Не успела миновать пасхальная неделя, которая, правда, для Овычи была такой же будничной, как и все другие, как Каврий обошел всех своих должников. Не миновал он и Овычи: велел ей завтра выходить в поле.
Весна в этом году выдалась сухая, без дождей, земля быстро просыхала. И старики, глядя в небо, вспоминали засухи прошлых лет. Но весной об этом никто всерьез не думает, потому что человек живет надеждой только на лучшую долю.
Татттнхт v Каввия много, десятин десять, и Рыжий ну легко — земля песчаная, сухая, только когда на деревянные крючья бороны набивается недозревшая солома, которую вывезли на поле с навозом, лошадь начинает фыркать и тяжело водить боками. Да солнце все сильнее и сильнее припекает. Пора бы, наверное, и отдохнуть...
Рядом пашет Полат, пашет так ретиво, словно это его земля, своя, вот и не дает отдыха ни себе, ни лошади. Он то и дело зорко поглядывает, как работают другие. Под этим строгим надзором Овыча и сама начинает сильнее понуждать уставшего мерина, дергает вожжами, кричит.
— Ну, пошел, пошел, керемет1 окаянный!..
До полдня еще далеко, а солнце жарким, сухим зноем поливает землю, над бороной появляется облачко пыли, ветерок относит его в сторону...
Не первый раз Овыча работает на чужом поле, но впервые эта работа ей так ненавистна — ведь мысли об оставленном под присмотром старой свекрови Йыване точат и точат сердце, а каждая новая загонка как будто уводит ее все дальше и дальше от сына. Она озирается на деревню, видит тесовые крыши, зеленый дым ветел и берез, ищет свой дом, но раздается пронзительный голос Полата, и она пугается, кричит на свою лошадь. Ей вспоминается детство в большой семье отца, злого и мрачного от постоянной нужды и болезней, совсем высохшего, старого в пятьдесят лет, начавшего слепнуть. Но даже и та пора показалась теперь Овыче такой светлой и радостной, точно жила она не на этой земле, не под этим солнцем... «Да, да, правду люди говорят, правду: и солнце не всех одинаково греет...» — думает Овыча, волоча ноги по мягкой земле.
Вспоминается ей и Очандр, как он первый раз приезжал к ним в деревню на лошади, как сидел молча со своим отцом на лавке в углу, и она так и не разглядела его лица в свете лучины... Вспоминается свадьба, эта бесконечная езда на санях, звон бубенцов, платок, который подарил ей Очандр... Он тогда многое сулил ей на радостях: и дом свой, и лошадь резвую, чтобы катать, и корову — ведь детям молоко надо... А потом, правда, разговоры эти пошли.
Господи, неужели весь день потом бить? .. И странно как-то качнулся в глазах солнце, плыли на верхушки сосен. Oчандр быстро оперся на лопату, чтобы не упасть. Медленно, спиннинг у меня в голове не было, но тяжелая, тупая боль в висках и шее не отходил от нее ...
Только в темноте люди вырыли рвы и кольца теперь выпас на поляне. Резко блестел на землю окурок упал по канаве сосны. Они, казалось, павшим на поле боя, - такой дух печали с картины поспешных рубок. И огонь подкрался к ним, павших солдат. В темноте он был особенно зловещим, это беспощадный огонь. Но люди уже настолько устали до смерти, что силы у них не было бояться. Кто лежал на земле, как мертвый, который сидел, тяжело дыша. Напряженные в темноте старый кашель. И никто не видел по их лицам, или на одежду. 1 голос не подавал.
Это кто-то встал на колени, встал - Oчандр увидел опаленное лицо, без бровей, бороды на месте - красный сожгли коры. Глаза лихорадочно блестеть в горле судорожно прогулки кадык. Кто это?
Он стоял, покачиваясь, и нерешительно шагнул и пошел, как только его ноги, к реке - это было рядом с этим местом.
Что кто-то встал и поплелся. И тем не менее, все больше людей начали расти. И тут она вспомнила о ребенке, оставленного в избе. Не думаю, права прийти после него?
- Иван! - Слабые воскликнула она, вставая. Одним из первых к ручью. Было уже
веселый. Вода и прохлада ночи вернулся людей к жизни. Слышать разговор. Победителей приветствовали люди более опытные напомнил страшного дня. Кто-то однажды сказал, что он выскочил из лесу медведя. У медведя тлели ухо, он стучал по нему лапой и умоляюще посмотрел на человека, как будто прося о помощи.
- Правда, правда, у него глаза, как у человека. "Медведь не мог просто сказать слова! .. Я даже забыл! ..
до сих пор пламя, которое вспыхнуло время от времени с особой силой - это стихает, должны быть высушены кроны поваленных деревьев. Но в самом ближайшем плещутся в воде ручья - это самая надежная защита людей, и усталые души притупляется геенну огненную. И тогда он услышал слова: дом, деревня ...
И лишь те, кто помнил, как земля лесной чаще бросился к реке людей. Брюки и рубашки он носил горели, волосы подписал, и лицо его, глаза его дико сверкали.
- Соседи, милые! - Он закричал, когда он увидел людей в огне .- помоги мне ..
Так ругались, кричали, проклиная все опять прижавшись друг к другу, как если бы это было, готовый растерзать эту несчастную посла, и он просто дико вопили:
- Ой, жги! Помогите! ..- И бросил от одного к другому.
Наконец, все двигались в направлении . Первый пришел лесу, потом начал газы, Земля была еще дымились во всех местах, на дороге лежали обугленные тлеющие деревья. Кто-то предложил подняться на деревне на реке.
Никогда не забывал Очандр теперь горящей деревни. Всю жизнь слово "ад" она вспоминает, что ее глаза были открыты для резкого изгиба реки. Она не стала опорой в воде.
Он небольшой деревне в том же порядке, нажал лес к реке, сожгли все сразу, как если бы он был одним из чудовищных огня. И, что огонь горел не только дома, сараи и амбары, а сжег все живое, и он жив, хотя он силы, дал отчаянным голосом. Ревела в огне зверя, кричать, как сумасшедших, подбрасывая в пожар, жуткий вопль женщин, плач детей, нажал на огонь воду. Толстый, жирный дым облаков на безоблачное, ясное небо утром. Господи, как при виде человеческого горя, а не страх ваши высокие жилья? ..Господи, мало с ними бесконечные трудом лесного хозяйства в деревне, в целом зеленоватая ночь 1. Радостный вздох вырвался из ее груди, ноги подогнулись, и она упала на землю и сладкие, и страшный вой слышать такие речи Кажая, был разработан осмотреться - если кто-нибудь поблизости.
Иван никогда не вытер окна, и не отходить от нее: с мукой сладкой молочной представлял его брат и сестра побежала в дом, бросил теплое зимнее пальто легких и небольших комнатах с мыть полы и геранью на окнах перегружены счастливым весело ребенка, и как хорошо видно, что улыбнулась нежной Дмитрий Ионыч. И странно, не то что ревность охватила его сердце Булыгин. Он отвернулся от окна, несколько раз ходил из угла в угол, от нескольких часов до Киото с лампадой и старался думать об этом завтра, но ничего не пошли у меня в голове - не торгует, ни сюжета, синий или даже невинных глаза Лебедев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83