Постепенно мальчик оттеснил Айшу в глубь их общего укрытия, а сам занял место перед ней. Сжимая в руке пистолет бандита, Довлет был готов теперь в любое мгновение нажать курок, окажись перед ним враг...
Внезапно зашуршала солома, и в укрытие к детям пробрался не разбойник, а их верный пес.
— Евбасарчик, милый! Где ты пропадал? Это хорошо, что ты к нам теперь явился,— обнимая радостно собаку, говорила Айша.
Но у Евбасара, видно, были дела поважнее, чем принимать ласки девочки, пес вырвался из ее рук и, ухватив зубами Довлета за штанину, стал тянуть мальчика за собой.
— Чего ты хочешь, Евбасар? Куда ты меня зовешь? Я не могу тут бросить сестру одну...
— Надо идти тебе за ним, Довлет,— вдруг заявила девочка.— Евбасар наш умный. В такое время он не стал бы уводить тебя ради пустого...
«Оказывается, и у них иногда рождаются в голове умные мысли»,— подумал мальчик, имея в виду весь женский род.
— А ты тут как же?
— Я потерплю,— ответила сестра.— Закрой меня соломой и беги за Евбасаром. А если загорится скирда, я успею выскочить...
«Оказывается, и про то, что может загореться наша скирда, она знала»,— разочарованно подумал Довлет, испытавший в какой-то момент свое мужское превосходство над сестрой. Он уже бежал по улице за верным Евбасаром, вскоре мальчика занимать стала только одна мысль: «Куда он меня хочет привести?»
Вокруг еще бушевали пожарища, еще раздавались повсюду полные отчаянья крики и вопли, но разоривших селение бандитов уже не было видно нигде...
Вскоре мальчик увидел еле движущуюся под тяжелой ношей навстречу женскую фигуру. «Гав!» — один раз пролаял Евбасар так выразительно, будто вымолвил какое-то слово, и Довлет догадался, что своей цели умная собака достигла. Через мгновение Довлет узнал в идущей навстречу невольницу своего деда, а в ее ноше — самого Аташира-эфе...
Когда вооруженная кинжалом и пистолетом Гюльпери покинула юрту Аннабахт, на улицах селения еще хозяйничали налетчики. Все еще равнодушная к бедам и несчастьям жителей этого селения, Гюльпери в то же время старалась больше не попадаться на глаза ни своим односельчанам, ни, тем паче, их союзникам из каких-то других мест.
На улицах и во дворах валялось множество убитых и раненых, но Гюльпери к ним даже не приближалась и ни в кого не вглядывалась, то стремительно перебегая открытые места, то прячась за кустами, уцелевшими юртами и скирдами, она двигалась все время в одном направлении, словно точно знала, где ей искать человека, которому она досталась по жребию...
Вначале Гюльпери увидела разъяренную со вздыбившейся шерстью собаку, которая не подпускала к лежавшему на земле человеку желавшего ограбить труп бандита, а тот горящим факелом и саблей старался отогнать или убить четвероногого противника. Евбасар уже был во многих местах опален, и в нескольких местах его задела сабля, но верный пес все нападал на бандита, стремясь вцепиться в его горло...
Бандит настолько сосредоточил свое внимание на собаке, что не увидел приблизившуюся к нему женщину. Гюльпери не желала его смерти, но по-другому поступить было нельзя, бандит оказался преградой меж ней и человеком, которого разыскивала эта женщина, и, совершенно спокойно подняв свой пистолет, Гюльпери выстрелила разбойнику в спину...
Увидев, что враг его повержен, Евбасар оскалил зубы и на Гюльпери, но тут же узнал ее, уселся зализывать нанесенные ему бандитом царапины, всем своим спокойным видом показывая, что позволяет женщине приблизиться к лежащему на земле Аташиру-эфе. Гюльпери сразу взвалила того к себе на спину и понесла. Убедившись, что его хозяин в надежных руках и, словно бы усомнившись в том, что эта женщина сможет одна донести его до дома, Евбасар помчался звать на подмогу Довлета...
Когда мальчик подбежал к ней, Гюльпери предложила ему взять деда за ноги, сама же подхватила его под руки у себя за спиной так, что голова Аташира-эфе упиралась ей в спину. Вдвоем и понесли старого воина. Впереди их бежал верный Евбасар, грозно скаля зубы по сторонам, готовый отразить нападение любого врага. Мальчик отметил про себя: других собак, которых в его селении водилось великое множество, в эту грозную минуту на улицах не было видно...
Паническое бегство из селения аламанщиков Гюльпери и Довлет переждали, вовремя юркнув со своей ношей в случившиеся на их пути густые заросли фисташкового кустарника. Евбасар в этот момент сидел с ними рядом, поводя мордой, будто пересчитывал удиравших всадников...
