Но если это враг, то пусть пеняет на себя! Пусть тогда наши сабли, джигиты, будут быстрыми, а пули — меткими. Вперед! Ях аллах!..
— Ях аллах!.. Ях аллах!..— подхватили предводители отрядов, а за ними и большинство воинов серахской конницы клич хана.
И вся лава конников помчалась к ущелью, навстречу неизвестным пришельцам... Вскоре серахские текинцы увидели перед собой огромные массы войск, уже успевшие втянуться в ущелье. Ораз-хан поднял руку, его воины остановились, усмиряя разгоряченных коней...
— Что бы это могло значить, Сердар-бег? — озадаченно обратился к своему полководцу Ораз-хан, когда въехал на вершину холма и вгляделся попристальнее в неизвестных.— Эти, будь они прокляты, совсем не похожи на прежних налетчиков. Тогда были небольшие отряды или даже несколько отрядов. А тут целая армия!..
— Потерпи, Ораз-хан,— невозмутимо ответил правителю Сердар.— Загадку они нам сами скоро откроют. Теперь надо выиграть время, чтобы подоспела подмога...
— Дело говоришь. Раз они остановились, то и мы не двинемся с места... Осади своего коня, Тёч-Гёк,— приказал он выехавшему далеко вперед слишком горячему молодому военачальнику.— Ты умеешь разговаривать только саблей и пистолетами. Если дело дойдет до переговоров, то вперед выедут другие, а не ты...
С большой досадой, которой он даже и не пытался скрыть от хана, Тёч-Гёк возвратился назад. Он явно намеревался врубиться первым в ряды врагов, для того и проехал несколько вперед, когда все уже остановились.
Огромная армия, вдруг открывшаяся взорам серахских воинов, внесла в их ряды тревогу.
— Их что, дэвы столько наплодили?..
— Какими стройными рядами они стоят!..
— Ого, у них и пушки есть!..
— Что нам их пушки, братья! — задорно вскричал уже забывший про заданную ему Ораз-ханом выволочку Тёч-Гёк. Да и выволочка эта была не суровой, ибо правитель Серахса явно питал слабость к этому еще молодому, но уже покрывшему себя громкой воинской славой джигиту.— Мало ли мы с вами видели пушек и больших армий? Но еще не было случая, чтобы наши враги обретали на лицах победные улыбки!
— Пушки?! —вскричал внимательно следивший за настроением своих джигитов Сердар.— Ваши пушки — кони, что под вами, джигиты! Они полетят на врагов быстрее пушечных снарядов. А там уж все решат пуля и сабля! Не нужно только давать в сердце место страху. Страх, он пострашнее пушек...
— Когда ты защищаешь свой очаг,— счел необходимым обратиться к воинам и Ораз-хан,— то должен выстоять и против огнедышащего дракона, заглатывающего при каждом вдохе по человеку!.. Когда стоишь на своей земле, знай только одно: что нет никого сильнее тебя! Вот вам мой наказ, джигиты! Пусть в ваших сердцах будут только две эти истины. А сейчас мы застынем у пришельцев на виду, как грозные изваяния. И пока они не подадут нам повода, ни шагу вперед, ни шагу назад...
Очень медленно, словно с большой неохотой, редела ночная мгла. Серовато-белый туман, еще со вчерашнего вечера залегший на ночлег в ущелье, теперь постепенно выползал из него и растворялся... В стройных рядах противостоящего серахской коннице войска не слышно было команд, обычно предшествующих началу сражения. Для своих огромных размеров это была на удивление молчаливая армия...
Зорким взглядом опытного военачальника Сердар вдруг увидел, как чужие воины стали вешать на жерла пушек мешки с овсом, как подвели они к ним лошадей и стали кормить.
«Есть способы и поудобнее устраивать кормушки для коней,— подумал Сердар.— Конечно же это знак, который они подают нам».
В это время от рядов неизвестного войска отделилась четверка всадников. Тихим шагом они поехали на своих породистых конях к застывшим у входа в ущелье серахсцам...
— Может, они потребуют дань? — высказал предположение хитроватый пожилой воин Сапа-Шорник.
— Дань? С нас? — простодушно изумился Санджар-Палван.
— Не знай мы все, что наш Сапа большой шутник,— улыбнулся Сердар,— кто-то, может, и попался бы на заброшенный им крючок. Такой опытный воин, как Сапа-Шорник, хорошо знает, что еще никто не лакомился нашей данью.
— Э, Сердар,— гнул свое Сапа-Шорник.— Времена меняются. Все может случиться. И я захватил с собой большой мешок. Если потребуют с нас дани, подвешу под хвост своему коню, он им сполна навалит.
Дружный взрыв хохота джигитов заставил рассмеяться и всех военачальников. Один только Ораз-хан не позволил себе даже улыбнуться, но в душе он порадовался бодрому настроению своих воинов. «В лихую пору балагуры, подобные этому Сапе, становятся полезнее десятка мудрецов»,— подумал он.
