Черный мох под ногами. Неимоверно контрастные скалы с
чудовищно острыми гранями, ранящими взгляд, нависали, падали, грозили
раздавить, расплющить. Яркий, холодный, не дающий пощады свет бил сверху.
И лишь через несколько секунд что-то сдвинулось в моих глазах, и я увидел
все это иначе: треугольного сечения коридор уходил вперед, мох был ковром,
заползающим немного на стены, а скалы нарисованы были на светящихся
панелях: Перед нами же стоял толстый четырехгранный столб со сложным
многоглазым навершием.
Позади завозились с калиткой, и мы бросились вперед, в адски холодное, но
не морозящее почему-то, не обжигающее пространство.
- Сюда! - прошипел Филя и толкнул меня в расселину между нарисованных
скал.
Я не увидел, а вот он как-то умудрился рассмотреть узкий - боком
протиснуться - ход. Шага через два ход поворачивал и расширялся немного.
Дальше было квадратное помещение с двумя продолговатыми дырами в полу.
- Сортир,- уверенно сказал Филя.
- Тихо:
Приглушенные мягким ковром, приближались множественные шаги. Негромкий
разговор доносился отрывочно.
- :группенфюрер в юбке: :ерунда, Герман. Фюрер доказал, что: :мою очередь
в бордель отдал этому несчастному Штрому, ты представляешь? Что он будет
делать в борделе: :если не занята с мальчиком из "ани": :творя полный
половой разврат. Всех отвели и поставили к стенке: :не верю. С козой, с
собакой, но с пингвинихой: :все как у бабы, зато молчит: :все равно не
понимаю, куда смотрит железный: :так вот где начальство баб держит!..
Радостный вопль и удаляющийся топот.
- Степаныч,- прошептал Филя,- давай-ка выбираться. Не нравится мне:
Мне тоже не нравилось. Забавы у Зеботтендорфа могли быть самые разные.
И тут началась стрельба. И новые крики - уже не радости, а ужаса. Визг.
Мужской визг.
Я почти протиснулся через узкий ход, когда мимо пронесся солдат со
снесенным начисто подбородком. Рухнул, разметав руки - будто налетел на
невидимую веревку. Филя жарко дышал мне в шею. Та же невидимая веревка
вдруг потянула солдата обратно. Он слабо цеплялся за ковер.
- Командир:- Филя через плечо подал мне две связанные противотанковые
гранаты. Сам он их, понятно, бросить не мог.
Я выдернул чеку и, не высовываясь, послал связку налево - туда, где
происходило что-то страшное. Последние звуки, которые я слышал, пока не
оглох от взрыва - чавканье и хруст костей:
Совершенно не помню, как мы бежали к выходу. Черная заслонка медленно
опускалась. Мы прокатились под ней, и я краем глаза успел заметить
приближающуюся к нам чудовищную бабу с исполинскими грудями и руками,
достающими до земли. Она была совершенно голая, и складчатая кожа ее
отливала металлом.
Как долго потом я видел ее в кошмарах:
Заслонка опустилась, и мы остались в темноте.
- Нет, командир,- сказал Филя, медленно вставая и отряхиваясь,- не для
себя немцы эту войну начали:
Я счел за лучшее промолчать.
Пять или шесть эсэсовцев и с ними кто-то гражданский, но с автоматом,
били вдоль коридора, и им оттуда отвечали трассирующими выстрелами. В два
ствола - в спину - мы срезали их всех.
- Эй! - крикнул я. - Флеминг, это вы?
- Да, Ник! - долетело оттуда.
Филя деловито собирал рожки с патронами. Я смотрел, как бы кто не
подобрался к нам сзади. Но, видимо, наверху шел серьезный бой:
Их осталось четверо: сам Флеминг, сержант Грейнджерфорд и двое рядовых.
Все были ранены, закопчены и страшно возбуждены. Сержант опирался, как на
посох, на "MG-18".
- Черт возьми, Ян, почему вы ушли из бункера?
- Заработала эта ведьмина бочка, Бонд. Теперь там:
- Как это - заработала?
- Вы мне не поверите, но один из убитых воскрес. Немцы как раз штурмовали
главный вход, выбили взрывом дверь, и нам было не до тыла. Он добрался до
одной из бочек и что-то сделал с ней - и она начала раскаляться. Сейчас там
озеро расплавленного металла:
- А тот парень?
- Сгорел. Его невозможно было оторвать от бочки:
- Значит, раскаляется:
- Да. Минут за пять раскалилась добела, потом начала плавиться. Жар все
сильнее и сильнее:
Я посмотрел на индикатор, который дал мне М. Кристалл не светился.
- Надо выбираться наверх. Наши явно высадили десант. Кроме того, лупят из
орудий:
- Это все так, Ян. Но, видите ли, мы нашли место хранения настоящего
оружия возмездия.
- Еще одного? - спросил он с ужасом. - Другого?
Я кивнул.
- Что же это? Газы, бактерии? Чума?
- Железные солдаты. Оживленные. Я не думал, что у них это получится:
- Что же делать?
