбойников. Это случалось, когда на караван нападение совершали бандиты иных племен, дерзостно вторгшиеся в туркменские степи. Чтобы обезопасить себя от подобного, купцы и стремились нанимать для охраны своих богатств туркмен. Все они знали, что и десяток туркменских джигитов способен разогнать целую сотню врагов. А больше сотни в иноплеменные шайки и не собиралось никогда, это уже было бы равносильно объявлению войны туркменам. За подобное бандитов наказывали бы и собственные соплеменники. На войну с туркменами могли решиться только владыки Ирана, Хивы и Бухары. Да и то заканчивались подобные войны, как это было совсем недавно с иранцами, тем, что напавшие на туркмен просили у них потом мира...
Сердар со своими всадниками очень часто сопровождал теперь караваны разноплеменных купцов то на юг, то на север, то на восток, то на запад. И каждая из таких поездок занимала много дней, от одной недели до трех.
На этот раз Сердар отсутствовал уже десятый день. И именно в этот день его племянник Тархан, некогда обласканный тем, что дядя подарил ему боевого коня, на той самой лошади вдруг прискакал в селение и принес страшную весть. На летовке исчезли дети Сердара — Айша и Довлет. Все их поиски окончились ничем...
Услышав это известие, Аннабахт вскочила на ноги, но тут же безвольно опустилась вновь на кошму.
— Что ты говоришь, племянник Тархан-джан?.. Пропали Довлет и Айша? — пролепетала сраженная горем мать.
— Хорошо ли вы их искали? — спросила соседка Огул-сабыр-эдже, бывшая в этот миг в юрте Аннабахт.— Как все это случилось?
— К полудню они не возвратились со своей отарой на наш стан,— стал рассказывать Тархан.— Мы сразу же кинулись их искать. Рыскали по степи до полуденной молитвы. Но нигде ни Довлета, ни Айши не нашли... Меня сразу послали сюда. Быть может, тетя, их и нашли уже,— попытался Тархан успокоить Аннабахт.— Или скоро отыщут,— говорил молодой джигит то, во что сам не верил.— Вы успокойтесь, тетя. Их, конечно, отыщут...
В юрту уже стали набиваться соседи и родственники этой семьи, видевшие, как по селению проскакал на взмыленном коне Тархан, скрывшийся в юрте Сердара. Многие про себя дивились тому, что Аннабахт, некогда вступившая в настоящее сражение с целой шайкой бандитов, теперь вдруг утратила и силы, и волю, а только изредка шевелила руками, словно хватала ими воздух, и расширившимися глазами глядела на своего племянника, которого явно не видела...
— А где овцы, которых они пасли? — спросила Огулса-быр-эдже.
— Овцы разбрелись у подножия гор. Мы их собрали и пригнали на стан,— ответил Тархан.
— Племянник, беги разыщи в селении деда и Гочмурата. Пускай они быстро идут сюда,— вдруг вымолвила Аннабахт, и все увидели, что ясного разума она от свалившегося горя не утратила.
— Бегу, тетушка,— крикнул Тархан и метнулся из юрты, где оставаться дольше ему было тягостно.
Вырвавшись на улицу, Тархан, будто он сбросил со своих плеч тяжелую ношу, вскочил на коня и помчался разыскивать Аташира-эфе и Гочмурата.
В этот момент в юрту вошла соседка Бибигуль. Аннабахт, растолкав всех, устремилась к ней.
— Бибигуль! Милая! Потерялись мои дети, Довлет и Ай-ша,— взволнованно заговорила бедная мать.— Призови скорее на помощь своих святых предков. Пусть помогут в этот страшный час. Я отдам тебе пять баранов...
— Не надо баранов,— перебила Аннабахт Бибигуль, и все, знавшие былую алчность этой женщины, чрезмерно удивились.— Ты успокойся, Аннабахт. Мои святые предки, где бы они ни были, и так придут тебе на помощь...
Сорвав со своего пояса все амулеты, Бибигуль трижды покрутила ими вокруг головы Аннабахт и вскричала:
— О святые предки наши! О всемогущие мужи! Спасите великодушно эту достойную женщину. Защитите детей ее и верните их в родительский дом...
Затем знахарка под резкие телодвижения забормотала заклинания, смысла которых бывшим в юрте людям понять было не дано...