— Тёч-Гёк, прими команду над войсками,— приказал Ораз-хан молодому сердару.— А ты, Сердар-бег, ты, молла Абдурахман, и еще ты, Санджар-Палван, вы поедете вместе со мной навстречу этим...
Две четверки всадников сблизились точно посередине пространства, разделявшего оба войска, сохранив и между собой расстояние шагов в двадцать. Один из четверки чужих всадников громко поздоровался с серахсцами:
— Эссалямалейкум!
— Алейкум эссалям,— настороженно ответил Ораз-хан.
— Не хочешь узнавать меня, Ораз-хан? Кажется, нам еще не доводилось ничего делить между собой, чтобы у тебя могла зародиться на меня обида.
— Гараоглан-хан! Ты ли это? — изумленно воскликнул Ораз-хан.— Предводитель текинцев Ахала...
Человек, чья окладистая борода очень шла к его смуглому крупному лицу, улыбнулся и ответил гортанным голосом:
— Да-да, Ораз-хан, это я. Вот мы и встретились. Ну как, все ли живы и здоровы у вас? Благополучно ли в Серахсе?
— Слава аллаху! Все ли хорошо на Ахале?
— Аллах милостив.
Ораз-хан и человек, которого он называл Гараоглан-ханом, тронули коней, съехались и обменялись рукопожатиями. Сердар, не ожидавший увидеть в парламентере знакомого человека, очень обрадовался и тоже подъехал на своем длинноногом скакуне серой масти.
— Что, Гараоглан-хан, не признаете меня?
— Не из рода ли ты эфе, парень? Не сын ли Аташира?
— Верно,— засмеялся Сердар.— Я его сын.
— Сердар, кажется?
— Он самый.
— Рад тебя видеть возмужавшим. Такие пожилые люди, как мы с Оразом, слава аллаху, знакомы уже полвека. Но тебя мне довелось видеть только мальчишкой. А вот узнал... Да, мы текинцы, разделились: вы теперь обитаете в Серахсе, а мы остались на Ахале...
Подъехал еще один всадник из четверки Гараоглан-хана. Это был человек с иссиня-черной аккуратно подстриженной бородкой, высоким лбом и веселыми умными глазами, которые так и лучились теперь радостью от встречи после долгой разлуки с соплеменниками...
— Молланепес! Тебя ли вижу, наш дорогой поэт, гордость народа нашего? — искренне обрадовавшись в свою очередь, взволнованно заговорил Сердар.— А мы не знали, что думать и предпринять, так долго ты отсутствовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Ях аллах!.. Ях аллах!..— подхватили предводители отрядов, а за ними и большинство воинов серахской конницы клич хана.
И вся лава конников помчалась к ущелью, навстречу неизвестным пришельцам... Вскоре серахские текинцы увидели перед собой огромные массы войск, уже успевшие втянуться в ущелье. Ораз-хан поднял руку, его воины остановились, усмиряя разгоряченных коней...
— Что бы это могло значить, Сердар-бег? — озадаченно обратился к своему полководцу Ораз-хан, когда въехал на вершину холма и вгляделся попристальнее в неизвестных.— Эти, будь они прокляты, совсем не похожи на прежних налетчиков. Тогда были небольшие отряды или даже несколько отрядов. А тут целая армия!..
— Потерпи, Ораз-хан,— невозмутимо ответил правителю Сердар.— Загадку они нам сами скоро откроют. Теперь надо выиграть время, чтобы подоспела подмога...
— Дело говоришь. Раз они остановились, то и мы не двинемся с места... Осади своего коня, Тёч-Гёк,— приказал он выехавшему далеко вперед слишком горячему молодому военачальнику.— Ты умеешь разговаривать только саблей и пистолетами. Если дело дойдет до переговоров, то вперед выедут другие, а не ты...
С большой досадой, которой он даже и не пытался скрыть от хана, Тёч-Гёк возвратился назад. Он явно намеревался врубиться первым в ряды врагов, для того и проехал несколько вперед, когда все уже остановились.
Огромная армия, вдруг открывшаяся взорам серахских воинов, внесла в их ряды тревогу.
— Их что, дэвы столько наплодили?..
— Какими стройными рядами они стоят!..
— Ого, у них и пушки есть!..
— Что нам их пушки, братья! — задорно вскричал уже забывший про заданную ему Ораз-ханом выволочку Тёч-Гёк. Да и выволочка эта была не суровой, ибо правитель Серахса явно питал слабость к этому еще молодому, но уже покрывшему себя громкой воинской славой джигиту.— Мало ли мы с вами видели пушек и больших армий? Но еще не было случая, чтобы наши враги обретали на лицах победные улыбки!
— Пушки?! —вскричал внимательно следивший за настроением своих джигитов Сердар.— Ваши пушки — кони, что под вами, джигиты! Они полетят на врагов быстрее пушечных снарядов. А там уж все решат пуля и сабля! Не нужно только давать в сердце место страху. Страх, он пострашнее пушек...
