Из того, что анияекие хозяева этой книги не читали, а только слышали о ней, можно заключить, как мало знакомили народ с новым законом.
Барона Упгери-Штерпберга просьбы крестьян разозлили. Он ответил коротко: ни закона, ни облегчения отработок они здесь не добьются. Кто недоволен — пусть отправляется в город, к губернатору, искать своих прав. Если губернатор признает их требования справедливыми, то он, барон Унгерн-Штернберг, отменит свой приказ.
Получив такой ответ, хозяева ушли от барона и стали совещаться, что теперь делать — идти по его совету в город или нет. Порешили идти к губернатору, чтобы получить разъяснение нового закона. Это решение было тем более обоснованно, что двое хозяев, Биллем Кянд и Микк Ялакас, рассказали другим, как они недавно, будучи в Таллине, видели книжку с новым законом, немножко ее просмотрели и действительно нашли там параграфы, говорящие об облегчении дополнительных отработок.
Хозяева пришли к такому решению в пятницу. Л в субботу утром появляется в деревне старшина Як Мятлик и, как ни странно, передает строгий приказ: все хозяева-арендаторы, отрабатывающие на мызе дни, должны в воскресенье идти в город, чтобы «принять» новый закон. При этом старшина, по словам некоторых крестьян, якобы даже добавил: кто не выполнит приказа, получит в волости пять ударов розгами и заплатит рубль штрафа.
Отдал ли старшина такой приказ но собст/шяному почину, сам ли повиновался чужому приказу или действовал по определенным указаниям — так и осталось неясным. Известно только, что Як Мятлик ходил в старшинах уже третий год, был верным и покорным помещичьим холопом, а следовательно, господам угоден. Можно только догадываться, кому и зачем было желательно, чтобы все хозяева усадеб отправились в город.
В воскресенье утром люди тронулись в путь.
О намерениях крестьян из Ания узнали песколько хозяев окрестных волостей, а так как их угнетала такая же забота, то и они присоединились к ходокам. Так поступили некоторые муяшчки из Курисоо, в том числе и Як из Конна. Як в воскресенье утром приехал в Ания к своему приятелю, хозяину усадьбы Раудоя Микку Ялакасу, покупать поросенка. Когда Як подъехал, Микк как раз садился у ворот в телегу.
— Ты куда это?
— В город, новый закон принимать... Вы его уже получили?
— Нет. По-старому отрабатываем, как и раньше.
— Едем-ка с нами в город. Наш барон сказал, что губернатор нам все объяснит насчет нового закона. Нам всем велели сегодня ехать к губернатору.
Як вскоре согласился. Ведь и у него рожь вот-вот осыплется, а назавтра всем, и молодым и старым, приказано явиться на мызу — убирать хлеб.
Не успели мужики отъехать от дома, как их обогнал опман, направлявшийся к взморью: там у барона была дача, и он в пятницу, после того как объявил крестьянам свое решение, уехал туда. По-видимому, опман спешил сообщить барону, что мужики двинулись в город.
Приехав в Таллин, мужики прежде всего отправились к начальнику жандармского управления полковнику Грес-серу — спросить совета, где и как можно было бы повидать губернатора; на свой страх они не решились куда-либо явиться. Бедняги чутьем находили людей, которые относились к ним с участием. Полковник Грессер был отзывчивый человек. Биллем Кянд и Микк Ялакас и раньше обращались к нему в затруднительных случаях.
Полковник, седой старик с живыми, умными глазами, направил их в канцелярию губернатора, но предупредил, чтобы они не ходили туда всем скопом или вообще большой гурьбой: это, объяснил он, может дать повод к ошибочному мнению, будто крестьяне пришли демонстративно требовать предполагаемых прав и угрожать начальству. Грессер предложил им избрать из своей среды трех посланцев, которые и явились бы к губернатору.
Так и сделали. Выборные — Биллем Кянд, Антс Каск и Юри Агураюя — тотчас же отправились на Вышгород, с ними и старшина Як Мятлик.
Посланцы долго не возвращались. Хозяева стали было уже расходиться, кое-кто собрался ехать домой, как вдруг прибегает с Вышгорода староста Мятлик и приносит такой приказ: всем анияеким арендаторам, прибывшим в город, тотчас же явиться в замок — слушать чтение нового закона. О том, что выборные взяты под стражу, сей добродетельный муж, выполняя наказ начальства, не обмолвился ни единым словом.
А на Вышгороде, в замке, дело обстояло вот как.