- Будем надеяться, что эти чертовы бочки достаточно могучи, чтобы
прикончить тут все - и живое, и железное:
- Сзади пожар, сэр,- негромко сказал Филя.
- Вижу:
Дальний конец коридора багрово светился.
Судя по плану подземелья, вернуться на поверхность тем же путем, каким
пришли, мы уже не могли. Но где-то невдалеке находилась еще одна выходящая
наверх шахта:
То, что нас не перестреляли на выходе, было самым большим чудом этого
дня.
- Майор Бонд, мне приказано немедленно сопроводить вас к командиру:-
сержант морпехов был бледен, как масхалат.
- Нет, - решительно пресек я его речь. - Взрывчатку, мины - в руки и
вниз! Еще не все сделано:
Короткое замешательство. Взрывчатка где-то в другом месте, мин нет.
Ощутимое тепло из жерла шахты. Трупы в блекло-серых маскостюмах навалены
волной. Никому не охота идти вниз, в крысиную темь. Оттуда выбираются по
одному, по два сине-бледные люди, стоят, подняв руки. Их торопливо отводят
в сторону. Наконец приносят взрывчатку. Я иду первым, расшвыривая
встречных.
Две пули засели в левом плече, они дадут о себе знать, но потом. Пока не
больно. Мертвые эсэсовцы под ногами. Жар гонит на поверхность всех.
Поворот, еще поворот. Флеминг хромает рядом, говорит что-то, я отвечаю - и
тут же забываю и реплику, и ответ. Все уже кончено. Если стреляют, то в
себя. Как здесь, например: и здесь. Ведут кого-то страшно знакомого, только
потом понимаю: Гитлер. Какие-то бледные девки с черными кругами вокруг
глаз. Еще поворот. Вот этот коридор и штольня. Морпехи обгоняют. Не только
жар, но и дым, едкий дым. Противогазы. Резина обжимает лицо. Здесь.
Боюсь открыть калитку.
Открываю.
Темнота. Никто не стоит и не ждет.
Закладываем фугас, шнур в коридор - займется от огня. Бегом наверх.
Обжигает шею. Воздух полон огня. Горящие бумаги под потолком - навстречу.
Поворот.
Сюда!
Кто-то проскакивает и мечется теперь в дыму.
Сюда, солдат!
Бежим нестройной толпой.
Резина раскалена. Не выдерживаю, срываю маску.
Дым с запахом горящего камня.
Падаем на снег.
Взрыв, и взрыв, и взрыв под землей. Огонь и дым вылетают оттуда, где мы
только что были. Раскат - земля трясется всерьез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
чудовищно острыми гранями, ранящими взгляд, нависали, падали, грозили
раздавить, расплющить. Яркий, холодный, не дающий пощады свет бил сверху.
И лишь через несколько секунд что-то сдвинулось в моих глазах, и я увидел
все это иначе: треугольного сечения коридор уходил вперед, мох был ковром,
заползающим немного на стены, а скалы нарисованы были на светящихся
панелях: Перед нами же стоял толстый четырехгранный столб со сложным
многоглазым навершием.
Позади завозились с калиткой, и мы бросились вперед, в адски холодное, но
не морозящее почему-то, не обжигающее пространство.
- Сюда! - прошипел Филя и толкнул меня в расселину между нарисованных
скал.
Я не увидел, а вот он как-то умудрился рассмотреть узкий - боком
протиснуться - ход. Шага через два ход поворачивал и расширялся немного.
Дальше было квадратное помещение с двумя продолговатыми дырами в полу.
- Сортир,- уверенно сказал Филя.
- Тихо:
Приглушенные мягким ковром, приближались множественные шаги. Негромкий
разговор доносился отрывочно.
- :группенфюрер в юбке: :ерунда, Герман. Фюрер доказал, что: :мою очередь
в бордель отдал этому несчастному Штрому, ты представляешь? Что он будет
делать в борделе: :если не занята с мальчиком из "ани": :творя полный
половой разврат. Всех отвели и поставили к стенке: :не верю. С козой, с
собакой, но с пингвинихой: :все как у бабы, зато молчит: :все равно не
понимаю, куда смотрит железный: :так вот где начальство баб держит!..
Радостный вопль и удаляющийся топот.
- Степаныч,- прошептал Филя,- давай-ка выбираться. Не нравится мне:
Мне тоже не нравилось. Забавы у Зеботтендорфа могли быть самые разные.
И тут началась стрельба. И новые крики - уже не радости, а ужаса. Визг.
Мужской визг.
Я почти протиснулся через узкий ход, когда мимо пронесся солдат со
снесенным начисто подбородком. Рухнул, разметав руки - будто налетел на
невидимую веревку. Филя жарко дышал мне в шею. Та же невидимая веревка
вдруг потянула солдата обратно. Он слабо цеплялся за ковер.
- Командир:- Филя через плечо подал мне две связанные противотанковые
гранаты. Сам он их, понятно, бросить не мог.
