— Посиди тут,— сказал он, а сам смело подошел к высокой белой двери и постучал: оттуда сразу же отозвался молодой женский голос, и Мигыта вошел, успев подмигнуть Йывану,
«Хозяева не из бедных,— решил Йыван, оглядываясь вокруг и все еще не решаясь ступить на ковер.— Побогаче Каврия... Купец, наверное... Вон какие знакомства у Мигыты...»
Слышно было, как за дверью о чем-то говорит Мигыта, потом смех — беззаботный, легкий, нежный, словно колокольчик и голос:
— Так зови его сюда!..
Белая дверь неслышно отворилась, высунулся Мигыта и поманил Йывана.
— Будь смелее,— шепнул он.
Йыван погладил волосы пальцами и пошел к Мигыте, огибая ковер.
Когда он вошел в белую дверь, ему показалось, что он видит сон: до того все было удивительно: окна чуть не с дверь, на стене висит большая картина в золотой раме — не меньше двух аршин в ширину, а в длину три будет. А в уголке возле окна — он сразу и не заметил,— утонув в мягком кресле, сидит женщина в белом платье с высокой прической и с какой-то странной улыбкой, от которой не знаешь куда деться, в упор смотрит на него.
зря, и ответы ребят, которые он и не слышал, но от этого вдруг получается необыкновенно смешно.


— Что делать, Серафима Васильевна, в Арбанской волости все такие...
— А как же зовут таких молодцов из Арбанской волости?
— Иван,— сказал Мигыта.— Иван Ваштаров.
— Очень приятно,— сказала женщина, улыбаясь и каким-то небрежным жестом протягивая к Йывану руку. И когда он решился взять эту руку, она сказала, прямо глядя на него голубыми, как небо в ясный день, глазами:
— Серафима Васильевна.— И красные, как мак, губы ее были так необычны, что Йыван слегка опешил — он еще не видел таких царственно красивых женщин. И он, усевшись на мягкий стул, не мог оторвать от нее взгляда. «Родятся же такие!..» А Серафима Васильевна нет-нет да и скользнет по нему рассеянным взглядом, и Йыван испуганно отводит свои глаза в сторону. А Мигыта, как ни в чем не бывало, сидит, развалясь на диванчике, забросив ногу на ногу, покачивает блестящим носком сапога, подшучивает, посмеивается, и Серафима Васильевна привычно улыбается его шуточкам.
— Серафима Васильевна, а не послать ли за одной особой?— говорит вдруг Мигыта, стараясь за шуткой скрыть какое-то странное, непонятное Йывану волнение.
— Уже послала. Или вы спешите?
— Куда нам спешить, мы с Йываном — рекруты. А рекруты народ терпеливый...
Она погрозила ему пальцем и крикнула:
— Настюша!
Из-за двери, завешенной тяжелой шторой из голубого бархата, появилась Настюша в своем белом переднике.
— Это моя помощница,— сказала Серафима Васильевна.
Настюша, стрельнув глазами по собравшейся компании, слегка наклонилась.
Не покормишь ли нас, Настюша?
— Все будет сделано,— ответила Настюша и, улыбнувшись, вышла.
Йыван мало-помалу пообвык, освоился, уже поддакивает Мигыт;е, когда тот рассказывает, как их записывали в рекруты. Он все маленько искажает — и вопюосы писа-
— И вот — мы рекруты,— делая глупо несчастное лицо, заключает он.
— Завидую я вам,— серьезно сказала Серафима Васильевна и глубоко вздохнула.
— Вы — нам? Ах, и шутница же вы!..
— Никита, ты ведь знаешь, что я всегда говорю прав-
ДУ-
Что верно, то верно.
Я говорю правду, даже если она мне во вред.. Вам ничто не может повредить, Серафима Васильев-
па!.
— Перестань, мне это уже надоело.
— Тем не менее это так, — не сдавался Мигыта, покачивая блестящим сапогом.