Губернатора Иоганна фон Грюневальда дома не оказалось. О том, где он был, сведения расходятся. Одни говорят, что он находился на острове Вормси, где после появления нового закона тоже возникли волнения среди крестьян; другие утверждают, будто он был в отпуске, а третьи толкуют даже о том, что господин Грюневальд, хотя и был в Таллине, не захотел вести это дело,— он был по натуре человек вялый и мягкий и потому решил остаться в стороне. Как бы там ни было, губернатора в этом деле заменял вице-губернатор Розен. Он принял выборных от крестьян и спросил их, одни ли они приехали в город, или здесь находится еще кто-нибудь из хозяев. Посланцы ответили, что по совету господина барона все анияекие хозяева усадеб прибыли в Таллин. Тогда вице-губернатор приказал старшине вызвать всех мужиков на Вышгород — здесь, мол, им разъяснят новый закон. Выборных же — трех человек — оставили в замке под стражей.
Но вице-губернатор барон Розен слишком плохо говорил по-эстонски, чтобы толком обсудить с крестьянами их дело, а среди членов губернского правления тоже не оказалось никого, кто владел бы этим языком. И тут случилось так, что бывший советник правления господин фон Швебс, недавно назначенный в Ригу на должность судьи, еще не успел выехать к новому месту службы. Этот человек бегло говорил по-эстонски и был хорошо знаком с сельскими условиями. Советнику фон Швебсу как единственному подходящему лицу в данном случае и поручили руководить разбирательством дела крестьян из Аиия. Он должен был тем лучше справиться со своей задачей, что отличался суровостью, жестокостью, самоуверенностью и служебным рвением. Среди чиновников его знали как заносчивого и властолюбивого карьериста.
И человек этот действительно блестяще, с точки зрения помещиков, выполнил свою задачу.
Мужики, получив от старшины приказ — всем явиться на Вышгород, живо разыскали земляков и отправились к замку. Крестьяне, побывавшие у полковника Грессера, рассказывали, что полковник под конец сказал им так: «Если вам придется туго, пришлите кого-нибудь ко мне с весточкой». Добряк и не подозревал, что этим людям вскоре придется так туго, что они не смогут даже послать кого-нибудь за помощью.
На Вышгороде крестьян оставили во дворе замка; здесь они прождали два часа. Затем их вызвали в канцелярию губернатора, перед дверью которой стоял солдат с ружьем. Когда все вошли, дверь заперли на ключ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Барона Упгери-Штерпберга просьбы крестьян разозлили. Он ответил коротко: ни закона, ни облегчения отработок они здесь не добьются. Кто недоволен — пусть отправляется в город, к губернатору, искать своих прав. Если губернатор признает их требования справедливыми, то он, барон Унгерн-Штернберг, отменит свой приказ.
Получив такой ответ, хозяева ушли от барона и стали совещаться, что теперь делать — идти по его совету в город или нет. Порешили идти к губернатору, чтобы получить разъяснение нового закона. Это решение было тем более обоснованно, что двое хозяев, Биллем Кянд и Микк Ялакас, рассказали другим, как они недавно, будучи в Таллине, видели книжку с новым законом, немножко ее просмотрели и действительно нашли там параграфы, говорящие об облегчении дополнительных отработок.
Хозяева пришли к такому решению в пятницу. Л в субботу утром появляется в деревне старшина Як Мятлик и, как ни странно, передает строгий приказ: все хозяева-арендаторы, отрабатывающие на мызе дни, должны в воскресенье идти в город, чтобы «принять» новый закон. При этом старшина, по словам некоторых крестьян, якобы даже добавил: кто не выполнит приказа, получит в волости пять ударов розгами и заплатит рубль штрафа.
Отдал ли старшина такой приказ но собст/шяному почину, сам ли повиновался чужому приказу или действовал по определенным указаниям — так и осталось неясным. Известно только, что Як Мятлик ходил в старшинах уже третий год, был верным и покорным помещичьим холопом, а следовательно, господам угоден. Можно только догадываться, кому и зачем было желательно, чтобы все хозяева усадеб отправились в город.
В воскресенье утром люди тронулись в путь.
О намерениях крестьян из Ания узнали песколько хозяев окрестных волостей, а так как их угнетала такая же забота, то и они присоединились к ходокам. Так поступили некоторые муяшчки из Курисоо, в том числе и Як из Конна. Як в воскресенье утром приехал в Ания к своему приятелю, хозяину усадьбы Раудоя Микку Ялакасу, покупать поросенка. Когда Як подъехал, Микк как раз садился у ворот в телегу.
— Ты куда это?
— В город, новый закон принимать... Вы его уже получили?
