..
— Твою корабельную компанию?— презрительно перебил Матис.— Вся твоя компания построена нашими руками. «Каугатома»—это наше детище, нашего общего труда. Приказ волостного комитета таков: завтра к четырем часам «Каугатома» должна быть под парусами и подготовлена к таллинскому рейсу!— Матис повернулся спиной к Тынису, снял с вешалки пальто и начал его надевать.
— Теперь? К зиме? И как, волостное правление ведь не какая-нибудь 8сЬШзаш12,— охала Анете.
— Вы отвечаете за то, чтобы приказ волостного правления был выполнен без промедления! — сказал Матис, шагнув в переднюю и захлопнув за собой дверь. На дворе его встретили пронизывающий ветер, хриплый собачий лай и наступившая тем временем темнота.
Отплевываясь и нашаривая ногами тропинку, он вышел из ворот и направился к лодочной пристани. Но, придя туда и увидев, что волны все яростнее обрушивались на берег, Матис призадумался. Если бы еще кто-нибудь был с ним, он, ни минуты не колеблясь, спустил бы лодку на воду, но пуститься в путь одному в такую непогоду, на ночь глядя, было бы все же безрассудно. Он привалил подпорки к бортам лодки, закрепил якорь за большой камень на берегу, взвалил на спину паруса и зашагал в сторону бобыльского хутора Пагила. Если у пагилаской Анн есть место для Лийзу, найдется и ему где переночевать.
Ранехонько, до рассвета, он уже был у лодки. Вместе с ним вернулась к лодке и Лийзу. В течение ночи Лийзу переговорила обо всем с Анн и хотела вернуться в Каугатома с Матисом, но ветер был встречный и большой силы, так что они смогли спустить лодку на воду только к полудню. Но и после полудня ветер был еще достаточно сильный. Только под укрытием мысков Кякисильма, где волнение было меньше, они смогли немного осмотреться. От берега, от мыса Сийгсяаре, вышла еще одна лодка и взяла курс на «Каугатому», стоявшую на якоре за Папираху. По-видимому, мужики спешили подготовить «Каугатому» к рейсу, несмотря на шторм и на то, что он, Матис, еще не вернулся с Весилоо.
— Тоже поедешь к кораблю?— спросила Лийзу, видя, что их лодка меняет курс.
— Да, вытрави шкот,— сказал Матис, напрягая зрение и стараясь по парусам распознать ту, другую лодку.
В ту же пору кок, нонниский Симму, стоя на палубе «Каугатомы», в свою очередь усердно глазел на приближающиеся лодки в надежде, что ему наконец удастся уехать отсюда. Судно должно было остаться здесь на зимнюю стоянку, команда уже съехала на берег, только капитан торчал еще в своей каюте. Ему, Симму, приходилось готовить старику пищу, поэтому-то он и не смог еще сойти на берег. Да, вчера еще должны были привезти сторожа на зиму, а дудки! — не привезли. Главный хозяин, тенгаский Тынис, этакий котерман, сам заезжал, долго обсуждал что- то в каюте с капитаном и снова укатил. А после его посещения толстопузый, как звали матросы капитана Рооста, кликнул его к себе и снова ввел вахту: шесть часов приходилось стоять Симму и шесть часов самому толстопузому, чтобы никто незаметно не подошел к кораблю. Тревожное время, лучше поостеречься, чем потом век жалеть.
«Сволочи»,— подумал Симму и сплюнул за борт. Старого Гиргенсона вчера в церкви посадили в мешок, это рассказал ему вчера лодочник Тыниса Тиху. Теперь у каждого толстопузого шкура дрожит от страха, как бы и с ним не случилось того же. В ночную вахту Симму из-за сильного ветра только два раза выходил из полубака, все остальное время он проспал. Днем он готовил пищу и от тоски посматривал иногда на берег. Боже мой, другие запихивают там пасторов в мешок и ходят, не снимая шапок, на мызу, а он должен торчать здесь, на борту! Не мудрено, что у кока сердце екнуло от радости, когда он увидел сразу
две лодки, идущие к «Каугатоме»: одна плыла от Весилоо, другая с мыса Сийгсяаре.
Но радость нонниского Симму была непродолжительна, вскоре вылез из своей каюты старик и стал мутным взглядом изучать лодки.
— Знаешь ты их?— спросил он Симму. Капитан Роост был из Пярну, а Симму здешний и уже издали по внешнему виду и парусам узнавал лодки односельчан.
— Похоже, что лодка Михкеля из Ванаыуэ,— сказал Симму про лодку, приближающуюся от мыса Сийгсяаре. А другая лодка, плывшая от Весилоо, была еще слишком далеко.
Капитан вынес бинокль, посмотрел в него сам и заставлял смотреть Симму.
— Ну, узнал?— спросил он.