— Когда ты защищаешь свой очаг,— счел необходимым обратиться к воинам и Ораз-хан,— то должен выстоять и против огнедышащего дракона, заглатывающего при каждом вдохе по человеку!.. Когда стоишь на своей земле, знай только одно: что нет никого сильнее тебя! Вот вам мой наказ, джигиты! Пусть в ваших сердцах будут только две эти истины. А сейчас мы застынем у пришельцев на виду, как грозные изваяния. И пока они не подадут нам повода, ни шагу вперед, ни шагу назад...
Очень медленно, словно с большой неохотой, редела ночная мгла. Серовато-белый туман, еще со вчерашнего вечера залегший на ночлег в ущелье, теперь постепенно выползал из него и растворялся... В стройных рядах противостоящего серахской коннице войска не слышно было команд, обычно предшествующих началу сражения. Для своих огромных размеров это была на удивление молчаливая армия...
Зорким взглядом опытного военачальника Сердар вдруг увидел, как чужие воины стали вешать на жерла пушек мешки с овсом, как подвели они к ним лошадей и стали кормить.
«Есть способы и поудобнее устраивать кормушки для коней,— подумал Сердар.— Конечно же это знак, который они подают нам».
В это время от рядов неизвестного войска отделилась четверка всадников. Тихим шагом они поехали на своих породистых конях к застывшим у входа в ущелье серахсцам...
— Может, они потребуют дань? — высказал предположение хитроватый пожилой воин Сапа-Шорник.
— Дань? С нас? — простодушно изумился Санджар-Палван.
— Не знай мы все, что наш Сапа большой шутник,— улыбнулся Сердар,— кто-то, может, и попался бы на заброшенный им крючок. Такой опытный воин, как Сапа-Шорник, хорошо знает, что еще никто не лакомился нашей данью.
— Э, Сердар,— гнул свое Сапа-Шорник.— Времена меняются. Все может случиться. И я захватил с собой большой мешок. Если потребуют с нас дани, подвешу под хвост своему коню, он им сполна навалит.
Дружный взрыв хохота джигитов заставил рассмеяться и всех военачальников. Один только Ораз-хан не позволил себе даже улыбнуться, но в душе он порадовался бодрому настроению своих воинов. «В лихую пору балагуры, подобные этому Сапе, становятся полезнее десятка мудрецов»,— подумал он.
— Тёч-Гёк, прими команду над войсками,— приказал Ораз-хан молодому сердару.— А ты, Сердар-бег, ты, молла Абдурахман, и еще ты, Санджар-Палван, вы поедете вместе со мной навстречу этим...
Две четверки всадников сблизились точно посередине пространства, разделявшего оба войска, сохранив и между собой расстояние шагов в двадцать. Один из четверки чужих всадников громко поздоровался с серахсцами:
— Эссалямалейкум!
— Алейкум эссалям,— настороженно ответил Ораз-хан.
— Не хочешь узнавать меня, Ораз-хан? Кажется, нам еще не доводилось ничего делить между собой, чтобы у тебя могла зародиться на меня обида.
— Гараоглан-хан! Ты ли это? — изумленно воскликнул Ораз-хан.— Предводитель текинцев Ахала...
Человек, чья окладистая борода очень шла к его смуглому крупному лицу, улыбнулся и ответил гортанным голосом:
— Да-да, Ораз-хан, это я. Вот мы и встретились. Ну как, все ли живы и здоровы у вас? Благополучно ли в Серахсе?
— Слава аллаху! Все ли хорошо на Ахале?
— Аллах милостив.
Ораз-хан и человек, которого он называл Гараоглан-ханом, тронули коней, съехались и обменялись рукопожатиями. Сердар, не ожидавший увидеть в парламентере знакомого человека, очень обрадовался и тоже подъехал на своем длинноногом скакуне серой масти.
— Что, Гараоглан-хан, не признаете меня?
— Не из рода ли ты эфе, парень? Не сын ли Аташира?
— Верно,— засмеялся Сердар.— Я его сын.
— Сердар, кажется?
— Он самый.
— Рад тебя видеть возмужавшим. Такие пожилые люди, как мы с Оразом, слава аллаху, знакомы уже полвека. Но тебя мне довелось видеть только мальчишкой. А вот узнал... Да, мы текинцы, разделились: вы теперь обитаете в Серахсе, а мы остались на Ахале...
Подъехал еще один всадник из четверки Гараоглан-хана. Это был человек с иссиня-черной аккуратно подстриженной бородкой, высоким лбом и веселыми умными глазами, которые так и лучились теперь радостью от встречи после долгой разлуки с соплеменниками...
— Молланепес! Тебя ли вижу, наш дорогой поэт, гордость народа нашего? — искренне обрадовавшись в свою очередь, взволнованно заговорил Сердар.— А мы не знали, что думать и предпринять, так долго ты отсутствовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111