В любой момент.
- План базы у вас имеется?
- Да, рейхсфюрер.
- Давайте его сюда. Сами можете идти.
Я поймал недоумевающий взгляд Фили.
Кассовский вынул из планшета сложенную карту, потертую на сгибах,
протянул мне. Руки его прыгали.
- Хайль Гитлер! - он четко повернулся и пошел к двери. В дверях
покачнулся, схватился за косяк, но выпрямился - и сгинул в коридоре. С этой
секунды он будет знать, что отводил в столовую осточертевшую комиссию по
кадрам, которая как застряла здесь в мае сорок пятого, так и продолжает
усердствовать не по разуму:
Сержант Грейнджерфорд подвел ко мне возмущенного повара.
- Пытался воспрепятствовать осмотру кладовой, сэр!
- Вот как? - я посмотрел на повара. - Имя?
- Вольнонаемный помощник армии Зигмунд Колембе, бригадефюрер.
- Почему не подчинились приказу?
- Но он же говорит по-английски!
- В уставе нет ни слова о том, на каком языке должны отдаваться приказы!
- Так точно, бригадефюрер. Однако я не мог подчиниться приказу, так как
не понял ни слова:
- Очень плохо. Чем вы занимались здесь два года? За это время можно
выучить китайский, а не родственный язык германской группы.
- Но я и так синолог, бригадефюрер. Магистр:
- Какого же черта вы делаете на кухне?
- Но повсеместно считается, что лучшие повара - китайцы. Никто больше не
может приготовить из пингвинов что-либо съедобное. Директор института
приказал мне:
- Половина личного состава базы больна цингой! Куда идет пингвинья
печень, спрашиваю я вас?!
- Но, бригадефюрер! С тех пор, как выход на поверхность ограничили в
связи с появлением неприятельской эскадры, вся пингвинья печень поступает в
рацион летчиков и команды "Возмездие".
- Вы хотите сказать, дорогой Колембе, что ни у кого из них признаков
цинги нет?
Я вас правильно понял?
- Бригадефюрер, я говорил не это! Я всего лишь сказал, что вся свежая
пингвинья печень уходит в рацион героев последнего шага. Да, у них
наблюдаются признаки цинги, но в начальной стадии.
- Проводите-ка меня к ним. Я хочу лично убедиться в том, что вы мне
сказали. А заодно - и вручить каждому по лимону.
- Слушаюсь, бригадефюрер! Но:
- Вас туда не пустят, хотите вы сказать?
- Так точно.
- Это просто смешно. Покажите-ка мне на плане, где они располагаются.
Везение не длится вечно:
Герои последнего шага открыли огонь первыми. Сержанта зацепило в бок, и
сейчас он скрипел зубами, пока Филя немилосердно его перебинтоввывал. Еще
один морпех окривел на левый глаз, что не мешало ему целиться. Флеминга
оцарапало в трех местах. И только несчастный синолог, специалист по
пингвиньему мясу, лежал под стенкой с почти бескровной дырочкой во лбу.
Команду "Возмездие" положили всю, до последнего человека, и это было
плохо.
Ибо покоящиеся в бетонных гнездах серые цилиндры размером со стандартную
бочку для горючего требовали какого-то особого обращения. Ключа, команды,
заклинания. Чего-то еще. Их было тринадцать, по числу героев. Имело ли это
какое-то значение, не знаю.
Одного из них я вспомнил. Тот маленький астральный разведчик, засекший в
сорок втором лагерь для шаманов на острове Ольхон посреди Байкала.
Спецобъект под скромным названием "лагпункт-666". Какое роскошное чучело
Паулюса там стояло:
Для обороны бункер был приспособлен идеально. Но пока нас никто не
штурмовал. Видимо, на поверхности тоже что-то происходило:
Происходило вот что: полузатонувший "Грант" вывалил за борт все шлюпки и
плоты, экипаж и морская пехота погрузились на них и направились к берегу.
На берегу из замаскированного эллинга выползли два танка и приготовились
стрелять. С двух самолетов сбросили белые маскировочные чехлы и начали
прогревать их моторы. Это были истребители-бомбардировщики "фокке-вульф".
Все это капрал Андервуд наблюдал с растущей тревогой. У него был пулемет
с хорошим запасом патронов и несколько противотанковых гранат. Он трезво
понимал, что, обнаружив себя, продержится недолго. Следовало решить, как
лучше себя потратить.
Он связался с эсминцем и предупредил относительно танков и авиации. Там
ответили, что и сами не слепые. После чего капрал засунул рацию в снег,
установил пулемет на нарты и по возможности незаметно, прячась за
застругами, направился к концу взлетной полосы.
