По просьбе Майта,— а он уже проявил свое дарованье,— в мастерской ему стали поручать самые тонкие резные работы. Здесь он двигался вперед еще быстрее, чем в изучении языка и всякой книжной премудрости. Будучи старшим учеником, он выполнял работы, которые сделали бы честь любому опытному подмастерью. Он неутомимо искал новых моделей и комбинировал их, а иногда придумывал и самостоятельно, что вызывало немалую досаду Оскара Брандта, а мастеру доставляло тем большее удовольствие. Если старший подмастерье часто браковал и отвергал предложения и эскизы деревенского зазнайки, мастер Виттельбах, когда они попадали ему в руки, охотно их использовал, и автор получал заслуженную похвалу. Виттельбах с удовольствием всем заявлял, что опыт, который он проделал, взяв в ученики деревенского мальчика, превзошел все ожидания. Майт блестяще закончил испытательный срок, а теперь и успешное завершение ученичества было не за горами.
Майт уже начал мечтать о своей пробной работе на звание подмастерья. Она должна выйти очень красивой — так с воодушевлением решил молодой честолюбец. И вот на исходе шестого года долгожданное пробное задание было наконец получено. «Достопочтенный столярный цех» обязал Майта изготовить изящный ларец, в котором гармонически сочетались бы все главнейшие мотивы резьбы, применяемые в столярном деле. Задача была не из легких, но как раз это и обрадовало Майта. Теперь он мог наконец показать, чего стоят его смекалка и искусные пальцы л чему он научился за шесть лет. Теперь он умел вырезать и львиные головы, и рыбьи хвосты, и улыбающихся фавнов меж причудливых стеблей и листьев — и все это оказывалось более красивым, стильным, тонким, чем фигурки, украшавшие господский шкаф и стол на Н~ской мызе. В радостном возбуждении, охваченный творческим пылом, приступил Майт к пробной работе.
Между тем добрый мастер не забыл уладить дело, которое Майт совсем упустил из виду. Майт, хотя и был отпущен с помещичьей земли и мог поселиться в городе, но не состоял еще в списках горожан, не был «приписан к городу». А тогдашний ремесленник должен был непременно значиться горожанином, иначе он не мог стать подмастерьем. Занесение в списки стоило немалых денег, а их у Майта не было. Тут мастер Виттельбах по собственному почину пришел ему па помощь п записал его в горожане раньше, чем Майт закончил свою пробную работу. Господин Виттельбах умел ценить усердного и способного работника.
5 МАТИАС ЛУТЦ СТАНОВИТСЯ ПОДМАСТЕРЬЕМ
Прием в подмастерья, как это было в обычае и в более поздние времена, совершался четыре раза в год — к пасхе, к янову дню, к михкелеву дню 1 и к Новому году.
1 22 июня, 29 сентября.
Если была необходимость, цех собирался для приема новых подмастерьев и вне этих сроков; но тогда ученик, по ходатайству которого это делалось, должен был платить особо. Ученик мастера Виттельбаха Матиас Лутц, по его собственной просьбе, был вызван в почтенный цех незадолго до пасхи; он должен был выслушать оценку своей пробной работы и решение о переводе в подмастерья.
Работа его была закончена вовремя. В мастерской она вызвала восхищение, но в той же мере и зависть. Когда ларец был отправлен для осмотра в цех, там сказали, что это скорее пробная работа мастера, чем подмастерья. Майт сам пожелал получить более трудное задание, чем давалось обычно, и мастер Виттельбах охотно поддержал его просьбу. С этой работой, как жастер и предвидел заранее, Майт справился блестяще. Этот бывший деревенский парнишка делает честь своему мастеру перед всем «достославным цехом» — это Виттельбах, весело потирая руки, повторял самому себе, да и других заставлял с ним соглашаться.
Наступил знаменательный день.
Мати надел ставший ему уже немного узким черный костюм, в котором ходил на конфирмацию, белоснежную манишку, подаренную барышней Бертой, смазал маслом свои светлые волосы и обулся в башмаки, начищенные до такого блеска, что хоть глядись в них, как в зеркало. Был у него и сверкающий цилиндр — гордость тогдашних подмастерьев и знак их цехового достоинства; этот причудливый головной убор, который подмастерья называли «трубой», Мати сегодня надел в первый раз.
Когда он в таком виде явился к мамзель Берте,— она просила его зайти к ней перед уходом,— девушка залилась румянцем: такой привлекательный, изящный молодой человек предстал перед нею! Кто бы мог предположить, что крестьянский парень в коротких штанах и постолах, который здесь же, в этой комнате, так горячо умолял взять его в ученики, через шесть лет превратится в настоящего барина! Его сейчас можно было принять за какого-нибудь молодого барона...
Мамзель Берта настолько оторопела, что ей и в голову не пришло похвалить Мати или подтрунить над ним, как обычно. Она еще больше покраснела, когда юноша стал благодарить ее и за манишку, и за все, что барышня сделала для него в годы его ученичества. А когда Мати уходил, девушка проводила его совсем особенным взглядом. В ее глазах что-то искрилось и сияло.
Старшей дочери мастера Мати не мог принести свою благодарность и показаться ей во всем своем блеске — ее уже не было в родительском доме: около двух лет назад она вышла замуж за молодого бондарного мастера, получившего в наследство от отца большую мастерскую.
Затем молодой человек степенным шагом, исполненный сознания собственного достоинства, проследовал в гильдию св. Канута, где вскоре должна была состояться торжественная церемония.
Впервые в жизни осмеливался Мати переступить порог этого дома. Ведь это было священное место, где собирались только мастера, учеников сюда вообще не пускали, а подмастерья проводили досуг в большинстве случаев в своих «клубах». Сословные и цеховые перегородки были в то время — больше трех четвертей века тому назад 1 — непроницаемыми и непреодолимыми.
Мати пришлось ждать, пока ему велят предстать перед «цехом» столярных мастеров. Вместе с ним дожидались перевода в подмастерья еще пять учеников, но они принадлежали к другим профессиям ремесленников.
Вино и закуски, которыми он хотел угостить членов цеха после церемонии, были уже заказаны. Денег ему дал мастер. Те двадцать пять рублей, что Мати уплатил ему как ученик, Виттельбах сегодня утром возвратил ему с солидными процентами.
Наконец Матиаса Лутца вызвали в залу заседаний. В небольшой комнате с высоким потолком, со стен которой торжественно глядели написанные масляными красками портреты прежних старшин гильдии, стоял длинный стол, покрытый зеленым сукном. Вокруг пего в креслах с высокими спинками восседало довольно много господ — постарше и помоложе, толстые и тощие, с густыми шевелюрами и с блестящими лысинами. Эти господа, достопочтенные члены столярного цеха, должны были сегодня вынести Мати свой приговор и решить его судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92