Гюльпери и Довлет внесли Аташира-эфе на свое подворье как раз в тот момент, когда из юрты вышла Аннабахт. Вскрикнув, мать Довлета метнулась к свекру, которого Довлет и Гюльпери уложили под скирдой сена. Аннабахт принялась расстегивать одежду на раненом, тормошить его. К ней на подмогу кинулась вышедшая во двор Огулсабыр-эдже. Но все их хлопоты были тщетны, Аташир-эфе не подавал признаков жизни. Только одна Гюльпери заметила, что у него чуть дрогнуло левое веко. Женщина метнулась в юрту и вскоре возвратилась с кумганом, оттеснив Аннабахт и Огулсабыр-эдже, Гюльпери окатила голову и грудь раненого воина холодной водой, он вздрогнул, сел и попытался отряхнуть с себя воду.
— Развели тут сырость, бабы,— проворчал Аташир-эфе, поднялся на ноги и побрел нетвердыми шагами в юрту.
— Дочь соседки Айджерен увели, нашу Джахансолтан захватили, а ее сыночка, маленького Бекмуратика, убили,— причитала шедшая за ним Аннабахт.
— Все так, соседушка дорогой. Лишилась я своей единственной доченьки, своей радости,— вторила Огулсабыр-эдже.
— Гочмурат не являлся}
— Явился, как же,— ответила Аннабахт.
— Весь израненный он, как и вы,— сказала Огулсабыр-эдже.
— Злее будет,— сказал Аташир-эфе уже в юрте.— А это у вас кто тут? — спросил он, увидев лежащего связанным пожилого бандита, который хотя и пришел уже в себя, но не мог вымолвить ни слова, поскольку у него был завязан и рот.
— Это пленник нашей соседки,— ответила Аннабахт на вопрос свекра.— Почтенная Огулсабыр-эдже сама его так и запеленала...
— Эхей, внучек,— ласково обратился Аташир-эфе к лежащему на постели Гочмурату,— ты, что ли, тут столько трупов наворотил?
— Нет, деда, я тут только одного убил. Остальных уложили женщины, и наш Довлет одного застрелил.
— Тогда чего разлегся? Вставай, надо вытащить из дома всю эту падаль.
— Он же в ранах весь, деда,— запротестовала Аннабахт.— Да и вас бы перевязать теперь надо.
— Успеется с этим,— ответил ей Аташир-эфе, берясь за плечи убитого бандита, которого за ноги подхватил вскочивший ему на подмогу Гочмурат.— Пока побросаем их за оградой, а там раздобудем лошадей и вывезем в степь, на корм шакалам...
— Господи, где же Айша? — вскричала Аннабахт, когда их юрта была уже освобождена от тел убитых бандитов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Внезапно зашуршала солома, и в укрытие к детям пробрался не разбойник, а их верный пес.
— Евбасарчик, милый! Где ты пропадал? Это хорошо, что ты к нам теперь явился,— обнимая радостно собаку, говорила Айша.
Но у Евбасара, видно, были дела поважнее, чем принимать ласки девочки, пес вырвался из ее рук и, ухватив зубами Довлета за штанину, стал тянуть мальчика за собой.
— Чего ты хочешь, Евбасар? Куда ты меня зовешь? Я не могу тут бросить сестру одну...
— Надо идти тебе за ним, Довлет,— вдруг заявила девочка.— Евбасар наш умный. В такое время он не стал бы уводить тебя ради пустого...
«Оказывается, и у них иногда рождаются в голове умные мысли»,— подумал мальчик, имея в виду весь женский род.
— А ты тут как же?
— Я потерплю,— ответила сестра.— Закрой меня соломой и беги за Евбасаром. А если загорится скирда, я успею выскочить...
«Оказывается, и про то, что может загореться наша скирда, она знала»,— разочарованно подумал Довлет, испытавший в какой-то момент свое мужское превосходство над сестрой. Он уже бежал по улице за верным Евбасаром, вскоре мальчика занимать стала только одна мысль: «Куда он меня хочет привести?»
Вокруг еще бушевали пожарища, еще раздавались повсюду полные отчаянья крики и вопли, но разоривших селение бандитов уже не было видно нигде...
Вскоре мальчик увидел еле движущуюся под тяжелой ношей навстречу женскую фигуру. «Гав!» — один раз пролаял Евбасар так выразительно, будто вымолвил какое-то слово, и Довлет догадался, что своей цели умная собака достигла. Через мгновение Довлет узнал в идущей навстречу невольницу своего деда, а в ее ноше — самого Аташира-эфе...
Когда вооруженная кинжалом и пистолетом Гюльпери покинула юрту Аннабахт, на улицах селения еще хозяйничали налетчики. Все еще равнодушная к бедам и несчастьям жителей этого селения, Гюльпери в то же время старалась больше не попадаться на глаза ни своим односельчанам, ни, тем паче, их союзникам из каких-то других мест.
