Из-за ближнего холма появилась группка всадников. Они понеслись к ним прямо сквозь отару, сбивая и растаптывая ягнят. Айша пронзительно закричала. Прямо перед собой Довлет увидел свирепое лицо подскакавшего к нему всадника, а в следующее мгновение на голову мальчика был наброшен мешок...
Довлета подхватили сильные руки, бросили на что-то жесткое, его начало трясти и подбрасывать, громкий топот копыт поглотил все другие звуки...
Неудобное положение поперек седла, тряска и духота, а всадник, прижимающий мальчика к крупу коня, все скачет и скачет...
Мешок из толстой верблюжьей шерсти, очень трудно дышать, тело испытывает острую боль, будто Довлета толкут в какой-то большой ступе...
В сознании мальчика нет других мыслей, кроме бесконечно повторяющейся мольбы: «Ангел-хранитель Хизыр Ата, спаси меня!..»
Долго ли, коротко ли длилась эта скачка, мальчик не мог бы сказать, он уже начинал впадать в забытье. Но вот он почувствовал, что конь остановился. Послышался разговор на чужом языке, но понятный Довлету.
— Как бы мы его не убили,— сказал голос над Довлетом.
— Нам он нужен живым, а не его труп,— ответил голос в стороне^
«На каком языке они говорят? И почему я его понимаю?»— приходя в себя, подумал Довлет. И тут же вспомнил, что этому языку учила его бабушка Гюльпери. Значит, схватившие его люди — ее соплеменники-иранцы...
В это время Довлета вынули из мешка, посадили на коня верхом позади одного из всадников, привязали к его спине,— и они вновь пустились вскачь...
Немного отдышавшись и окончательно придя в себя, Довлет стал оглядываться. Скакали лошади по тропе, что вилась в горном ущелье. В отряде, захватившем его, было семь всадников. Айши он нигде не увидел и обрадовался. «Может, они захватили только меня, а сестру не тронули»,— подумал мальчик...
Прохладный встречный ветерок приятно ласкал лицо. Горы вокруг были загадочны и суровы. Ими можно бы залюбоваться, если бы не угнетали тревожные мысли. Зачем его схватили эти люди? Куда его везут?..
Довлет вдруг увидел мешки, которые были подвязаны под хвостами всех лошадей. Что бы это могло значить? Ведь эти мешки, наверное, очень досаждают скачущим животным...
Один из мешков у лошади, которая неслась впереди, вдруг оборвался и упал под копыта коню, на котором везли Довлета. Всадник, к которому был привязан мальчик, пронзительно закричал. Отряд остановился. И разбойники, развернув лошадей, поехали назад.
Из валявшегося на земле мешка высыпались конские кизяки. Человек, от чьей лошади отвязался мешок, соскочил на землю и стал быстро подбирать вывалившиеся из мешка «сокровища», запихивать их обратно. Соскочил с коня и ехавший все время впереди предводитель разбойников. Тщательно осмотрел то место, где валялся злополучный мешок. Удостоверившись, что с земли собран весь конский навоз до крошки, предводитель разбойников вновь вскочил на своего коня. Провинившийся бандит вновь подвязывал мешок под хвост коню. Предводитель злобно стегнул его плеткой, и они вновь поскакали...
Для Довлета больше не было загадкой то, зачем разбойники подвязали своим лошадям мешки под хвостами,— конкий помет мог указать дорогу погоне. По нему же можно было определить и число промчавшихся всадников, и время, когда они проехали. Довлет припомнил, как обо всем этом ему рассказывал его дедушка Аташир...
Довлету уже давно казалось знакомым свирепое лицо предводителя бандитов. А когда мальчик услышал его имя, произнесенное обратившимся к предводителю человеком, он наконец вспомнил, где этого предводителя видел. Аббас-Кули-хан приезжал к Ораз-хану посланцем иранского принца. Только тогда лицо его не было свирепым. Он приветливо и шутливо разговаривал со многими детьми у юрты Ораз-хана. Даже угощал их конфетами и расспрашивал, кто чей сын...
Но кто же тогда он сам, если из-за него был вынужден превратиться в разбойника высокого ранга иранский вельможа?..
И сам себе мальчик ответил мысленно: он Довлет, сын сердара Сердара! Не в имени отца было дело, а в положении, какое он занимал среди своего народа...
И тут Довлет испытал жгучий стыд. Раздумывая о своем грядущем совсем недавно, он даже и не вспомнил, что сын сердара обязан стать воином...