Тархан остановил коня у юрты Санджара-Палвана, зная, что Аташир-эфе водил с ним дружбу. Санджар-Палван во дворе подправлял молотком лезвие лопаты. Увидев Тархана, он отложил инструменты и подошел.
— Я видел, как Аташир направлялся к нижним рядам,— сказал Санджар-Палван, выслушав известие о пропаже внуков своего приятеля.— Скорее всего он сейчас у Гарагоча. Езжай, парень, туда. А мы сделаем все, что в наших силах...
Жена Санджара-Палвана, тетушка Тячсолтан, уже выпроваживала из дома своего сына.
— Садись на коня, Хаджимуратик. Разыщи своего приятеля Гочмурата, пока Тархан будет искать Аташира-эфе. А сам оставайся потом в их семье. Может, и твоя помощь им понадобится.
— Еду, мама,— ответил Хаджимурат, седлая коня.
По дороге к юрте Гарагоч-аги Тархан останавливался несколько раз у других юрт и сообщал людям печальную новость. Услышавшие ее мужчины сразу же бросались седлать коней. В селении поднималась тревога...
Остановился Тархан и у юрты лучшего друга Довлета. Сам Сапарак тоже был на летовке, пас овец бая. Не оказалось дома и Велле-Косоглазого. Выслушав печальную весть Тархана, Гюльсенем сама стала седлать коня и спешно вооружаться.
— Что вы намереваетесь делать, Гюльсенем? — спросил удивленно Тархан.
— Думаешь, если я женщина, так ни на что и не гожусь в таком деле? Нет, мой дорогой. Уж одного-то мужчину я сумею заменить. А то и двух...
— Но мужчин в селении и без вас пока хватает,— растерянно ответил ей Тархан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
У купцов было только два способа сберечь свое добро при переходе через туркменские степи: нанять самих туркмен для охраны своего каравана или хотя бы погостить у кого-то из всем известных туркменских богатырей. Достаточно было налетевшим разбойникам произнести имя знаменитого их соплеменника, чьим гостем тебе довелось побыть, как они, воздав хвалу этому имени, отступали прочь. В Серахсе купцы чаще всего останавливались у Ораз-хана, у Говшут-хана, у Сердар-бега или Теч-Гёка.
Когда в туркменских степях поутих топот копыт, им на смену пришел звон караванных колокольчиков. Наиболее частыми гостями у знаменитых воинов были купцы в полосатых халатах и войлочных фесках. Хотя определенной платы за покровительство не существовало, тем не менее под видом подарков купцам приходилось оставлять принимавшим их хозяевам немалое количество своих товаров. Но случалось, что и произносимые громкие имена не спасали от разбойников. Это случалось, когда на караван нападение совершали бандиты иных племен, дерзостно вторгшиеся в туркменские степи. Чтобы обезопасить себя от подобного, купцы и стремились нанимать для охраны своих богатств туркмен. Все они знали, что и десяток туркменских джигитов способен разогнать целую сотню врагов. А больше сотни в иноплеменные шайки и не собиралось никогда, это уже было бы равносильно объявлению войны туркменам. За подобное бандитов наказывали бы и собственные соплеменники. На войну с туркменами могли решиться только владыки Ирана, Хивы и Бухары. Да и то заканчивались подобные войны, как это было совсем недавно с иранцами, тем, что напавшие на туркмен просили у них потом мира...
Сердар со своими всадниками очень часто сопровождал теперь караваны разноплеменных купцов то на юг, то на север, то на восток, то на запад. И каждая из таких поездок занимала много дней, от одной недели до трех.
На этот раз Сердар отсутствовал уже десятый день. И именно в этот день его племянник Тархан, некогда обласканный тем, что дядя подарил ему боевого коня, на той самой лошади вдруг прискакал в селение и принес страшную весть. На летовке исчезли дети Сердара — Айша и Довлет. Все их поиски окончились ничем...
Услышав это известие, Аннабахт вскочила на ноги, но тут же безвольно опустилась вновь на кошму.
— Что ты говоришь, племянник Тархан-джан?.. Пропали Довлет и Айша? — пролепетала сраженная горем мать.
— Хорошо ли вы их искали? — спросила соседка Огул-сабыр-эдже, бывшая в этот миг в юрте Аннабахт.— Как все это случилось?
