Старик упал с пробитым черепом на камни мостовой.
К счастью, молодой барон не был безоружен. У него оказалась трость со скрытым в ней стилетом, которую он обычно носил с собой. И к счастью, он настолько сохранил присутствие духа, что смог подумать о самозащите. Когда убийца хотел нанести ему новый сокрушающий удар по голове, барон ловко отпарировал его тростью. К тому же на помощь молодому помещику пришел случай. Размахнувшись для третьего удара, злоумышленник вдруг споткнулся — возможно, он был не вполне трезвым,— удар пришелся мимо цели, и тут-то барон Ризеиталь успел быстро вытащить из своей трости длинный стилет и вонзить его грабителю в грудь. Негодяй зашатался, упал на колени, но быстро поднялся и нетвердым шагом пустился прочь. Барон стал громко звать на помощь...
Все это произошло в течение какой-нибудь одной минуты перед подъездом дома Ризенталя, при тусклом свете уличного фонаря.
Преследовать злоумышленника барон Готхард не стал — он не хотел оставлять тяжело раненного отца, лежавшего на земле без признаков жизни. Молодой барон взывал о помощи, в то же время стараясь как-то помочь несчастному старому господину. «Но это ведь всем известное явление,— писал, между прочим, «Еженедельник»,— ночных сторожей никогда не оказывается там, где они больше всего нужны. Ночные сторожа — это люди, которые получают жалованье за то, что спят также и днем». Преступник успел бежать, прежде чем его стали по-настоящему разыскивать и преследовать. Судя по луже крови, найденной на месте происшествия, и по кровавому следу, тянувшемуся вдоль улицы, злоумышленник был ранен тяжело. Но он все же нашел в себе силы скрыться. Насколько можно было разглядеть при свете ручных фонарей, принесенных сторожами, кровавый след вел до лестницы Люхике-ялг. К сожалению, ночью пошел сильный дождь п к утру почти все смыл, так что нельзя было установить, в какую сторону бежал преступник. Его лицо бароны Ризенталь также не смогли разглядеть в темноте,
Но все же есть надежда, что нашей усердной полиции вскоре удастся задержать наглого убийцу. Выяснено, что и в дом барона на Вышгороде и в Акциенклуб, где господа часто проводили время, являлись в последние дни — да и раньше — какие-то неизвестные люди и под разными предлогами расспрашивали о молодом бароне. В тот вечер, когда было совершено преступление, часа за два до него, к швейцару Акциенклуба пришел какой-то плохо одетый человек и спросил, здесь ли барон Готхард Ризеиталь; узнав, что господа ужинают, неизвестный поблагодарил и ушел, заметив вскользь, что завтра собирается пойти к владельцу поместья Р. просить работы. Ло в течение последних трех дней этот проситель к барону не являлся. Швейцар клуба и дворник из дома Ризенталя считают, что легко смогут узнать в лицо этого человека или, вернее, этих людей — их ведь, по-видимому, несколько.
«Как только барон Ризеиталь с помощью сторожей и слуг перенес отца в дом,— сообщала далее газета,— к раненому барону были вызваны лучшие врачи города. К сожалению, состояние престарелого барона если не безнадежное, то все же крайне тяжелое. Удар, нанесенный ему убийцей, несомненно мог бы оказаться смертельным, если бы сила его не была смягчена фетровой шляпой. У господина барона пробита черепная кость, к счастью не сильно и не в очень опасном месте. Четыре самых опытных врача ежедневно посещают его и по очереди дежурят у его постели; в то же время из Тарту по телеграфу вызваны к высокочтимому больному два профессора медицины, которые в настоящее время, вероятно, уже прибыли в Таллин».
Вслед за этим сообщением в газете была помещена статья, написанная в духе некролога и горячо восхвалявшая барона Адальберта Ризенталя — «достойную глубокого сочувствия жертву наглого и гнусного злодейства». В этой статье превозносилась неутомимая самоотверженная деятельность барона в земском самоуправлении и на многочисленных почетных должностях, его прямота, благородство, возвышенный образ мыслей, проявлявшиеся в общении с людьми своего круга, его отеческая доброта и заботливость по отношению к простолюдинам, особенно к своим слугам и крестьянам. Барона восхваляли как примерного отца, верного мужа, надежного друга. Невозместимую утрату понесло бы общество и отечество, если бы всемогущий призвал к себе этого благочестивого, безупречно чистого нравственно, сильного духом гражданина нашего государства и благороднейшего друга человечества...
