- Прогуляемся, пока не стемнело. Уедем следующим рейсом. - Такэда
повел танцора по накатанной дороге в обход поселка, к сопкам.
Обескураженный Сухов только головой покачал, не понимая, зачем и куда они
идут.
Дорога, по которой изредка проплывали грузовые "Кразы", нырнула в
елово-пихтовый лес, потом поднялась на сопку, и Такэда сошел с нее,
направляясь по целине в просвет между расступившимся дубняком.. Через
несколько минут выбрались к обрыву: сопка здесь оголяла вертикальную
стену, падавшую в долину, которую заполняла лиственничная марь. В конце
долины возвышалась странной формы сопка, даже не сопка - каменный горб,
голый, в редких куртинах низкого кустарника, с крутыми боками.
Такэда кивнул на этот горб.
- Видишь?
Никита еще раз оглядел сопку.
- Скала, как скала... форма, конечно, интересная...
Очертаниями сопка напоминала не то буйвола, уткнувшего морду в землю,
не то медведя, закрывшего лапами голову.
- Это убу-гами, дословно с японского - "священное тело бога". На
самом деле это "прогиб нашего хрона", реальный след, вернее, отражение в
нашем мире былой войны сил Света и Тьмы, Владык и воинства Люцифера. Война
шла, конечно, "за много" хронов от нашего, но колебания Миров Веера были
столь значительными, что в каждом хроне рождались отражения реально
существовавших магов, демонов и их слуг. В данном случае эта скала -
отражение кентавроподобного монстра, "коня", созданного Денницей для
магов, помогавших ему. Таких скал на Земле я знаю четыре: Медведь - так
зовут эту сопку здесь, остров Петрова в Японском море, гора Айерс-Рок в
Австралии и Ай-Петри у нас в Крыму.
Сухов снял перчатку, зачерпнул ладонью снег, пожевал.
- Впечатление достаточно мрачное. А он не оживет?
- Я же сказал - это отражение, подчиняющееся лишь принципу формы.
Где-то в других хронах оно постепенно уплотняется, приобретает и другие
свойства, пока не становится идентичным самому "коню". Мертвому, конечно.
Хотя при определенных обстоятельствах он может и ожить. Останки этих
монстров могут сохраняться чуть ли не вечность.
Никита приставил ладонь ко лбу козырьком.
- Представляю... - Поежился. - Пошли отсюда, зябко. Или ты хотел
дойти до сопки?
- Можно было бы и дойти, но лучше этого не делать. - Такэда первым
зашагал обратно, потом остановился, протянул Сухову перстень, внутри
которого пульсировал алый чертик. - Видишь?
Здесь пространство нашего хрона "прогибается", индикатор чувствует
это. Возможно, именно в таких местах и прячется вход в хроноскважину,
соединяющую миры.
В Хабаровск они приехали поздним вечером, а в комнате Сухова их ждала
Ксения.
Художница пробыла в гостях три дня, успев понравиться хозяевам,
вызвав у Сухова душевный подъем и заставив Такэду ут роить расход нервной
энергии. Виду он не показал, хотя окончательно понял, что его надежды на
семейную жизнь с этой девушкои он любил ее давно - рухнули с приездом
Ксении в Хабаровск. При была она сюда не ради него, а ради Никиты, слегка
обалдевшего от свалившегося счастья. Правда, тень идеала, который создала
Ксения не без влияния Такэды, все еще стояла между ней и танцором.
Неизвестно, дала ли она почувствовать это Сухову, но после ее отъезда
он с такой яростной энергией продолжил тренировки, что удивил даже
инженера, с которым все чаще проводил спарринг.
Красильников сдержал слово и познакомил Никиту с мастером фехтования,
который несколько лет назад основал Ассоциацию профессионалов риска.
Мастера звали Виктором Борисовичем Зленским, шел ему сорок шестой год, он
и выглядел на все свои сорок шесть, если не больше - огромный рыжий
детина, широкий, пузатый, с руками-лопатами, заросший бородой чуть ли не
по глаза, - но, в бою он преображался, прибавляя к гигантской силе
невиданную гибкость, ловкость и грацию барса. Никиту он поразил тем, что
мог вести бой с завязанными глазами, хотя чудом было уже и владение всеми
видами холодного оружия от кинжала и шпаги до сабли и меча. Клинок при
этом казался естественным продолжением его руки.
Никита начал уставать, хотя и не признавался никому, упорно уделяя
тренировкам по двенадцать часов в день. Однако Такэда не стал требовать
сокращения объема тренировок, интуитивно чувствуя, что их свободе вот-вот
придет конец. В конце ноября он снова уехал, строго-настрого приказав
Сухову соблюдать все меры предосторожности и быть готовым к появлению
эффектов внедрения или вселения.
Сухов, слегка осунувшийся и побледневший в последнее время, только
кивнул. Сомнения в целесообразности их действий охватили его с новой
силой, хотелось бросить тренировки ко всем чертям, рвануть в Москву и
зажить нормальной человеческой жизнью. Но в глубине души он понимал, что
будет выглядеть предателем в глазах Такэды и слабаком в глазах Ксении, и,
стиснув зубы, продолжал заниматься у Красильникова и Зленского.
возвращаясь домой к ночи и уходя из дома ранним утром.
И все же, несмотря на все ухищрения и осторожное поведение, в
субботу, четвертого декабря, произошел инцидент в булочной, пробудивший
знакомое чувство подглядывания и преследования.
Булочная находилась недалеко от дома, в одноэтажном здании, и Никита
обычно перед обедом забегал в нее, брал батон белого и лепешку черного
хлеба - на день хватало и ему, и старикам. Иногда случались перебои со
снабжением, тогда возникала очередь, как и на этот раз. Сухов сначала
заколебался - стоять ли, но потом все-таки занял очередь, подумав, что
хозяевам будет нелегко тащиться по морозу и выстаивать полчаса-час.
В этот момент в булочную ввалилась компания молодцов лет по
восемнадцать-двадцать, человек пять. Не обращая внимания на возмущенных
людей, отпуская шутки, огрызаясь, они бесцеремонно растолкали толпу у
лотков, взяли по два батона и подошли к кассе. У Никиты вспотели ладони от
желания одернуть грубиянов, но он помнил наказ Толи и сдержался. Однако
события продолжали развиваться по нарастающей.
Проходя мимо кассы, первый с хохотом указал на приятеля:
- Он заплатит.
Тот в свою очередь передал эстафету: следующему, потом третьему и
четвертому, а пятый, вывернул карманы, сказав, что забыл деньги дома и
сейчас принесет, попытался миновать кассу, но молоденькая кассирша,
пытавшаяся увещевать хулиганов, вцепилась в его рукав со слезами:
- Платите сейчас же! Что же это делается? Мужчины, помогите же...
В очереди поднялся ропот - осуждали юнцов в основном пожилые женщины
да старушки, но мужчины молчали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195