— Нет. По-старому отрабатываем, как и раньше.
— Едем-ка с нами в город. Наш барон сказал, что губернатор нам все объяснит насчет нового закона. Нам всем велели сегодня ехать к губернатору.
Як вскоре согласился. Ведь и у него рожь вот-вот осыплется, а назавтра всем, и молодым и старым, приказано явиться на мызу — убирать хлеб.
Не успели мужики отъехать от дома, как их обогнал опман, направлявшийся к взморью: там у барона была дача, и он в пятницу, после того как объявил крестьянам свое решение, уехал туда. По-видимому, опман спешил сообщить барону, что мужики двинулись в город.
Приехав в Таллин, мужики прежде всего отправились к начальнику жандармского управления полковнику Грес-серу — спросить совета, где и как можно было бы повидать губернатора; на свой страх они не решились куда-либо явиться. Бедняги чутьем находили людей, которые относились к ним с участием. Полковник Грессер был отзывчивый человек. Биллем Кянд и Микк Ялакас и раньше обращались к нему в затруднительных случаях.
Полковник, седой старик с живыми, умными глазами, направил их в канцелярию губернатора, но предупредил, чтобы они не ходили туда всем скопом или вообще большой гурьбой: это, объяснил он, может дать повод к ошибочному мнению, будто крестьяне пришли демонстративно требовать предполагаемых прав и угрожать начальству. Грессер предложил им избрать из своей среды трех посланцев, которые и явились бы к губернатору.
Так и сделали. Выборные — Биллем Кянд, Антс Каск и Юри Агураюя — тотчас же отправились на Вышгород, с ними и старшина Як Мятлик.
Посланцы долго не возвращались. Хозяева стали было уже расходиться, кое-кто собрался ехать домой, как вдруг прибегает с Вышгорода староста Мятлик и приносит такой приказ: всем анияеким арендаторам, прибывшим в город, тотчас же явиться в замок — слушать чтение нового закона. О том, что выборные взяты под стражу, сей добродетельный муж, выполняя наказ начальства, не обмолвился ни единым словом.
А на Вышгороде, в замке, дело обстояло вот как.
Губернатора Иоганна фон Грюневальда дома не оказалось. О том, где он был, сведения расходятся. Одни говорят, что он находился на острове Вормси, где после появления нового закона тоже возникли волнения среди крестьян; другие утверждают, будто он был в отпуске, а третьи толкуют даже о том, что господин Грюневальд, хотя и был в Таллине, не захотел вести это дело,— он был по натуре человек вялый и мягкий и потому решил остаться в стороне. Как бы там ни было, губернатора в этом деле заменял вице-губернатор Розен. Он принял выборных от крестьян и спросил их, одни ли они приехали в город, или здесь находится еще кто-нибудь из хозяев. Посланцы ответили, что по совету господина барона все анияекие хозяева усадеб прибыли в Таллин. Тогда вице-губернатор приказал старшине вызвать всех мужиков на Вышгород — здесь, мол, им разъяснят новый закон. Выборных же — трех человек — оставили в замке под стражей.
Но вице-губернатор барон Розен слишком плохо говорил по-эстонски, чтобы толком обсудить с крестьянами их дело, а среди членов губернского правления тоже не оказалось никого, кто владел бы этим языком. И тут случилось так, что бывший советник правления господин фон Швебс, недавно назначенный в Ригу на должность судьи, еще не успел выехать к новому месту службы. Этот человек бегло говорил по-эстонски и был хорошо знаком с сельскими условиями. Советнику фон Швебсу как единственному подходящему лицу в данном случае и поручили руководить разбирательством дела крестьян из Аиия. Он должен был тем лучше справиться со своей задачей, что отличался суровостью, жестокостью, самоуверенностью и служебным рвением. Среди чиновников его знали как заносчивого и властолюбивого карьериста.
И человек этот действительно блестяще, с точки зрения помещиков, выполнил свою задачу.
Мужики, получив от старшины приказ — всем явиться на Вышгород, живо разыскали земляков и отправились к замку. Крестьяне, побывавшие у полковника Грессера, рассказывали, что полковник под конец сказал им так: «Если вам придется туго, пришлите кого-нибудь ко мне с весточкой». Добряк и не подозревал, что этим людям вскоре придется так туго, что они не смогут даже послать кого-нибудь за помощью.
На Вышгороде крестьян оставили во дворе замка; здесь они прождали два часа. Затем их вызвали в канцелярию губернатора, перед дверью которой стоял солдат с ружьем. Когда все вошли, дверь заперли на ключ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92