— Долгий разговор,— сказал Лаэс,— этого в двух словах не расскажешь.
— И я так полагаю. Кое-что и здесь слышно про ваше корабельное дело. Вот, Альма, сходи к «Нечаянной радости» за полуштофом, разговор пойдет легче,— сказал Прийду, сунув в руку дочке деньги на водку.
В маленькой комнатке о двух окнах не было, конечно, никакой роскоши. Когда гости и хозяева уселись за стол, удлиненный с помощью сундука, едва осталось свободное место, чтобы повернуться у двери. Большой выпивки тоже не устраивали, ни у кого ведь не было ни лишних денег, ни особого желания. Выпили все же по две стопки ради встречи, и Лаэс сразу перевел речь на два последних собрания нового судового товарищества — Пеэтер и Прийду тоже участвовали в предприятии пятидесятирублевыми паями и хотели узнать, что будет с их деньгами и с общим делом жителей родного прихода.
— Я бы и сам приехал на собрание, не пожалел бы и дорожных расходов, да как уйдешь с работы,— заметил Прийду.
— В том-то и дело, что часть мелких пайщиков и тех, кто строил «Каугатому», отсутствовали: кто в Таллине,
кто в далекой Австралии или в Канаде, а некоторые уже в Маньчжурии читают японские законы. Как ты защитишь права бедного народа, если самих мужиков нет на месте,— сетовал Лаэс, расстегивая пуговицы пиджака; после холода палубы жара в маленькой комнатушке и водка уже распаривали до костей.
— Вряд ли это помогло бы, если бы и все мужики собрались. Письмо пришло от начальства, из Таллина или даже из Петербурга, что, мол, с таким уставом товарищество — дело незаконное, разогнать надо,— рассуждал Биллем.
— В чем же именно винят устав?— спросил Прийду.
— Ни в чем другом, как все в том же — что в нашем каугатомаском товариществе голоса считают не по внесенным мужиками деньгам, а по числу самих мужиков. Это дело считают социализмом,— объяснял Лаэс.
— Да, наш устав заклеймили прямо социализмом,— подтвердил и Биллем.
Пеэтер и Прийду переглянулись.
— А почему социализмом?— спросил земляков старший мастер-модельщик.
— А мы почем знаем?— ответил Лаэс.— Вы, городские люди, слышите все, читаете, вы и знать должны больше по этой части.
— Но и вы там не в мешке живете, а даете себя запугать. Матис из года в год получает газету, Сандер даже статьи писал в «Уус аэг»,— сказал Прийду.
— Кто сказал, что даем запугать? Раз уже то, что мужиков считают не по кошельку, а по числу — социализм, то мы все выступаем за это. Но был приказ перейти на новый устав, и все тут,— объяснил Биллем, о котором действительно не подумаешь, чтобы он легко поддался страху.
Но Пеэтер все же остался недоволен его рассказом.
— Значит, все по приказу голосовали против старого устава и по приказу подняли руки за новый, казенный устав?
— Ну нет, лишний раз мы рук не поднимали. В сретенье на общем собрании мы решали по старому своему уставу: как человек, так и голос. Решили и впредь оставаться при этом.
— Единодушно?—спросил Пеэтер, пристально глядя на Длинного Виллема.
— Да, единодушно,— подтвердил Биллем, став с{)азу серьезным, потому что ему показалось, что Пеэтер усомнился в его словах.
В комнатушке, где теперь вместе с детьми и гостями теснилось за столом десять душ, вдруг наступила тишина. Она упала так внезапно и длилась так долго, что маленький Реэдик даже спросил:
— Папа, почему дяди больше не разговаривают?
Старшие дети фыркнули, у мужчин же, которые в другом случае, быть может, тоже рассмеялись бы, легкая усмешка лишь на миг тронула сурово сжатые губы — их лица стали сразу же вновь серьезными.
— У дядей заботы, сыночек. В далекой земле идет злая война, людям велят убивать друг друга, здесь тоже есть плохие люди, которые хотят другим зла,— сказал мастер- модельщик маленькому Реэдику и повернулся к Лаэсу: — И как кончилось дело?
— Разве Саар не прислал письма?
— До сих пор почта ничего не приносила. Цензор шарит во всех письмах на почте, это отнимает время.
— Ну да, значит, как закончилось? Правление получило прямо из Петербурга новое строгое предупреждение, что если мы еще будем упорствовать с переходом на новый, предложенный государством устав, то наше товарищество прикроют, а членам-пайщикам придется ответить перед законом.
— Да, да! Строго ответить!— подтвердил Биллем.
— Тогда вы и перешли на новый устав?— спросил Пеэтер.
— Перехода никакого не было, а сопротивляться дальше тоже не смогли. Кто же захочет из-за такого дела потерять свои гроши и труд?— оправдывался Биллем, мрачно уставившись в стакан с водкой.
— Разве так никто и не возразил ничего?— снова кольнул вопросом Пеэтер.
Но Биллем продолжал угрюмо глядеть в свой стакан, и Лаэс продолжал разговор:
— А откуда бы им взяться, возражающим? Многие мужики пошли под жеребьевку, гляди, даже Кусти из Лайакиви взяли в солдаты. Матис, конечно, возражал, писарь Саар предложил не решать окончательно и даже пробовал это дело расследовать как следует, но долго ль ты, душа, устоишь против Петербурга! Казенный приказ — чего там еще хорохориться, языки утруждать.
— Ты, Лаэс, тоже ведь выступил там своим громким голосом,— вставил Йоосеп, который понемногу уже свыкался с новой обстановкой и особенно со взглядами четырнадцатилетней Сельмы.
— Ну да, выступал, да не такой громкий у меня голос, чтобы дойти до ушей русского царя и его министров,— ответил Лаэс. И добавил, стараясь говорить потише: — Поэтому Матис, Михкель из Ванаыуэ и другие именно вам, городским, положили на сердце, чтобы уж постарались узнать — неужто ни один совет не поможет нам? Из города ведь пришли эти злые письма, в городе нужно сыскать и лекарство от них.
— Письма пришли из города, но, может, начало свое дело получило все же в деревне?— спросил Пеэтер, который все еще не мог освободиться от своего подозрения.
— Я ведь сразу сказал, что помещичье это дело, баре заварили похлебку, больше некому!— разгорячился вдруг Длинный Биллем.— Кто пришел выгонять нас с Папираху, когда мы еще только строили «Каугатому»? Гиргенсон, зять барона Ренненкампфа. Кто нынче руки от радости потирает, что наше товарищество вот-вот насмарку пойдет? Ренненкампф! Уж мы только-только новую тропу ногами нащупали и выбираться стали из его петли, ну он и стрельнул в Петербург, там ведь все министерства полны немцев, видите, мол, и крестьяне начинают социализм делать...
— Известно, где нет жалоб, там и суда нет. Вряд ли этим министерским господам пришла бы охота без жалобы или без взятки заняться делами такой дальней стороны. Вот и разберись, в одном ли бароне дело? Может, кому другому это еще и больше на руку? Может, корабль случайно заходил в Петербург, ну и заглянули там разок в Управление водных путей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113