Надейся, надейся, раньше воздух из тебя выйдет, попробуй сдуть, посинеешь весь. Ты думаешь, что пришел вот и одним махом мир перекроишь. В школу ты не ходил, малец фабричный! Разве это первая революция, ты ночи гай в книжке по истории, все в мире, хошь не хошь, остается по-старому. Отберете у одного хозяина деньги, жалко, конечно, работящий, добрый человек лишится своего, но деньги сразу же найдут себе нового хозяина и теми же деньгами останутся. Это ты только думаешь, что вы распоряжаетесь ими. На самом деле деньги распоряжаются вами. Пройдет пять лет или пятнадцать, и опять новые люди будут при деньгах, опять умный окажется при деньгах, а глупый будет гол как сокол. А что касается стреляющих, то и их можно покупать на деньги так же, как винтовки, даже, пожалуй, проще.
Проклятая контра, досуг ли мне спорить с тобой! А ну-ка марш в амбар! Если сейчас же не встанешь, загоню в ствол патрон, уж он-то тебя подстегнет.
В ответ на эту угрозу Гликман поднялся, но впился волчьим взглядом исподлобья. Плелся, волоча ноги, и громко ворчал, чтобы я обязательно все слышал, его слово непременно должно было остаться последним.
Катись ты со своими рассуждениями о деньгах, старый... Если хочешь знать, так мы вообще ликвидируем деньги, нам, в коммуне, они вовсе и не нужны, всем все поделят поровну, так что ты на свое богатство лучше не надейся.
Ну-ну, поживем-увидим... Да скорее, гордый красногвардеец, деньги тебя самого ликвидируют. Поживешь годок без порток, от силы два проживешь, а на третий холод так прихватит, что терпения не наберешься, станешь молить: достопочтенный сударь, господин хороший Гликман, будьте милостивы, дайте мне штаны, я больше не буду революцию делать! Ладно, отвечу я, плати деньги и забирай свои штаны. Откуда ты тогда деньги возьмешь? Ты же их ликвидировал! И опять окажется, что у умного человека деньги заведутся, а у дурака нет. Поэтому подумай хорошенько, бравый красноармеец, прежде чем начнешь деньги ликвидировать.
Пустые твои мечты, старик. На этот раз действуют совсем другие люди и революция другая. Пролетарская! Ничто уже не вернется в прежнюю колею. Раньше революции совершала буржуазия, там у них ничего нового и выйти не могло, просто грызлись между собой, кто верх возьмет.
Хе-хе, ну и мало же ты в школу ходил, даже жалко на тебя смотреть, молодой человек. Голова совсем пустая, как тыква. Такие слова во все времена повторяли все революционеры, только ни у кого эта надежда не сбылась присные начальники и спрашивать не станут, как дальше жить. Как фабричным был, так ты им и останешься при любой власти. Красною или белого цвета начальство какая разница? Дадут тебе тою еду, и будешь выполнять свою работу, вот и все. В последний раз уйдем сейчас же вместе в Нарву. Это твой самый крупный выигрышный билет. Думаешь, еще будет такое тебе предлагать? У меня доброе сердце позлее будут.
Хайло прикрой — и в амбар. Хватит митинговать.
Щелкнул еще и затвором для острастки. Зло меня взяло. Одна монашка у меня уже улизнула по-глупому, подумал, но тебя-то, змея подколодная, я ни в коем случае из рук не выпущу! Подосадовал на себя за то, чго напрасно слушал старика, забил себе уши дерьмом. Вся эта мерзкая околесица, которую он нес, на самом деле чистейший белогвардейский бред, за такие слова, наверное, следовало бы в трибунал отвести и поставить к стенке. Винтовкой указал ему дорогу.
Он прошелся по мне взглядом, словно лезвием, пригрозил, что я еще пожалею, ох как я еще об этом пожалею Я на это усмехнулся, мол, чем ты, кроме угроз, можешь мне насолить. Но во рту все же появился неприятный привкус, это я тебе точно скажу.
Когда наши без Яана вернулись с реки, чекист Авлой был еще более разгневан, нежели прежде. Орал и поносил Виллу, потому как никого другого под рукой не было, за то, что мы по своей неуклюжести провалили операцию, а о Яане сказал, что ваш командир, возможно, для вас и хороший человек, но на войне для добра и зла существуют свои мерки. Добро— это лишь то, что к победе Из сегодняшнего случая насчет отряда придется сделать очень серьезные выводы. Это он отрубил так, будто зачитал судебный приговор. Когда Виллу спросил, что он имеет в виду, тот как ножом отрезал: уж он куда следует доложит, и там, где следует, решат. Я гак и не взял в толк, где же это его «где следует» находится.
Он тут же собрался в дорогу, велел выделить сопровождающих. Думаю, после пересфелки у него поджилки тряслись Тыловиков стрельба обычно приводит в смятение, потом им под каждым кустом чудится враг. И надо же было Виллу предложить, чтобы заодно захватили с собой в Ямбург и задержанных из амбара. Я понимаю, Виллу хотелось освободиться от этой лишней обузы, без Яана у него голова и так шла кругом от обязанностей и забот Авлой недовольно поморщился, словно злая дворняга, однако отказываться не стал, велел только поторапливаться. Тогда Виллу сказал, чтобы я вывел арестантов. Я, дурак, и порадовался, что избавлюсь теперь от дежурства у амбара. Надоело мне стоять на часах. Знать бы, что из этого выйдет, нарочно затерял бы ключ, сплеча забросил бы его за баню в крапиву и сказал бы, мол, уронил нечаянно в колодец, займет очень много времени, прежде чем собьем замок.
Ничего этого я не сказал. Послушно, как ягненок потопал к двери амбара и со скрежетом отпер замок.
Ну и нюх же был у этого Гликмана! В момент определил, что положение п корне изменилось, будто по дуновению ветра уловил, кто здесь теперь самое высокое начальство, хотя никто ведь и звука не проронил. Тут же пошлепал к Авлою с эдакой кроткой и в то же время нагловатой ухмылкой на лице, залопотал приглушенно, как бы доверительно, чтобы другие не расслышали его секреты.
Товарищ комиссар, прошу вашей помощи, меня по ошибке тоже посадили в этот амбар, но ведь я направлен в Нарву с особым заданием, вы же понимаете, что при таких обстоятельствах я не могу первому встречному вооруженному пацану рассказывать, куда и зачем я путь держу, мне строго приказано хранить тайну, не то мое задание пойдет насмарку, товарищ комиссар. Чье особое задание? Понятно, что Реввоенсовета, поди, не в первый раз выполняю задания Реввоенсовета, мне его давали с глазу на глаз в Смольном, в двадцать шестой комнате.
Я уже хотел было вмешаться и рассказать, как он сманивал меня с собой в Нарву, но эта двадцать шестая комната враз сбила меня с панталыку. Это было что-то четкое и неоспоримое, будто казенная бумага, которая вмиг заставила меня усомниться, уж не дал ли я все-таки промашку. Сейчас, правда, я уверен, что Гликман взял все с потолка, только ведь и Авлой тоже не мог помнить номера всех комнат в Смольном, а также и того, кто где сидит. Небось, и сам был не смольнинского ранга работником. Именно на этом Гликман и сыграл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85