Молодой Ризенталь, которого словно чу.цо господне спасло от убийственного оружия дерзкого злоумышленника, также упоминался в статье в самых лестных выражениях. И как человек и как общественный деятель он в своих добродетелях нисколько не уступает отцу. Уже сейчас, в годы цветущей молодости, барон Готхард Ризенталь широко известен и всеми уважаем как энергичный земледелец и великодушный друг народа. Божья десница сохранила ему жизнь на радость его любящей семье, молодой счастливой супруге, его преданным крестьянам, и за это мы должны неустанно благодарить отца небесного...
В конце автор статьи, возвращаясь снова к гнусному преступнику, с глубоким прискорбием указывал, как беспрерывно падает моральный уровень простого народа, как развиваются в нем леность, грубость, тяга к насилию, склонность ко всевозможным преступлениям. Парод употребляет во зло дарованную ему свободу, забывает бога, перестает почитать начальников своих. Описываемое происшествие — увы! — также является ярким свидетельством того, что народ еще не созрел для свободы; вместе с тем этот случай показывает, что национальный характер эстонца отнюдь не относится к числу наилучших.
И так далее, в том же роде.
Не прошло и недели, как Лютерова газета, «воздавая от всего сердца благодарение богу», сообщала читателям отрадную весть о том, что барон Адальберт фон Ризенталь, по единодушному заключению врачей, находится вне опасности. Через несколько недель престарелый страдалец, вероятно, сможет с радостью вернуться в среду здоровых людей...
О преступнике газета ничего сообщить не могла.
А он в это время лечился без врачей и профессоров. У пего не было денег, чтобы позвать доктора, да он и не осмеливался это сделать.
Он должен был благодарить судьбу, что полиция дала ему возможность несколько дней болеть спокойно.
Когда в ту роковую ночь Матиас Лутц, зажимая рапу рукой, чтобы предательская кровь так сильно не капана на землю, чуть ли не ползком добрался домой, у него хватило силы только запереть за собой входную дверь, и открыть дверь в квартиру. Потом он, крикнув: «Лена, вытри кровь на полу в прихожей, не то полиция нагрянет!» — упал без сознания у ее ног.
Когда он снова открыл глаза, уже светало. Он лежал на постели в одном белье, рана его была перевязана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
К счастью, молодой барон не был безоружен. У него оказалась трость со скрытым в ней стилетом, которую он обычно носил с собой. И к счастью, он настолько сохранил присутствие духа, что смог подумать о самозащите. Когда убийца хотел нанести ему новый сокрушающий удар по голове, барон ловко отпарировал его тростью. К тому же на помощь молодому помещику пришел случай. Размахнувшись для третьего удара, злоумышленник вдруг споткнулся — возможно, он был не вполне трезвым,— удар пришелся мимо цели, и тут-то барон Ризеиталь успел быстро вытащить из своей трости длинный стилет и вонзить его грабителю в грудь. Негодяй зашатался, упал на колени, но быстро поднялся и нетвердым шагом пустился прочь. Барон стал громко звать на помощь...
Все это произошло в течение какой-нибудь одной минуты перед подъездом дома Ризенталя, при тусклом свете уличного фонаря.
Преследовать злоумышленника барон Готхард не стал — он не хотел оставлять тяжело раненного отца, лежавшего на земле без признаков жизни. Молодой барон взывал о помощи, в то же время стараясь как-то помочь несчастному старому господину. «Но это ведь всем известное явление,— писал, между прочим, «Еженедельник»,— ночных сторожей никогда не оказывается там, где они больше всего нужны. Ночные сторожа — это люди, которые получают жалованье за то, что спят также и днем». Преступник успел бежать, прежде чем его стали по-настоящему разыскивать и преследовать. Судя по луже крови, найденной на месте происшествия, и по кровавому следу, тянувшемуся вдоль улицы, злоумышленник был ранен тяжело. Но он все же нашел в себе силы скрыться. Насколько можно было разглядеть при свете ручных фонарей, принесенных сторожами, кровавый след вел до лестницы Люхике-ялг. К сожалению, ночью пошел сильный дождь п к утру почти все смыл, так что нельзя было установить, в какую сторону бежал преступник. Его лицо бароны Ризенталь также не смогли разглядеть в темноте,
Но все же есть надежда, что нашей усердной полиции вскоре удастся задержать наглого убийцу. Выяснено, что и в дом барона на Вышгороде и в Акциенклуб, где господа часто проводили время, являлись в последние дни — да и раньше — какие-то неизвестные люди и под разными предлогами расспрашивали о молодом бароне. В тот вечер, когда было совершено преступление, часа за два до него, к швейцару Акциенклуба пришел какой-то плохо одетый человек и спросил, здесь ли барон Готхард Ризеиталь; узнав, что господа ужинают, неизвестный поблагодарил и ушел, заметив вскользь, что завтра собирается пойти к владельцу поместья Р. просить работы. Ло в течение последних трех дней этот проситель к барону не являлся. Швейцар клуба и дворник из дома Ризенталя считают, что легко смогут узнать в лицо этого человека или, вернее, этих людей — их ведь, по-видимому, несколько.
