Что за напасть! Давно ли это было, когда мне пришлось вызволять Рууди Сультса и Юрия Степанова из рук разъяренных товарищей по оружию,— того и гляди, всадили бы обоим по пуле, потом и разбираться было бы нечего! Никак не могли пройти спокойно мимо, потянулись за бутылью спекулянтского самогона да за кульком сахара. Ладно, это я еще как-то могу понять, месяцами они у меня кусочка сахара не видели, с прежнего корпусного провиантского склада возьмешь только крупы да сухарей, сладкое там кончилось еще на втором году войны. Что же до спиртного, то оно способно соблазнить и не таких еще мужиков. Возникает нестерпимое желание себе небольшою, всего-то на один вечер. Но чтобы гоняться за гусями — это какой такой званый обед ты задумал себе в одиночку закатить?
Авлой исполнен праведного гнева, я его понимаю. Чувствую, что и сам посуровел.
Насилие и произвол — это удар ножом в спину народной власти, все больше взвинчивает себя Авлой. Кому люди после этого еще верить будут? Крик поднимется аж до небес: красные тоже грабят! Мы, командир, так вот ставим себя на одну доску с царскими сатрапами.
Ну говори же, Волли. Сумел кашу заварить, умей и ответ держать.
На кой он мне, этот гусь, честное слово, командир! Просто так, шутки ради. Не понимаю таких шуток, хоть убей, ничего смешного. Ну как же, дурак этот Рууди Сультс подзадорил, приклеился, как банный лист: слабак, мол, малахольный, тебе и гусака-то не словить, как саданет крылом, сразу с катушек долой, а гусак го-го-го и был таков. Дескать, зря тебя вообще взяли к нам в отряд, какой из тебя вояка. Будто сам он здоровяк-забияка! Подзуживал, пока меня злость не взяла. Ну погоди, говорю, я тебе покажу, кто гуся словит, а кто нет. Ребята рассказывали, Рууди сам в детстве на клюв гусаку попался, весь в синяках был, с тех пор он гусей страх как боится, думал, что и у меня поджилки затрясутся. А я-то знаю, как спокойно поймать гуся. Надо обхватить его сзади, прижать крылья, он и не размашется. Щипаться и жутко шипеть он, конечно, примется, но это легкое неудобство придется стерпеть. Ну, и решил показать, чтоб в другой раз неповадно было, не то от него покоя не будет. Рууди приставать горазд, будто ты сам не знаешь, командир. Вижу, гуси как раз пасутся за деревней. Говорю, идем, поглядишь, как я с ходу снапаю гусака и поднесу к тебе, чтоб за задницу ущипнул. А затем — твой черед. Если не сумеешь, я всем расскажу, кто у нас малахольный. Только было ухватил, как этот товарищ невесть откуда выскочил и в крик ударился. Я бы все равно через минуту отпустил гуся, лишь попугал бы чуток Рууди. Или не веришь? Да на что другое он мне сдался? В жизни ни одной птице не свернул шеи, меня от этого воротит.
Шутка-то больно уж ребячливая, или тебе не кажется?
Конечно, ребячливая, так Рууди ведь на взрослого и не тянет.
Сам он тоже выглядит совсем еще мальчишкой, когда начинает так вот пристыженно сопеть, большая солдатская фуражка осела на пылающие уши. Лихость улетучилась, осталась одна растерянность. Конечно, рановато такого ставить под ружье, но был ли у меня выбор?
Вот и подумай, командир, как наказать.
А как я накажу? Дисциплинарный устав давно уже уплыл — старый отменен, а новый еще не составлен. Гауптвахты у меня тоже нет. Если станем еще и гауптвахту вводить, тогда охрану границы придется передать на попечение деревенских пастушков. Так что не теряйся и самолично придумывай подходящее взыскание.
Авлой с недоверием вперился свинцовым взглядом — по его мнению, именно либеральничанье является первопричиной проклятой анархии, опаснейшего из всех семи остальных смертных грехов, страдает дело. Сквернее не бывает, когда входишь в положение обоих В таком случае приходится вполне сознательно кого то обижать.
Деревенские непременно сочтут мародером, подливает Авлой масла в огонь. Им по собственному опыту известно, что если у солдата гусь под мышкой, то это все равно что в котле За годы войны по селам прошла несчетная масса солдат, после них осталась воистину пуховая дорожка, домашняя птица легче всего угождает солдатам в руки. Потому проделка эта — преступление. По меньшей мере хулиганство. А хулиган — враг революции!
Ладно, пошел ты с глаз моих, Дикий Запад. Сколько еще понадобится времени, чтобы тебе повзрослеть и ума-разума набраться? Принимай-ка наряд вне очереди на кухню, придумаю ц^ля тебя еще какую-нибудь в меру противную работу, но с доносом в Ямбург все же не упеку. Справлюсь с тобой сам, ты парень свой.
Волли со вздохом облегчения исчез за дверью. Тяжелый взгляд Авлоя вытерпеть было непросто.
Меня сюда не воспитывать послали, в наших кругах полагают, что людей, которые наносят ущерб и бросают тень на звание красногвардейца, следует наказывать со всей строгостью и примерно. Чтобы на других действовало. Это будет бить в яблочко. Иным путем дисциплину и воинский порядок не установишь. В наряд на кухню, пожалуй, можно отправить за невычищенную винтовку, здесь же пахнет потитическим проступком. На кухонный наряд ему начхать, это уж точно. Кто кроме вас самих превратит отряд в отдельное подразделение? Пока вы только называетесь им
Что ж, предлагаете мне предъявить человеку обвинение, в которое я сам не верю? Дорогой товарищ Авлой из Петроградского Чека, а что, если в Ямбурге, в том трибунале, соберутся к ночи нервные и угрюмые люди в кожанках, не в духе от бессонья и вконец выведенные из себя разной воинствующей контрой и юлящими агентами,— что, если они и вовсе не станут особенно разбираться да вникать? Значит, мародер — к стенке тебя, и дело с концом! Мол, лучше уж пустить в расход одного невиновного, чем отпустить на свободу виноватого. Простите, но я в такой игре не участвую, это, исходя из моей совести, очень фальшивая, очень жестокая и опасная игра.
Как знаете, вам виднее.
Когда он уходил, в его скошенном взгляде блеснул то ли белесый отсвет злобы, то ли сверкнула искра безумия. С человеком в подобном состоянии следует соблюдать крайнюю осторожность. На ясную голову такие люди и сами не представляют, на что способны, когда войдут в раж Непомерная власть свалилась им на голову внезапно и без предупреждения, они для нее еще не созрели, а некоторые из них вообще не в состоянии осуществлять власть и нести за нее ответственность. Теперь же они отождествляют самих себя с этой властью и любое несогласие воспринимают как недоброжелательство, направленное лично против них. Что бы ты им ни поведал, у них на все уже заранее существует своя непогрешимая точка зрения.
Но может, я к нему несправедлив? Вдруг он сам постоянно находите: некоем переходном состоянии и даже малейшее внешнее воздействие выбивает его из равновесия? Однажды он обронил что-то неопределенное и неожиданно горестное относительно жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85