У Симму было хорошее зрение. В лодке, приближавшейся от мыса Сийгсяаре, он рассмотрел какой-то чан и восьмерых мужчин, из которых он сразу узнал двоих — Михкеля из Ванаыуэ и штурмана «Каугатомы» Танеля Ыйге. Сильный попутный ветер быстро гнал лодку к кораблю, и Симму с помощью бинокля опознал еще волостного писаря Антона Саара, писку-роотсиского Лаэса, ко- киского Длинного Виллема, лагувереского Юхана и молодого абулаского Андреса. Одного по-городскому одетого мужика он не узнал, но, когда лодка подошла совсем близко, и его лицо показалось Симму странно знакомым.
— Приготовьте конец! — закричали из лодки и стали быстро убирать паруса.
Симму бросился за канатом, а капитан недоуменно переминался с ноги на ногу у поручней. Такое количество мужиков, да еще двое из них чужие (он не знал в лицо и волостного писаря) — к добру ли это? Особую тревогу возбуждал большой чан для пресной воды, стоявший посредине лодки.
— Что там случилось?— крикнул он, склонившись над поручнями, и с клокотом прочистил глотку, как делал это всегда, когда хотел придать своим словам больше веса.
— Война идет!— закричал из лодки писку-роотсиский Лаэс.
— Какая еще война? На «Каугатоме» нет никакой войны!— И капитан смерил злым взглядом Симму, который бросил в лодку конец каната. У Рооста тут же мелькнула мысль, что он должен тотчас же, немедля, предпринять что-то решительное, и он, передернув плечами, даже сделал было шаг к коку, но опоздал: один конец каната,
брошенного Симму, был прикреплен к швартовому кнехту «Каугатомы», а второй находился в руках Длинного Виллема, и оттуда капитан его уже не вырвет.
Симму спустил штормтрап, и мужики один за другим вскарабкались на палубу.
— Здравствуй, капитан! — сказал штурман Танель, протягивая руку Роосту.
— Что это значит?— спросил капитан, грозно прочищая горло и нехотя пожимая протянутую руку.
— Тут волостной писарь и племянник капитана Тиху, Пеэтер Тиху (штурман представил их капитану), требуют, чтобы мы немедленно выехали, вот мы и прихватили с собою воду и продукты.
— Каугатомаский волостной комитет и Российская социал-демократическая рабочая партия требуют, чтобы парусник «Каугатома» немедленно вышел в море,— поправил штурмана волостной писарь Саар.
— Все требуют! — воскликнул Длинный Биллем.
— Кто это все?— хмуро спросил капитан.
— Мы все,— сказали мужики и обступили полукругом капитана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Твою корабельную компанию?— презрительно перебил Матис.— Вся твоя компания построена нашими руками. «Каугатома»—это наше детище, нашего общего труда. Приказ волостного комитета таков: завтра к четырем часам «Каугатома» должна быть под парусами и подготовлена к таллинскому рейсу!— Матис повернулся спиной к Тынису, снял с вешалки пальто и начал его надевать.
— Теперь? К зиме? И как, волостное правление ведь не какая-нибудь 8сЬШзаш12,— охала Анете.
— Вы отвечаете за то, чтобы приказ волостного правления был выполнен без промедления! — сказал Матис, шагнув в переднюю и захлопнув за собой дверь. На дворе его встретили пронизывающий ветер, хриплый собачий лай и наступившая тем временем темнота.
Отплевываясь и нашаривая ногами тропинку, он вышел из ворот и направился к лодочной пристани. Но, придя туда и увидев, что волны все яростнее обрушивались на берег, Матис призадумался. Если бы еще кто-нибудь был с ним, он, ни минуты не колеблясь, спустил бы лодку на воду, но пуститься в путь одному в такую непогоду, на ночь глядя, было бы все же безрассудно. Он привалил подпорки к бортам лодки, закрепил якорь за большой камень на берегу, взвалил на спину паруса и зашагал в сторону бобыльского хутора Пагила. Если у пагилаской Анн есть место для Лийзу, найдется и ему где переночевать.
Ранехонько, до рассвета, он уже был у лодки. Вместе с ним вернулась к лодке и Лийзу. В течение ночи Лийзу переговорила обо всем с Анн и хотела вернуться в Каугатома с Матисом, но ветер был встречный и большой силы, так что они смогли спустить лодку на воду только к полудню. Но и после полудня ветер был еще достаточно сильный. Только под укрытием мысков Кякисильма, где волнение было меньше, они смогли немного осмотреться. От берега, от мыса Сийгсяаре, вышла еще одна лодка и взяла курс на «Каугатому», стоявшую на якоре за Папираху. По-видимому, мужики спешили подготовить «Каугатому» к рейсу, несмотря на шторм и на то, что он, Матис, еще не вернулся с Весилоо.
— Тоже поедешь к кораблю?— спросила Лийзу, видя, что их лодка меняет курс.
— Да, вытрави шкот,— сказал Матис, напрягая зрение и стараясь по парусам распознать ту, другую лодку.