Он лежал и видел, как в трехстах метрах от него к "фокке-вульфам"
подвешивали бомбы. Потом в кабины забрались летчики, фонари закрылись, и
обе машины вырулили на старт. Пилоты были опытные, полоса широкая, самолеты
пошли на взлет парой. Андервуд помолился и припал к пулемету:
Ведущий даже не оторвался от полосы: задрал хвост, задымил и порулил
куда-то в сторону, в заструги. Там он и обрел покой. Ведомый успел поднять
машину в воздух, но из полусотни пуль, всаженных Андервудом почти в упор,
штук двадцать оказались счастливыми: Самолет завис над полосой, развернулся
вокруг оси и опрокинулся на спину - метрах в ста от капрала. Бомбы, к
счастью, не взорвались.
Собаки понесли. Эскимосские лайки показали себя как добрые боевые кони,
прошедшие Тридцатилетнюю войну. У капрала осталась одна забота: не
отцепиться от нарт:
Позади взлетали тонны ледяной крошки: корабельные четырехдюймовки
нащупывали танки.
Мы этого не знали и знать не могли. Предполагать же следовало самое
худшее.
Зазуммерил телефон. Я поднял трубку. От нее непонятно и кисло воняло.
Запах напоминал почему-то о Париже. Старом до-еще-той-войны Париже.
- Первый и второй - в ангар,- сказал в трубке. - Первый и второй.
Поздравляю вас!
- Спасибо,- сказал я. - Первый и второй. Понял.
- Победы вам, герои!
- Что наверху? - спросил я, но мой собеседник уже отключился.
И тут же загудели электромоторы. Стальная дверь начала раздвигаться.
А мы-то думали, что открыть ее можно только изнутри:
Сейчас все может кончиться.
Морпехи навели стволы.
Тупая морда маленького оранжевого локомотива просунулась в проем. За ним
втянулись две порожние платформы.
Машинист в зеленом комбинезоне поднял руки. Впрочем, Филя к таким
условностям относился легкомысленно:
- Что вы собираетесь делать, Бонд? - спросил Флеминг, когда увидел, что я
присматриваюсь к управлению локомотивом.
- Нам же приказали быть в ангаре,- сказал я. - А для немцев приказ - дело
святое.
- Но как же?..
- Ян, остаетесь за старшего. В крайнем случае, если уж совсем не повезет
- держитесь до последнего. Пока что лучше ничего не трогать, особенно эти
штуковины. Кнопки тоже лучше не нажимать. Кроме вот этой, видите:
"Блокировка дверей"? Когда мы уедем:
- Зачем?
- Да как вам сказать: Надо же выяснить, что здесь происходит. В жизни
немцы значительно умнее, чем в голливудских и советских фильмах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
- План базы у вас имеется?
- Да, рейхсфюрер.
- Давайте его сюда. Сами можете идти.
Я поймал недоумевающий взгляд Фили.
Кассовский вынул из планшета сложенную карту, потертую на сгибах,
протянул мне. Руки его прыгали.
- Хайль Гитлер! - он четко повернулся и пошел к двери. В дверях
покачнулся, схватился за косяк, но выпрямился - и сгинул в коридоре. С этой
секунды он будет знать, что отводил в столовую осточертевшую комиссию по
кадрам, которая как застряла здесь в мае сорок пятого, так и продолжает
усердствовать не по разуму:
Сержант Грейнджерфорд подвел ко мне возмущенного повара.
- Пытался воспрепятствовать осмотру кладовой, сэр!
- Вот как? - я посмотрел на повара. - Имя?
- Вольнонаемный помощник армии Зигмунд Колембе, бригадефюрер.
- Почему не подчинились приказу?
- Но он же говорит по-английски!
- В уставе нет ни слова о том, на каком языке должны отдаваться приказы!
- Так точно, бригадефюрер. Однако я не мог подчиниться приказу, так как
не понял ни слова:
- Очень плохо. Чем вы занимались здесь два года? За это время можно
выучить китайский, а не родственный язык германской группы.
- Но я и так синолог, бригадефюрер. Магистр:
- Какого же черта вы делаете на кухне?
- Но повсеместно считается, что лучшие повара - китайцы. Никто больше не
может приготовить из пингвинов что-либо съедобное. Директор института
приказал мне:
- Половина личного состава базы больна цингой! Куда идет пингвинья
печень, спрашиваю я вас?!
- Но, бригадефюрер! С тех пор, как выход на поверхность ограничили в
связи с появлением неприятельской эскадры, вся пингвинья печень поступает в
рацион летчиков и команды "Возмездие".
- Вы хотите сказать, дорогой Колембе, что ни у кого из них признаков
цинги нет?
Я вас правильно понял?
- Бригадефюрер, я говорил не это! Я всего лишь сказал, что вся свежая
пингвинья печень уходит в рацион героев последнего шага. Да, у них
наблюдаются признаки цинги, но в начальной стадии.
- Проводите-ка меня к ним. Я хочу лично убедиться в том, что вы мне
сказали. А заодно - и вручить каждому по лимону.
- Слушаюсь, бригадефюрер! Но:
- Вас туда не пустят, хотите вы сказать?