Мальчик вспомнил, как Аббас-Кули-хан подозвал его к себе, когда он играл около юрты Ораз-хана. Тогда этот человек не был похож на разбойника, а, совсем наоборот, показался серьезным и порядочным. Приветливо улыбнувшись, Аббас-Кули-хан попросил назвать свое имя. А когда мальчик назвал себя, то посол иранского принца Солтан-Мурада несколько раз повторил: «Довлет, Довлет...— И добавил: — Красивое у тебя имя...» А теперь он скачет во главе шайки свирепых бандитов и увозит его неизвестно куда. «Чего же он хочет добиться от отца, захватив его сына?»—задался внезапным вопросом Довлет...
Плененный мальчик вспомнил свой дом. Никто там еще не знает, что с ним случилось. Но когда-то же мама узнает. Не себя, связанного и увозимого в неизвестность насильниками, а свою мать вдруг остро пожалел Довлет, он перепугался, представив момент, когда до Аннабахт дойдет известие о пропаже сына...
Если бы не эти свирепые бандиты, они бы с Айшой сейчас уже подгоняли ягнят к стану. Бабушка Гюльпери поставила бы перед ним холодную сметану и, ласково погладив по голове, сказала бы: «Бери, поешь, внучок, холодненького». Сама бабушка присела бы рядом и, может быть, стала бы рассказывать разные истории о своем народе и о нападающих на него разбойниках, афганцах и туркменах... А может, она стала бы рассказывать ему о том, как прекрасны ее родные места, какие там встречаются тенистые ущелья среди зеленых гор, горные реки с прохладной водой, окутанные голубой дымкой огромные скалы... Подобные рассказы бабушки Гюльпери всегда рождали в душе мальчика страстное желание путешествовать...
И вот он теперь путешествует... И не разбойники-туркмены напали на иранцев, а разбойники-иранцы захватили в плен туркменского мальчишку... Сложен и непостижим этот сотворенный аллахом огромный мир...
Конь Аббас-Кули-хана вдруг остановился и, расставив задние ноги, стал мочиться. О, оказывается и тут бандиты загодя придумали средство. После того как животное исполнило естественную потребность, двое бандитов спрыгнули с лошадей, нагребли в торбы придорожной пыли и мелких камней, поспешно засыпали образовавшуюся под конем лужицу...
Бандиты продолжали удаляться от родных мест Довлета с прежней поспешностью. И чем дальше продвигались они к югу, тем выше становились горы. Местами встречались гладкие скалы. В небе стали пролетать дикие голуби и горные куропатки — кеклики...
Неожиданно один из разбойников, вытянув вперед руку с зажатой нагайкой, прокричал: «Берзенги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Довлета подхватили сильные руки, бросили на что-то жесткое, его начало трясти и подбрасывать, громкий топот копыт поглотил все другие звуки...
Неудобное положение поперек седла, тряска и духота, а всадник, прижимающий мальчика к крупу коня, все скачет и скачет...
Мешок из толстой верблюжьей шерсти, очень трудно дышать, тело испытывает острую боль, будто Довлета толкут в какой-то большой ступе...
В сознании мальчика нет других мыслей, кроме бесконечно повторяющейся мольбы: «Ангел-хранитель Хизыр Ата, спаси меня!..»
Долго ли, коротко ли длилась эта скачка, мальчик не мог бы сказать, он уже начинал впадать в забытье. Но вот он почувствовал, что конь остановился. Послышался разговор на чужом языке, но понятный Довлету.
— Как бы мы его не убили,— сказал голос над Довлетом.
— Нам он нужен живым, а не его труп,— ответил голос в стороне^
«На каком языке они говорят? И почему я его понимаю?»— приходя в себя, подумал Довлет. И тут же вспомнил, что этому языку учила его бабушка Гюльпери. Значит, схватившие его люди — ее соплеменники-иранцы...
В это время Довлета вынули из мешка, посадили на коня верхом позади одного из всадников, привязали к его спине,— и они вновь пустились вскачь...
Немного отдышавшись и окончательно придя в себя, Довлет стал оглядываться. Скакали лошади по тропе, что вилась в горном ущелье. В отряде, захватившем его, было семь всадников. Айши он нигде не увидел и обрадовался. «Может, они захватили только меня, а сестру не тронули»,— подумал мальчик...
Прохладный встречный ветерок приятно ласкал лицо. Горы вокруг были загадочны и суровы. Ими можно бы залюбоваться, если бы не угнетали тревожные мысли. Зачем его схватили эти люди? Куда его везут?..
Довлет вдруг увидел мешки, которые были подвязаны под хвостами всех лошадей. Что бы это могло значить? Ведь эти мешки, наверное, очень досаждают скачущим животным...