«Как только барон Ризеиталь с помощью сторожей и слуг перенес отца в дом,— сообщала далее газета,— к раненому барону были вызваны лучшие врачи города. К сожалению, состояние престарелого барона если не безнадежное, то все же крайне тяжелое. Удар, нанесенный ему убийцей, несомненно мог бы оказаться смертельным, если бы сила его не была смягчена фетровой шляпой. У господина барона пробита черепная кость, к счастью не сильно и не в очень опасном месте. Четыре самых опытных врача ежедневно посещают его и по очереди дежурят у его постели; в то же время из Тарту по телеграфу вызваны к высокочтимому больному два профессора медицины, которые в настоящее время, вероятно, уже прибыли в Таллин».
Вслед за этим сообщением в газете была помещена статья, написанная в духе некролога и горячо восхвалявшая барона Адальберта Ризенталя — «достойную глубокого сочувствия жертву наглого и гнусного злодейства». В этой статье превозносилась неутомимая самоотверженная деятельность барона в земском самоуправлении и на многочисленных почетных должностях, его прямота, благородство, возвышенный образ мыслей, проявлявшиеся в общении с людьми своего круга, его отеческая доброта и заботливость по отношению к простолюдинам, особенно к своим слугам и крестьянам. Барона восхваляли как примерного отца, верного мужа, надежного друга. Невозместимую утрату понесло бы общество и отечество, если бы всемогущий призвал к себе этого благочестивого, безупречно чистого нравственно, сильного духом гражданина нашего государства и благороднейшего друга человечества...
Молодой Ризенталь, которого словно чу.цо господне спасло от убийственного оружия дерзкого злоумышленника, также упоминался в статье в самых лестных выражениях. И как человек и как общественный деятель он в своих добродетелях нисколько не уступает отцу. Уже сейчас, в годы цветущей молодости, барон Готхард Ризенталь широко известен и всеми уважаем как энергичный земледелец и великодушный друг народа. Божья десница сохранила ему жизнь на радость его любящей семье, молодой счастливой супруге, его преданным крестьянам, и за это мы должны неустанно благодарить отца небесного...
В конце автор статьи, возвращаясь снова к гнусному преступнику, с глубоким прискорбием указывал, как беспрерывно падает моральный уровень простого народа, как развиваются в нем леность, грубость, тяга к насилию, склонность ко всевозможным преступлениям. Парод употребляет во зло дарованную ему свободу, забывает бога, перестает почитать начальников своих. Описываемое происшествие — увы! — также является ярким свидетельством того, что народ еще не созрел для свободы; вместе с тем этот случай показывает, что национальный характер эстонца отнюдь не относится к числу наилучших.
И так далее, в том же роде.
Не прошло и недели, как Лютерова газета, «воздавая от всего сердца благодарение богу», сообщала читателям отрадную весть о том, что барон Адальберт фон Ризенталь, по единодушному заключению врачей, находится вне опасности. Через несколько недель престарелый страдалец, вероятно, сможет с радостью вернуться в среду здоровых людей...
О преступнике газета ничего сообщить не могла.
А он в это время лечился без врачей и профессоров. У пего не было денег, чтобы позвать доктора, да он и не осмеливался это сделать.
Он должен был благодарить судьбу, что полиция дала ему возможность несколько дней болеть спокойно.
Когда в ту роковую ночь Матиас Лутц, зажимая рапу рукой, чтобы предательская кровь так сильно не капана на землю, чуть ли не ползком добрался домой, у него хватило силы только запереть за собой входную дверь, и открыть дверь в квартиру. Потом он, крикнув: «Лена, вытри кровь на полу в прихожей, не то полиция нагрянет!» — упал без сознания у ее ног.
Когда он снова открыл глаза, уже светало. Он лежал на постели в одном белье, рана его была перевязана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92