- Так точно.
- Это просто смешно. Покажите-ка мне на плане, где они располагаются.
Везение не длится вечно:
Герои последнего шага открыли огонь первыми. Сержанта зацепило в бок, и
сейчас он скрипел зубами, пока Филя немилосердно его перебинтоввывал. Еще
один морпех окривел на левый глаз, что не мешало ему целиться. Флеминга
оцарапало в трех местах. И только несчастный синолог, специалист по
пингвиньему мясу, лежал под стенкой с почти бескровной дырочкой во лбу.
Команду "Возмездие" положили всю, до последнего человека, и это было
плохо.
Ибо покоящиеся в бетонных гнездах серые цилиндры размером со стандартную
бочку для горючего требовали какого-то особого обращения. Ключа, команды,
заклинания. Чего-то еще. Их было тринадцать, по числу героев. Имело ли это
какое-то значение, не знаю.
Одного из них я вспомнил. Тот маленький астральный разведчик, засекший в
сорок втором лагерь для шаманов на острове Ольхон посреди Байкала.
Спецобъект под скромным названием "лагпункт-666". Какое роскошное чучело
Паулюса там стояло:
Для обороны бункер был приспособлен идеально. Но пока нас никто не
штурмовал. Видимо, на поверхности тоже что-то происходило:
Происходило вот что: полузатонувший "Грант" вывалил за борт все шлюпки и
плоты, экипаж и морская пехота погрузились на них и направились к берегу.
На берегу из замаскированного эллинга выползли два танка и приготовились
стрелять. С двух самолетов сбросили белые маскировочные чехлы и начали
прогревать их моторы. Это были истребители-бомбардировщики "фокке-вульф".
Все это капрал Андервуд наблюдал с растущей тревогой. У него был пулемет
с хорошим запасом патронов и несколько противотанковых гранат. Он трезво
понимал, что, обнаружив себя, продержится недолго. Следовало решить, как
лучше себя потратить.
Он связался с эсминцем и предупредил относительно танков и авиации. Там
ответили, что и сами не слепые. После чего капрал засунул рацию в снег,
установил пулемет на нарты и по возможности незаметно, прячась за
застругами, направился к концу взлетной полосы.
Он лежал и видел, как в трехстах метрах от него к "фокке-вульфам"
подвешивали бомбы. Потом в кабины забрались летчики, фонари закрылись, и
обе машины вырулили на старт. Пилоты были опытные, полоса широкая, самолеты
пошли на взлет парой. Андервуд помолился и припал к пулемету:
Ведущий даже не оторвался от полосы: задрал хвост, задымил и порулил
куда-то в сторону, в заструги. Там он и обрел покой. Ведомый успел поднять
машину в воздух, но из полусотни пуль, всаженных Андервудом почти в упор,
штук двадцать оказались счастливыми: Самолет завис над полосой, развернулся
вокруг оси и опрокинулся на спину - метрах в ста от капрала. Бомбы, к
счастью, не взорвались.
Собаки понесли. Эскимосские лайки показали себя как добрые боевые кони,
прошедшие Тридцатилетнюю войну. У капрала осталась одна забота: не
отцепиться от нарт:
Позади взлетали тонны ледяной крошки: корабельные четырехдюймовки
нащупывали танки.
Мы этого не знали и знать не могли. Предполагать же следовало самое
худшее.
Зазуммерил телефон. Я поднял трубку. От нее непонятно и кисло воняло.
Запах напоминал почему-то о Париже. Старом до-еще-той-войны Париже.
- Первый и второй - в ангар,- сказал в трубке. - Первый и второй.
Поздравляю вас!
- Спасибо,- сказал я. - Первый и второй. Понял.
- Победы вам, герои!
- Что наверху? - спросил я, но мой собеседник уже отключился.
И тут же загудели электромоторы. Стальная дверь начала раздвигаться.
А мы-то думали, что открыть ее можно только изнутри:
Сейчас все может кончиться.
Морпехи навели стволы.
Тупая морда маленького оранжевого локомотива просунулась в проем. За ним
втянулись две порожние платформы.
Машинист в зеленом комбинезоне поднял руки. Впрочем, Филя к таким
условностям относился легкомысленно:
- Что вы собираетесь делать, Бонд? - спросил Флеминг, когда увидел, что я
присматриваюсь к управлению локомотивом.
- Нам же приказали быть в ангаре,- сказал я. - А для немцев приказ - дело
святое.
- Но как же?..
- Ян, остаетесь за старшего. В крайнем случае, если уж совсем не повезет
- держитесь до последнего. Пока что лучше ничего не трогать, особенно эти
штуковины. Кнопки тоже лучше не нажимать. Кроме вот этой, видите:
"Блокировка дверей"? Когда мы уедем:
- Зачем?
- Да как вам сказать: Надо же выяснить, что здесь происходит. В жизни
немцы значительно умнее, чем в голливудских и советских фильмах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145