— Все дело в том, что я женщина, — сказала Серафима Васильевна.— А у женщины очень ограниченные возможности...
— Нам мало того, что все достойные мужчины града Царева у ваших ног?
— Царев!.. — презрительно сказала Серафима Васильевна.— Единственно интересные люди в Цареве — это ученики реального училища...
— И городского! — вставил Мигыта.
— В городском великовозрастные болваны, как я понимаю.
— Не все, не все! — захохотал Мигыта. — Есть исключения!..
Но Серафима Васильевна махнула рукой и продолжала:
— Да был еще Антон Иванович, но, к сожалению, не выдержал...
При этом имени Мигыта натужно хохотнул и умолк. Глубоко вздохнув, о чем-то задумалась и Серафима Васильевна. Где-то в глубине дома раздался нетерпеливый звонок. Мигыта вскочил, но заметив усмешку Серафимы Васильевны, опять сел.
— Здесь?— послышался в соседней комнате женский быстрый голос. И что-то невнятно ответила там Настя. Мигыта вскочил и, не глядя уже на Серафиму Васильевну выбежал из комнаты.
— Вы В самом деле ДРУЗЬЯ С Никитой? —
— Не-ст,— сказал Йыван. — Мы вместе росли... В одной деревне,— добавил он.— Пока Никита не стал учиться в Цареве.
— Ваш отец тоже торговлей занимается?
— У меня нет отца,— сказал Йыван. — Он умер, когда мне было двенадцать лет.
— Как же вы жили? На какие средства?
— Работал,— сказал Йыван.
— Где? Как?
— В лесу, в поле, плотничал... да много ведь дела на земле...
Серафима Васильевна встала и, проходя мимо, провела вдруг рукой по его волосам.
— Вот вы какой, Иван Ваштаров,— сказала она. Тут дверь позади Йывана со стуком распахнулась,
и в комнату, шурша платьем, быстро вошла молодая высокая женщина с двумя толстыми косами.
— Здравствуйте, Симочка! — веселым, счастливым голосом сказала она, коротко обнимаясь с хозяйкой.— Да у тебя гости! Настоящие гости! Вот не ожидала.
— Познакомься, это — Иван Ваштаров.
Йыван уже смело взял маленькую, узкую и холодную руку женщины.
— Анна... Дмитриевна,— сказала женщина. На лоб ее спадала красиво подрезанная челка.— Никита, это тот самый Ваштаров, твой друг?
— Да,— сказал Мигыта.
— А я-то думала, что это мальчик, а тут настоящий мужчина, да какой еще! Красавец!..
— О, у нас в деревне есть еще получше! — опять дурачился Мигыта, выгибая свою грудь и раздувая щеки.— Ну как?
Йывану было удивительно, что женщина знает о нем, и он тоже поторопился сказать:
— Я тоже о вас слышал...
— Вот как?..— Анна Дмитриевна внезапно смутилась. Может быть, он сказал что-нибудь нехорошее? Но разве их деревня не полна странными разговорами о похождениях Мигыты со снохой Булыгина? Или это не так?
Вошла Настюша и сухо, строго сказала:
— Все готово, Серафима Васильевна.
2
Посреди комнаты, куда они вошли, стоял длинный стол под белой скатертью — как в ресторане, куда возил его когда-то дядя Каврий. И, вспомнив, как дядя Каврий обучал его есть вилкой, он осмелел даже: на столе рядом с тарелками лежали такие же вилки. «Ты не спеши,— учил его дядя Каврий.— Погляди, как делают другие люди, и делай так же». Вот где снова пригодится тот давний урок.
А Мигыта еще больше оживился и говорил, говорил без умолку. Он шутил над робостью Йывана, над его неуклюжими движениями, весело оправдываясь тем, что какой с них, нурвельских мужиков, может быть спрос, ведь они больше привычны к топору, к косуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83