При этих словах по лицу Матиаса словно скользнул яркий луч.
— И ото единственная причина? — спросил он с радостным нетерпением.— Вы еще не знаете, что я порвал со своей невестой?.. Нет, Лена, я свободен, я совсем свободен. Там все давно покончено.
Лена покачала головой.
— Мне трудно этому поверить. Жених с невестой иной раз и поссорятся, но не расстаются же они из-за этого насовсем. Кто из них решится причинить другому горе? Барышня Виттельбах любит вас, господин Лутц, любит всей душой — я это знаю... я сама видела...
— Теперь уже не любит... теперь она меня ненавидит — этого вы видеть не могли,— ответил Матиас.
— И вы думаете, что она счастлива в этой своей ненависти? Она ненавидит вас за то, что вы от нее отказались. Но стоит вам к ней вернуться — и ненависть обратится в любовь... Господин Лутц, я не могу взять на душу такой грех — допустить, чтобы из-за меня человек всю жизнь был несчастен. Это первая причина.
— А вторая? — спросил Матиас, глядя себе под ноги.
— Вторая та, что я и вас не хочу лишать счастья. Я ничего не могу вам принести с собой, решительно ничего. А подумайте, что вы потеряли бы из-за меня? Все свое блестящее будущее! Этот грех % тоже не в силах совершить. Я не смогу вынести тех сожалений, которые потом неизбежно проснутся в вашем сердце. Я буду всю жизнь себя упрекать: смотри, вот что ты наделала! Подумай, кем бы мог стать этот человек, если не женился бы на тебе, если бы ты оказалась достаточно правдивой и благоразумной, чтобы отвергнуть его предложение!.. Человек под влиянием порыва и сам не знает, что делает. Но тем горше ему потом,..
Казалось, девушка говорила сейчас слова, которые дома заучила наизусть,— так плавно они лились, несмотря на все ее волнение. Поэтому они и не производили на Матиаса сильного впечатления, они звучали в его ушах как-то холодно, бесстрастно, неискренно. Или же, может быть, собственные переживания настолько захватили его, что он перестал понимать все остальное и ничто не казалось ему убедительным?
— Сожалеть я пи о чем не буду, этого вам не надо опасаться, душой своей клянусь,— ответил Матиас.— Я никогда ничего не делаю под влиянием порыва; и с Бертой Виттельбах я расстался и с вами стараюсь сблизиться совсем не потоку, что повинуюсь минутному увлечению. Все это плод долгой борьбы и трезвого размышления. Женившись на вас, я был бы во сто крат вознагражден за то, что я теряю, отказываясь от Берты Виттельбах. И если я добровольно иду на такую потерю, то это только показывает, как много я надеюсь выиграть. Вы говорите о счастье всей моей жизни; так знайте же, что счастье это зависит не от девицы Виттельбах,— оно в ваших руках, только в ваших руках. Л вы хотите меня лишить его.
— А счастье Берты Виттельбах? — тихо воскликнула Лена; грудь ее волновалась, губы дрожали, выдавая сильную внутреннюю борьбу.
Матиас Лутц погрузил весла в воду и несколькими сильными гребками снова направил лодку на середину реки.
— Счастье Берты Виттельбах? Неужели вы думаете, что ей может дать счастье человек, который не любит ее?
— Но она его любит.
— Разве вы назовете счастливой женщину, которая, любя мужа, всю жизнь должна мириться с тем, что он ее не терпит, да к тому же еще любит другую? А вам, Лена, это разве казалось бы счастьем?
Девушка ничего не ответила. У Матиаса появилась твердая уверенность в том, что он одержал победу, если только у Лены не окажется никаких других доводов. Он хотел дать ей время подумать, собраться с мыслями, прийти к какому-нибудь решению. Поэтому он и сам умолк и стал быстро грести. Он так разогнал лодку, что вода по обеим ее сторонам запенилась.
Лена молчала. Руки ее снова лежали на руле, широко раскрытые глаза смотрели вдаль каким-то пустым взглядом. Матиасу опять бросилась в глаза ее странная бледность и эта складка горечи и безнадежности у рта.
— Я жду вашего ответа,— сказал он наконец, отирая платком пот с лица.
Лена подняла на него глаза. Ее взгляд выражал страдание, муку и вместе с тем горячую мольбу: «Жестокий, сжалься надо мной, оставь меня!»
Но этот человек не знал жалости, как не знает жалости утопающий, которого вот-вот поглотят волны. Он продолжал спрашивать, он требовал ответа, он упорно бил в одну точку. Ему нужен был такой ответ, которому он мог бы поверить, который он принял бы без спора.
И Матиас наконец услышал его из уст измученной девушки:
— Господин Лутц, я не люблю вас...
Хотя Матиас мог ожидать такого ответа и был готов к нему, все же слова Лены, сказанные почти шепотом, подействовали на него, как внезапный удар молота по голове. Весла выскользнули у него из рук, сильное тело согнулось, взгляд потускневших глаз был устремлен поверх борта лодки, на воду, которая казалась ему покрытой зыбким багровым туманом.
Оба долго молчали. Да если бы девушка и сказала что-нибудь, Матиас едва ли ее услышал бы; он даже не видел и не слышал, как Лена, оставив руль, вдруг пересела на скамью против пего и притронулась к его руке.
— Господин Лутц, простите меня!
Ей пришлось повторить свои слова и крепко сжать руку Матиаса.
Лутц перевел на нее взгляд, словно блуждавший далеко в тумане, кивнул головой и попытался улыбнуться; по это была улыбка умирающего — бледная, усталая.
И вдруг шею его охватили трепещущие руки, горячая щека коснулась его щеки, к груди его прижалась нежная грудь, волнуемая глубокими вздохами, и он услышал рыдания и слова, вырывавшиеся у девушки:
— Это все неправда... все, что я говорила... я и сама этому не верила... Неужели я не могу тебя... тебя одного...
Голос перешел в шепот, слов уже нельзя было разобрать, да едва ли и сама Лена их понимала. Матиас почувствовал, как на его руки упали крупные горячие слезы. Эти слезы и жаркое дыхание, коснувшееся его лица, заставили его очнуться. У него вырвалось восклицание -= скорее крик испуга, чем радости,— потом он обхватил обеими руками эту головку, это сокровище, только что ему дарованное, прижал ее к груди, к своей щеке и прошептал, улыбаясь от счастья, точно спасенный от гибели утопающий:
— Так и должно быть, Лена, так хорошо...
Их лодку тихо несло кормой назад вниз по течению, пока она не остановилась в изгибе реки, между берегом и деревом, упавшим в воду. Отсюда лодка как бы попыталась сама высвободиться — нос ее стал поворачиваться к середине реки. Но уплыть ей не удалось. Чья-то сильная рука, протянувшаяся с берега, ухватилась за борт и чуть ли по вытащила суденышко па песок.
— Кто же так плавает по реке! Или вы думаете — мне очень приятно выуживать вас потом из холодной воды! Сейчас же поднимите весла, не то их унесет!
Чей-то громкий голос произнес эти слова так сурово и повелительно, что молодые люди, вздрогнув, отшатнулись друг от друга и испуганно огляделись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92