Я выдернул чеку и, не высовываясь, послал связку налево - туда, где
происходило что-то страшное. Последние звуки, которые я слышал, пока не
оглох от взрыва - чавканье и хруст костей:
Совершенно не помню, как мы бежали к выходу. Черная заслонка медленно
опускалась. Мы прокатились под ней, и я краем глаза успел заметить
приближающуюся к нам чудовищную бабу с исполинскими грудями и руками,
достающими до земли. Она была совершенно голая, и складчатая кожа ее
отливала металлом.
Как долго потом я видел ее в кошмарах:
Заслонка опустилась, и мы остались в темноте.
- Нет, командир,- сказал Филя, медленно вставая и отряхиваясь,- не для
себя немцы эту войну начали:
Я счел за лучшее промолчать.
Пять или шесть эсэсовцев и с ними кто-то гражданский, но с автоматом,
били вдоль коридора, и им оттуда отвечали трассирующими выстрелами. В два
ствола - в спину - мы срезали их всех.
- Эй! - крикнул я. - Флеминг, это вы?
- Да, Ник! - долетело оттуда.
Филя деловито собирал рожки с патронами. Я смотрел, как бы кто не
подобрался к нам сзади. Но, видимо, наверху шел серьезный бой:
Их осталось четверо: сам Флеминг, сержант Грейнджерфорд и двое рядовых.
Все были ранены, закопчены и страшно возбуждены. Сержант опирался, как на
посох, на "MG-18".
- Черт возьми, Ян, почему вы ушли из бункера?
- Заработала эта ведьмина бочка, Бонд. Теперь там:
- Как это - заработала?
- Вы мне не поверите, но один из убитых воскрес. Немцы как раз штурмовали
главный вход, выбили взрывом дверь, и нам было не до тыла. Он добрался до
одной из бочек и что-то сделал с ней - и она начала раскаляться. Сейчас там
озеро расплавленного металла:
- А тот парень?
- Сгорел. Его невозможно было оторвать от бочки:
- Значит, раскаляется:
- Да. Минут за пять раскалилась добела, потом начала плавиться. Жар все
сильнее и сильнее:
Я посмотрел на индикатор, который дал мне М. Кристалл не светился.
- Надо выбираться наверх. Наши явно высадили десант. Кроме того, лупят из
орудий:
- Это все так, Ян. Но, видите ли, мы нашли место хранения настоящего
оружия возмездия.
- Еще одного? - спросил он с ужасом. - Другого?
Я кивнул.
- Что же это? Газы, бактерии? Чума?
- Железные солдаты. Оживленные. Я не думал, что у них это получится:
- Что же делать?
- Будем надеяться, что эти чертовы бочки достаточно могучи, чтобы
прикончить тут все - и живое, и железное:
- Сзади пожар, сэр,- негромко сказал Филя.
- Вижу:
Дальний конец коридора багрово светился.
Судя по плану подземелья, вернуться на поверхность тем же путем, каким
пришли, мы уже не могли. Но где-то невдалеке находилась еще одна выходящая
наверх шахта:
То, что нас не перестреляли на выходе, было самым большим чудом этого
дня.
- Майор Бонд, мне приказано немедленно сопроводить вас к командиру:-
сержант морпехов был бледен, как масхалат.
- Нет, - решительно пресек я его речь. - Взрывчатку, мины - в руки и
вниз! Еще не все сделано:
Короткое замешательство. Взрывчатка где-то в другом месте, мин нет.
Ощутимое тепло из жерла шахты. Трупы в блекло-серых маскостюмах навалены
волной. Никому не охота идти вниз, в крысиную темь. Оттуда выбираются по
одному, по два сине-бледные люди, стоят, подняв руки. Их торопливо отводят
в сторону. Наконец приносят взрывчатку. Я иду первым, расшвыривая
встречных.
Две пули засели в левом плече, они дадут о себе знать, но потом. Пока не
больно. Мертвые эсэсовцы под ногами. Жар гонит на поверхность всех.
Поворот, еще поворот. Флеминг хромает рядом, говорит что-то, я отвечаю - и
тут же забываю и реплику, и ответ. Все уже кончено. Если стреляют, то в
себя. Как здесь, например: и здесь. Ведут кого-то страшно знакомого, только
потом понимаю: Гитлер. Какие-то бледные девки с черными кругами вокруг
глаз. Еще поворот. Вот этот коридор и штольня. Морпехи обгоняют. Не только
жар, но и дым, едкий дым. Противогазы. Резина обжимает лицо. Здесь.
Боюсь открыть калитку.
Открываю.
Темнота. Никто не стоит и не ждет.
Закладываем фугас, шнур в коридор - займется от огня. Бегом наверх.
Обжигает шею. Воздух полон огня. Горящие бумаги под потолком - навстречу.
Поворот.
Сюда!
Кто-то проскакивает и мечется теперь в дыму.
Сюда, солдат!
Бежим нестройной толпой.
Резина раскалена. Не выдерживаю, срываю маску.
Дым с запахом горящего камня.
Падаем на снег.
Взрыв, и взрыв, и взрыв под землей. Огонь и дым вылетают оттуда, где мы
только что были. Раскат - земля трясется всерьез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145