На улицах и во дворах валялось множество убитых и раненых, но Гюльпери к ним даже не приближалась и ни в кого не вглядывалась, то стремительно перебегая открытые места, то прячась за кустами, уцелевшими юртами и скирдами, она двигалась все время в одном направлении, словно точно знала, где ей искать человека, которому она досталась по жребию...
Вначале Гюльпери увидела разъяренную со вздыбившейся шерстью собаку, которая не подпускала к лежавшему на земле человеку желавшего ограбить труп бандита, а тот горящим факелом и саблей старался отогнать или убить четвероногого противника. Евбасар уже был во многих местах опален, и в нескольких местах его задела сабля, но верный пес все нападал на бандита, стремясь вцепиться в его горло...
Бандит настолько сосредоточил свое внимание на собаке, что не увидел приблизившуюся к нему женщину. Гюльпери не желала его смерти, но по-другому поступить было нельзя, бандит оказался преградой меж ней и человеком, которого разыскивала эта женщина, и, совершенно спокойно подняв свой пистолет, Гюльпери выстрелила разбойнику в спину...
Увидев, что враг его повержен, Евбасар оскалил зубы и на Гюльпери, но тут же узнал ее, уселся зализывать нанесенные ему бандитом царапины, всем своим спокойным видом показывая, что позволяет женщине приблизиться к лежащему на земле Аташиру-эфе. Гюльпери сразу взвалила того к себе на спину и понесла. Убедившись, что его хозяин в надежных руках и, словно бы усомнившись в том, что эта женщина сможет одна донести его до дома, Евбасар помчался звать на подмогу Довлета...
Когда мальчик подбежал к ней, Гюльпери предложила ему взять деда за ноги, сама же подхватила его под руки у себя за спиной так, что голова Аташира-эфе упиралась ей в спину. Вдвоем и понесли старого воина. Впереди их бежал верный Евбасар, грозно скаля зубы по сторонам, готовый отразить нападение любого врага. Мальчик отметил про себя: других собак, которых в его селении водилось великое множество, в эту грозную минуту на улицах не было видно...
Паническое бегство из селения аламанщиков Гюльпери и Довлет переждали, вовремя юркнув со своей ношей в случившиеся на их пути густые заросли фисташкового кустарника. Евбасар в этот момент сидел с ними рядом, поводя мордой, будто пересчитывал удиравших всадников...
Гюльпери и Довлет внесли Аташира-эфе на свое подворье как раз в тот момент, когда из юрты вышла Аннабахт. Вскрикнув, мать Довлета метнулась к свекру, которого Довлет и Гюльпери уложили под скирдой сена. Аннабахт принялась расстегивать одежду на раненом, тормошить его. К ней на подмогу кинулась вышедшая во двор Огулсабыр-эдже. Но все их хлопоты были тщетны, Аташир-эфе не подавал признаков жизни. Только одна Гюльпери заметила, что у него чуть дрогнуло левое веко. Женщина метнулась в юрту и вскоре возвратилась с кумганом, оттеснив Аннабахт и Огулсабыр-эдже, Гюльпери окатила голову и грудь раненого воина холодной водой, он вздрогнул, сел и попытался отряхнуть с себя воду.
— Развели тут сырость, бабы,— проворчал Аташир-эфе, поднялся на ноги и побрел нетвердыми шагами в юрту.
— Дочь соседки Айджерен увели, нашу Джахансолтан захватили, а ее сыночка, маленького Бекмуратика, убили,— причитала шедшая за ним Аннабахт.
— Все так, соседушка дорогой. Лишилась я своей единственной доченьки, своей радости,— вторила Огулсабыр-эдже.
— Гочмурат не являлся}
— Явился, как же,— ответила Аннабахт.
— Весь израненный он, как и вы,— сказала Огулсабыр-эдже.
— Злее будет,— сказал Аташир-эфе уже в юрте.— А это у вас кто тут? — спросил он, увидев лежащего связанным пожилого бандита, который хотя и пришел уже в себя, но не мог вымолвить ни слова, поскольку у него был завязан и рот.
— Это пленник нашей соседки,— ответила Аннабахт на вопрос свекра.— Почтенная Огулсабыр-эдже сама его так и запеленала...
— Эхей, внучек,— ласково обратился Аташир-эфе к лежащему на постели Гочмурату,— ты, что ли, тут столько трупов наворотил?
— Нет, деда, я тут только одного убил. Остальных уложили женщины, и наш Довлет одного застрелил.
— Тогда чего разлегся? Вставай, надо вытащить из дома всю эту падаль.
— Он же в ранах весь, деда,— запротестовала Аннабахт.— Да и вас бы перевязать теперь надо.
— Успеется с этим,— ответил ей Аташир-эфе, берясь за плечи убитого бандита, которого за ноги подхватил вскочивший ему на подмогу Гочмурат.— Пока побросаем их за оградой, а там раздобудем лошадей и вывезем в степь, на корм шакалам...
— Господи, где же Айша? — вскричала Аннабахт, когда их юрта была уже освобождена от тел убитых бандитов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111