Один из мешков у лошади, которая неслась впереди, вдруг оборвался и упал под копыта коню, на котором везли Довлета. Всадник, к которому был привязан мальчик, пронзительно закричал. Отряд остановился. И разбойники, развернув лошадей, поехали назад.
Из валявшегося на земле мешка высыпались конские кизяки. Человек, от чьей лошади отвязался мешок, соскочил на землю и стал быстро подбирать вывалившиеся из мешка «сокровища», запихивать их обратно. Соскочил с коня и ехавший все время впереди предводитель разбойников. Тщательно осмотрел то место, где валялся злополучный мешок. Удостоверившись, что с земли собран весь конский навоз до крошки, предводитель разбойников вновь вскочил на своего коня. Провинившийся бандит вновь подвязывал мешок под хвост коню. Предводитель злобно стегнул его плеткой, и они вновь поскакали...
Для Довлета больше не было загадкой то, зачем разбойники подвязали своим лошадям мешки под хвостами,— конкий помет мог указать дорогу погоне. По нему же можно было определить и число промчавшихся всадников, и время, когда они проехали. Довлет припомнил, как обо всем этом ему рассказывал его дедушка Аташир...
Довлету уже давно казалось знакомым свирепое лицо предводителя бандитов. А когда мальчик услышал его имя, произнесенное обратившимся к предводителю человеком, он наконец вспомнил, где этого предводителя видел. Аббас-Кули-хан приезжал к Ораз-хану посланцем иранского принца. Только тогда лицо его не было свирепым. Он приветливо и шутливо разговаривал со многими детьми у юрты Ораз-хана. Даже угощал их конфетами и расспрашивал, кто чей сын...
Но кто же тогда он сам, если из-за него был вынужден превратиться в разбойника высокого ранга иранский вельможа?..
И сам себе мальчик ответил мысленно: он Довлет, сын сердара Сердара! Не в имени отца было дело, а в положении, какое он занимал среди своего народа...
И тут Довлет испытал жгучий стыд. Раздумывая о своем грядущем совсем недавно, он даже и не вспомнил, что сын сердара обязан стать воином...
Мальчик вспомнил, как Аббас-Кули-хан подозвал его к себе, когда он играл около юрты Ораз-хана. Тогда этот человек не был похож на разбойника, а, совсем наоборот, показался серьезным и порядочным. Приветливо улыбнувшись, Аббас-Кули-хан попросил назвать свое имя. А когда мальчик назвал себя, то посол иранского принца Солтан-Мурада несколько раз повторил: «Довлет, Довлет...— И добавил: — Красивое у тебя имя...» А теперь он скачет во главе шайки свирепых бандитов и увозит его неизвестно куда. «Чего же он хочет добиться от отца, захватив его сына?»—задался внезапным вопросом Довлет...
Плененный мальчик вспомнил свой дом. Никто там еще не знает, что с ним случилось. Но когда-то же мама узнает. Не себя, связанного и увозимого в неизвестность насильниками, а свою мать вдруг остро пожалел Довлет, он перепугался, представив момент, когда до Аннабахт дойдет известие о пропаже сына...
Если бы не эти свирепые бандиты, они бы с Айшой сейчас уже подгоняли ягнят к стану. Бабушка Гюльпери поставила бы перед ним холодную сметану и, ласково погладив по голове, сказала бы: «Бери, поешь, внучок, холодненького». Сама бабушка присела бы рядом и, может быть, стала бы рассказывать разные истории о своем народе и о нападающих на него разбойниках, афганцах и туркменах... А может, она стала бы рассказывать ему о том, как прекрасны ее родные места, какие там встречаются тенистые ущелья среди зеленых гор, горные реки с прохладной водой, окутанные голубой дымкой огромные скалы... Подобные рассказы бабушки Гюльпери всегда рождали в душе мальчика страстное желание путешествовать...
И вот он теперь путешествует... И не разбойники-туркмены напали на иранцев, а разбойники-иранцы захватили в плен туркменского мальчишку... Сложен и непостижим этот сотворенный аллахом огромный мир...
Конь Аббас-Кули-хана вдруг остановился и, расставив задние ноги, стал мочиться. О, оказывается и тут бандиты загодя придумали средство. После того как животное исполнило естественную потребность, двое бандитов спрыгнули с лошадей, нагребли в торбы придорожной пыли и мелких камней, поспешно засыпали образовавшуюся под конем лужицу...
Бандиты продолжали удаляться от родных мест Довлета с прежней поспешностью. И чем дальше продвигались они к югу, тем выше становились горы. Местами встречались гладкие скалы. В небе стали пролетать дикие голуби и горные куропатки — кеклики...
Неожиданно один из разбойников, вытянув вперед руку с зажатой нагайкой, прокричал: «Берзенги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111