— К полудню они не возвратились со своей отарой на наш стан,— стал рассказывать Тархан.— Мы сразу же кинулись их искать. Рыскали по степи до полуденной молитвы. Но нигде ни Довлета, ни Айши не нашли... Меня сразу послали сюда. Быть может, тетя, их и нашли уже,— попытался Тархан успокоить Аннабахт.— Или скоро отыщут,— говорил молодой джигит то, во что сам не верил.— Вы успокойтесь, тетя. Их, конечно, отыщут...
В юрту уже стали набиваться соседи и родственники этой семьи, видевшие, как по селению проскакал на взмыленном коне Тархан, скрывшийся в юрте Сердара. Многие про себя дивились тому, что Аннабахт, некогда вступившая в настоящее сражение с целой шайкой бандитов, теперь вдруг утратила и силы, и волю, а только изредка шевелила руками, словно хватала ими воздух, и расширившимися глазами глядела на своего племянника, которого явно не видела...
— А где овцы, которых они пасли? — спросила Огулса-быр-эдже.
— Овцы разбрелись у подножия гор. Мы их собрали и пригнали на стан,— ответил Тархан.
— Племянник, беги разыщи в селении деда и Гочмурата. Пускай они быстро идут сюда,— вдруг вымолвила Аннабахт, и все увидели, что ясного разума она от свалившегося горя не утратила.
— Бегу, тетушка,— крикнул Тархан и метнулся из юрты, где оставаться дольше ему было тягостно.
Вырвавшись на улицу, Тархан, будто он сбросил со своих плеч тяжелую ношу, вскочил на коня и помчался разыскивать Аташира-эфе и Гочмурата.
В этот момент в юрту вошла соседка Бибигуль. Аннабахт, растолкав всех, устремилась к ней.
— Бибигуль! Милая! Потерялись мои дети, Довлет и Ай-ша,— взволнованно заговорила бедная мать.— Призови скорее на помощь своих святых предков. Пусть помогут в этот страшный час. Я отдам тебе пять баранов...
— Не надо баранов,— перебила Аннабахт Бибигуль, и все, знавшие былую алчность этой женщины, чрезмерно удивились.— Ты успокойся, Аннабахт. Мои святые предки, где бы они ни были, и так придут тебе на помощь...
Сорвав со своего пояса все амулеты, Бибигуль трижды покрутила ими вокруг головы Аннабахт и вскричала:
— О святые предки наши! О всемогущие мужи! Спасите великодушно эту достойную женщину. Защитите детей ее и верните их в родительский дом...
Затем знахарка под резкие телодвижения забормотала заклинания, смысла которых бывшим в юрте людям понять было не дано...
Тархан остановил коня у юрты Санджара-Палвана, зная, что Аташир-эфе водил с ним дружбу. Санджар-Палван во дворе подправлял молотком лезвие лопаты. Увидев Тархана, он отложил инструменты и подошел.
— Я видел, как Аташир направлялся к нижним рядам,— сказал Санджар-Палван, выслушав известие о пропаже внуков своего приятеля.— Скорее всего он сейчас у Гарагоча. Езжай, парень, туда. А мы сделаем все, что в наших силах...
Жена Санджара-Палвана, тетушка Тячсолтан, уже выпроваживала из дома своего сына.
— Садись на коня, Хаджимуратик. Разыщи своего приятеля Гочмурата, пока Тархан будет искать Аташира-эфе. А сам оставайся потом в их семье. Может, и твоя помощь им понадобится.
— Еду, мама,— ответил Хаджимурат, седлая коня.
По дороге к юрте Гарагоч-аги Тархан останавливался несколько раз у других юрт и сообщал людям печальную новость. Услышавшие ее мужчины сразу же бросались седлать коней. В селении поднималась тревога...
Остановился Тархан и у юрты лучшего друга Довлета. Сам Сапарак тоже был на летовке, пас овец бая. Не оказалось дома и Велле-Косоглазого. Выслушав печальную весть Тархана, Гюльсенем сама стала седлать коня и спешно вооружаться.
— Что вы намереваетесь делать, Гюльсенем? — спросил удивленно Тархан.
— Думаешь, если я женщина, так ни на что и не гожусь в таком деле? Нет, мой дорогой. Уж одного-то мужчину я сумею заменить. А то и двух...
— Но мужчин в селении и без вас пока хватает,— растерянно ответил ей Тархан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111