В ту же пору кок, нонниский Симму, стоя на палубе «Каугатомы», в свою очередь усердно глазел на приближающиеся лодки в надежде, что ему наконец удастся уехать отсюда. Судно должно было остаться здесь на зимнюю стоянку, команда уже съехала на берег, только капитан торчал еще в своей каюте. Ему, Симму, приходилось готовить старику пищу, поэтому-то он и не смог еще сойти на берег. Да, вчера еще должны были привезти сторожа на зиму, а дудки! — не привезли. Главный хозяин, тенгаский Тынис, этакий котерман, сам заезжал, долго обсуждал что- то в каюте с капитаном и снова укатил. А после его посещения толстопузый, как звали матросы капитана Рооста, кликнул его к себе и снова ввел вахту: шесть часов приходилось стоять Симму и шесть часов самому толстопузому, чтобы никто незаметно не подошел к кораблю. Тревожное время, лучше поостеречься, чем потом век жалеть.
«Сволочи»,— подумал Симму и сплюнул за борт. Старого Гиргенсона вчера в церкви посадили в мешок, это рассказал ему вчера лодочник Тыниса Тиху. Теперь у каждого толстопузого шкура дрожит от страха, как бы и с ним не случилось того же. В ночную вахту Симму из-за сильного ветра только два раза выходил из полубака, все остальное время он проспал. Днем он готовил пищу и от тоски посматривал иногда на берег. Боже мой, другие запихивают там пасторов в мешок и ходят, не снимая шапок, на мызу, а он должен торчать здесь, на борту! Не мудрено, что у кока сердце екнуло от радости, когда он увидел сразу
две лодки, идущие к «Каугатоме»: одна плыла от Весилоо, другая с мыса Сийгсяаре.
Но радость нонниского Симму была непродолжительна, вскоре вылез из своей каюты старик и стал мутным взглядом изучать лодки.
— Знаешь ты их?— спросил он Симму. Капитан Роост был из Пярну, а Симму здешний и уже издали по внешнему виду и парусам узнавал лодки односельчан.
— Похоже, что лодка Михкеля из Ванаыуэ,— сказал Симму про лодку, приближающуюся от мыса Сийгсяаре. А другая лодка, плывшая от Весилоо, была еще слишком далеко.
Капитан вынес бинокль, посмотрел в него сам и заставлял смотреть Симму.
— Ну, узнал?— спросил он.
У Симму было хорошее зрение. В лодке, приближавшейся от мыса Сийгсяаре, он рассмотрел какой-то чан и восьмерых мужчин, из которых он сразу узнал двоих — Михкеля из Ванаыуэ и штурмана «Каугатомы» Танеля Ыйге. Сильный попутный ветер быстро гнал лодку к кораблю, и Симму с помощью бинокля опознал еще волостного писаря Антона Саара, писку-роотсиского Лаэса, ко- киского Длинного Виллема, лагувереского Юхана и молодого абулаского Андреса. Одного по-городскому одетого мужика он не узнал, но, когда лодка подошла совсем близко, и его лицо показалось Симму странно знакомым.
— Приготовьте конец! — закричали из лодки и стали быстро убирать паруса.
Симму бросился за канатом, а капитан недоуменно переминался с ноги на ногу у поручней. Такое количество мужиков, да еще двое из них чужие (он не знал в лицо и волостного писаря) — к добру ли это? Особую тревогу возбуждал большой чан для пресной воды, стоявший посредине лодки.
— Что там случилось?— крикнул он, склонившись над поручнями, и с клокотом прочистил глотку, как делал это всегда, когда хотел придать своим словам больше веса.
— Война идет!— закричал из лодки писку-роотсиский Лаэс.
— Какая еще война? На «Каугатоме» нет никакой войны!— И капитан смерил злым взглядом Симму, который бросил в лодку конец каната. У Рооста тут же мелькнула мысль, что он должен тотчас же, немедля, предпринять что-то решительное, и он, передернув плечами, даже сделал было шаг к коку, но опоздал: один конец каната,
брошенного Симму, был прикреплен к швартовому кнехту «Каугатомы», а второй находился в руках Длинного Виллема, и оттуда капитан его уже не вырвет.
Симму спустил штормтрап, и мужики один за другим вскарабкались на палубу.
— Здравствуй, капитан! — сказал штурман Танель, протягивая руку Роосту.
— Что это значит?— спросил капитан, грозно прочищая горло и нехотя пожимая протянутую руку.
— Тут волостной писарь и племянник капитана Тиху, Пеэтер Тиху (штурман представил их капитану), требуют, чтобы мы немедленно выехали, вот мы и прихватили с собою воду и продукты.
— Каугатомаский волостной комитет и Российская социал-демократическая рабочая партия требуют, чтобы парусник «Каугатома» немедленно вышел в море,— поправил штурмана волостной писарь Саар.
— Все требуют! — воскликнул Длинный Биллем.
— Кто это все?— хмуро спросил капитан.
— Мы все,— сказали мужики и обступили полукругом капитана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113